мальчик-который-мой

глава 67

Четырнадцатое февраля - день всех влюблённых. Дурацкий праздник, раздражающий сопливо-розовой атрибутикой, бесконечными тайными признаниями ненужных тебе людей и пустой какой-то суетливостью. Сто тысяч раз верно, но это ещё и то волшебное время, когда побыть с любимым человеком хочется так сильно, что сводит скулы и горит всё внутри. Ну, да. Если учесть, что вместо этого ты вынужден лишь издали наблюдать за предметом своей страсти и отчетливо понимать при этом, что от твоего парня без ума не только ты, но и ещё немалое количество обожающих его человеческих особей. Драко злился. На себя, на зачем-то ошивающегося рядом Забини, на чёртова гриффиндорского героя, окружённого толпой поклонниц и возможных воздыхателей мужского пола - на саму всю эту ненавистную толпу - и снова на самого себя. Прошло уже почти два месяца с того их фееричного объяснения в Малфой-мэноре, когда их с Гарри накрыло с головой, и, не найдя больше сил к сопротивлению, Драко позволил себе то, о чём мечтал больше всего на свете - любить своего гриффиндорца и быть наконец с ним вместе. Но бесконечное счастье не являлось залогом бесконечного же спокойствия - Малфой опять самым идиотским образом ревновал. Ревновал он сильно, зло и остро. До распирающего грудь дикого желания схватить и утащить Поттера куда-нибудь подальше от чужих глаз. До почти созревшей отчаянной решимости немедленно, во всеуслышание, заявить права на собственного парня. И до пугающе ярой жажды убивать! Например, вон того чересчур смазливого блондинистого хаффлпаффца, восторженно заглядывающего Гарри в рот, или вон ту излишне миловидную райвенкловку, призывно трясущую перед героем своим предположительно третьим размером груди. Или ещё вон тех семерых, вроде как желающих получить геройский автограф на карточках из коробок с шоколадными лягушками, но на самом деле... - Никто не съест твоего драгоценного Поттера, mon ami, успокойся. Драко очнулся от своих мыслей и изумлённо уставился на расслабленно, но при этом весьма хитро улыбающегося Забини. - Что, прости? Блейз картинно вознёс глаза к небу и тяжело вздохнул. - Я сказал, что твой Поттер не похож на тыквенный пудинг и никто не съест его и даже не отрежет от него куска, пока ты не видишь. Синие глаза Блейза искрились весёлостью и всёпониманием, но ни издёвки, ни насмешки в них не было. Одно лишь тепло и дружеское участие. - Что с тобой, Блейзи? - Драко, одновременно возмущённый и растерявшийся от щенячьей бесцеремонности мулата, сумел всё же удержать лицо и лишь смерил Забини старательно сыгранным недоумённым взглядом. - Ты случайно не перегрелся на солнце? - Ну, скажем, на февральском солнце трудно перегреться, - хмыкнул Блейз, самодовольно поправляя затейливо намотанный на шее изумрудного цвета шарф, подаренный ему, по его же словам, одной очень сексуальной маглой, с которой у него совсем недавно приключился небольшой романчик. - Если только ты не имеешь в виду наше великолепное солнце Гриффиндора, конечно. Драко помимо воли бросил быстрый взгляд на героя, всё ещё продолжающего увлечённо беседовать с явно истекающим на него слюной народом, раздражился от увиденного ещё больше и снова уставился на Забини, но уже с гневной досадой. - Но на этом лохматом светиле перегрелся явно не я, - продолжал разглагольствовать Блейз, ничуть не смущаясь малфоевского выразительно угрюмого вида. - Я скучно гетеросексуален, в отличие от некоторых, и красавчики мужского пола меня не интересуют. Хотя... если попробовать что-то такое замутить ради эксперимента, то... - Забини, я советую тебе всё же заткнуться, - опасно спокойно сказал Малфой, но на нахального мулата это, похоже, не произвело никакого впечатления. - Мой драгоценный друг, - Забини вдруг весь подтянулся, распрямил свою и так прямую спину и с торжественной патетикой прижал правую руку к сердцу, - признайся старому, доброму Блейзу, ведь ты наконец-то разрешил себе то, без чего жизни не представлял, а? Наша долбанутая гриффиндорская звезда теперь в твоей собственности? Знал бы ты как я бесконечно рад за тебя, mon ami! По настоянию Драко ни одна живая душа, кроме нескольких домовиков, не знала про их с Гарри отношения. Правда, беспечный герой был готов кричать об их любви всем и каждому, но такая информация могла принести много неприятностей и прежде всего самому Гарри - за себя Драко нисколько не беспокоился. Они встречались тайно, как только выпадала такая возможность и по большей части в доме на Гриммо. Кричеру было приказано молчать о визитах бывшего пожирателя к национальному герою, ну, а других свидетелей их любовных свиданий попросту не существовало (домовики Малфой-мэнора наблюдали лишь одну их встречу, но они даже без приказа ничего и никому не рассказали бы о своём хозяине и, соответственно, о его госте). Значит, Забини обо всём догадался сам, как всегда проявляя чудеса проницательности и чересчур наблюдательного ума. Это не могло не бесить, и Драко, конечно же, взбесился. - Забини, ты несёшь бред, - процедил он холодно и, увидев, каким развеселым лукавством засветилось лицо Блейза после его слов, прошипел уже практически угрожающе: - Будет лучше, если ты затолкаешь свои умозаключения себе в задницу, а после заклеишь её клеющим заклинанием! Могу тебе с этим помочь, если хочешь! - О, милорд, оставьте мою задницу в покое! Я не привык в неё что-либо толкать! - томно, на манер магловских педиков, запищал несносный Блейз, но под испепеляющим взглядом Малфоя сразу перестал кривляться и сказал уже спокойно и с абсолютной серьёзностью: - Не волнуйся, Драко, вы с героем не палитесь, просто я очень хорошо тебя знаю и вижу то, чего другие и не заметят никогда. Я правда рад, что ты наконец-то счастлив! Пусть и с этим... - Блейз опять по-плутовски заухмылялся, - шрамоголовым! - Забини! - прорычал Драко, впрочем, уже почти (почти!) не сердясь на своего взбалмошного друга. - Помню-помню! Шрамоголовым можешь называть его только ты! - Забини поднял руки в сдающемся жесте, лыбясь как не в себя. - Бренд «шрамоголовый идиот» принадлежит только тебе, mon ami, как же я мог забыть об этом? - Блейзи, ещё одно слово и я... - Драко уже еле сдерживал улыбку. Блейз всегда волшебным образом умел поднять ему настроение и отвлечь от дурных мыслей. Вот прямо как сейчас. - И ты затолкаешь все мои умозаключения мне в зад? Помню, детка, поэтому не буду дальше испытывать судьбу! Уже испаряюсь! «Где ты увидел тут детку?» - хотел было возмутиться Драко, но не успел. Забини уже танцующей походкой подрулил к двум симпатичным девицам, глупо хихикающим чуть поодаль от них, и, приобняв обеих за плечи, начал что-то им весело втирать, настойчиво увлекая их за собой. Драко снова посмотрел на Гарри, бессовестно расточающего свои крышесносные улыбки в толпу левых парней и девиц, подавил в себе очередную вспышку злости и решительно направился прочь. Ему следовало немного отвлечься от всего этого ревнивого кошмара, а то ещё немного - и он сделает что-нибудь такое, о чём потом точно придётся сожалеть. * * * Драко возвращался с берега Черного озера, где он некоторое время гулял в одиночестве, безрезультатно пытаясь избавиться от кипящих в нём ревности и самоедства, когда вдруг пустота обхватила его сзади, смяла в крепких объятьях и прошептала в затылок голосом Поттера: - Позвольте мне вас украсть, моя прекрасная принцесса! Водопад из мурашек и взрыв жгучего счастья внутри. Чёртов герой подкрался под мантией невидимости, а Драко был так занят своими невесёлыми думами, что не услышал бы, наверное, и топот гиппогрифа за спиной. Вдавить бы этого невидимку в ближайшее дерево, содрать с него эту его магическую тряпку и впиться в чувственные губы так, чтобы понял кто тут из них прекрасная принцесса! - Поттер, у прекрасных принцесс не бывает кадыка и члена в двадцать сантиметров. Надень очки, если совсем уж ничего не видишь, - бесстрастным голосом отчеканил Драко, делая при этом самый независимый вид. Всё-таки, обида и ревность, полыхающие в сердце молодого слизеринца, не совсем ещё остыли. - Зачем ты сказал это слово на букву «ч»? - радостно засмеялась пустота, ещё крепче обнимая ледяного на вид, но отнюдь не ледяного внутри Малфоя. - Такие выражения не достойны аристократа - это раз! А два - мне теперь захотелось поизмерять эти двадцать! Сколько это будет, если перевести сантиметры в дюймы, м? Невидимая поттеровская ладонь ловко скользнула вниз и нежно сжала пах Драко. Сходу задохнувшийся от прошившей его сладостно-острой волны возбуждения блондин помедлил всего пару секунд, но тут же неожиданно резко развернул невидимого героя к себе, впечатал его в своё тело, выхватил палочку и враз охрипшим голосом пробормотал какое-то заковыристое заклинание. Вейло-аппарации - спустя пару секунд понял Гарри, когда они вдруг оказались внутри теплицы. Хм, теплицы? Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что это была за теплица. Они с Драко очутились в том самом месте, где Гарри раньше любил прятаться от назойливого внимания поклонников и где впервые увидел, что это такое - секс между парнями. Гадскому Малфою тогда очень профессионально отсасывал этот сладкий брюнетик Эдди, а Гарри, помнится, очень сильно возбудился из-за этого и... Дальше все мысли мигом смешались и со свистом вылетели из головы, потому что с героя наконец-то сорвали мантию-невидимку, восхитительно сжали через ткань исподнего и брюк то самое слово на букву «ч» и жадно впились ему в рот горячим, выносящим мозг поцелуем. * * * С недавних пор у Эдварда Палмера появилась одна маленькая тайна. Ну хорошо, тайна эта была совсем не маленькой, а очень даже большой: трёхэтажной, имеющей чудесное высокое крыльцо, великолепную террасу, белокаменные изящные колонны, милые балкончики и черепичную крышу. Проще говоря, у Эдди, оставшегося после смерти родителей практически без жилья и каких-либо приемлемых средств к существованию, появился вдруг собственный дом. Собственный - значит собственный. Со всеми нужными в этом случае документами, печатями и даже гоблинским письменным подтверждением магической чистоты дома. Всё началось с того, что Эдди вдруг вызвали в министерство и торжественно сообщили, что на его имя оформлена магическая дарственная на дом от какого-то дальнего родственника по крови, пожелавшего почему-то остаться неизвестным. Эдди поражённо молчал, пытаясь сообразить кто из его родственников мог бы сделать ему такой щедрый подарок, но лишь терялся в догадках. Это мог быть кто угодно - все маги в большей или меньшей степени приходились друг другу роднёй, пусть и очень-очень дальней. Когда Эдвард через порт-ключ, вручённый ему заместителем министра, переместился к своей неожиданно обретённой собственности, то на некоторое время онемел и впал в ступор. Дом был роскошным, построенным в викторианском стиле и явно чрезвычайно дорогим. Тот, кто сделал Эдварду этот поистине сверхдорогущий подарок, был или бесконечно богатым, или бесконечно безумным человеком (а, может быть, и то и другое вместе). Внутри дома всё было так же замечательно, как и снаружи. Холл, гостиная и столовая поражали воображение своими размерами, мебель красного дерева, выдержанная в одном стиле во всех жилых комнатах, вызывала восхищение и заставляла радоваться глаз, ну, а всё остальное тоже было на топ уровне и выше всяких похвал. Тайна личности дарителя выяснилась чуть позже. Эдди вызвали теперь уже в банк Гринготтс, где гоблины незамедлительно выдали ему дарственную на магический ключ в сейф-комнату и на всё, что в этой комнате находилось. А находилось в ней, надо сказать, много чего. Золотые слитки, монеты, драгоценные украшения, магические амулеты... Эдварду стало совсем уж плохо. Безумный благодетель пошёл во все тяжкие и это сильно напрягало. С чего бы кому-то дарить нищему, пусть и родственнику, практически целое состояние? Когда Эдди закрыл сейф-комнату и весь в своих мыслях направился на выход из банка, один из гоблинов окликнул его и протянул ему белый конверт. - Это вам от господина дарителя, сэр. Распишитесь и приложите волшебную палочку здесь и здесь, - гоблин тыкнул когтистым пальцем в огромный талмуд, лежащий перед ним на столе. Эдди на автомате расписался, приложил палочку там, где требовалось и дрожащими руками взял конверт. - Господин даритель дал Непреложный обет, что не имеет никаких вредоносных намерений в отношении вас и действует только от чистого сердца и с добрыми побуждениями, сэр, - равнодушно проинформировал Эдварда гоблин и подсунул ему ещё одну амбарную книжищу для росписи и приложения волшебной палочки. - Напоминаю вам, мистер Палмер, что никто, даже государственные структуры, не вправе требовать от вас раскрытия тайны имени вашего дарителя. Эдди кивнул и вышел, еле сдержавшись, чтобы не начать читать письмо от «господина дарителя» прямо в здании банка. Как оказалось, правильно сделал. Потому что, после того, как он прочитал послание от своего неведомого благодетеля, впечатление было таким сильным, что Эдди рухнул без сил на теперь уже собственную роскошную кровать, и долго лежал на ней, переваривая полученную информацию. И перечитывая письмо снова и снова. «Мистер Палмер!»- летящий почерк из букв среднего размера был замечательно красивым и даже изящным. - «Вы, конечно же, очень удивлены неожиданными актами дарения от неизвестного вам лица и, скорее всего, даже возмущены этим. Прошу простить меня, но это самое малое, что я могу сделать для вас, а так же для успокоения моей собственной совести. Мы с вами знакомы. Мне очень стыдно писать это, но знакомы мы с вами весьма близко, если не сказать - интимно. Тот магловский магазинчик, напавший на вас грабитель и я - ваш спаситель и нечаянный любовник - помните? Что до меня, то я помню каждое мгновение, проведённое наедине с вами. Ну, а теперь к делу. Я был замешан во всех тех страшных вещах, что произошли с вами совсем недавно. Это я лишил вас памяти, я выбросил вас к маглам на произвол судьбы, я...» Дальше шло подробное описание того, что ещё натворил этот... красивый господин, с которым Эдди трахался, когда был беспамятным и жалким. Конечно же Эдди помнил. Так помнил этого воспользовавшегося его ненормальным состоянием человека, что даже образ Драко стал вдруг не таким соблазнительным и ярким. Слизеринский принц всегда занимался с Эдди сексом без каких-либо чувств, почти механически - видимо постоянно мысленно представляя на его месте своего обожаемого шрамоголового. Смирившись, Эд был готов терпеть и это, ведь ради любви - можно, но неожиданный секс с черноглазым «спасителем и нечаянным любовником» вдруг открыл ему такую грань чувственных взаимодействий, что переоценка ценностей и несколько смещённые приоритеты явились самым меньшим из последствий. Помнил ли Эдди? Как его с азартом и упоением трахали и смотрели при этом так влюблённо и восторженно, как никто никогда раньше не смотрел? Сердце, готовое разорваться на миллион счастливых звёздочек, непривычное ощущение нужности и стыдное желание глупо, по-девчоночьи разреветься - да разве ж такое забудешь! «Я сначала хотел выкупить ваше родовое имение, чтобы вернуть его вам, но побоялся что это вызовет зависть и недовольство окружающих, что, в свою очередь, будет небезопасно для вас. Поэтому я ограничился лишь такой небольшой компенсацией и очень надеюсь, что вы, сэр, примете мой скромный подарок и даже согласитесь встретиться со мной, на что я, признаться, очень надеюсь. Данное письмо настроено на каминную связь, и если вы его бросите в огонь камина в подаренном мной доме, то я буду знать, что вы желаете меня видеть и я, соответственно, буду считать это за приглашение. С огромным уважением, вечно ваш Аланиэль Бенджамин Торндайк.» - Так письмо заканчивалось. Черноглазый, то есть... э-э ... Аланиэль Торндайк был на самом деле сумасшедше богат. Выкупить родовое имение Палмеров у министерства, чтобы вернуть фамильному наследнику?! Серьёзно? Слизеринская душа Эдди ликовала и пела слизеринские гимны - о таком мужчине можно было только мечтать! О, Мерлин! Это же воплощённая мечта любого юного гея - очень богатый, очень щедрый, очень красивый, идеальный любовник! И несомненно сильный маг! Но... ведь Торндайк чуть не погубил его. Чуть. Не. Погубил. Пусть и вытащил потом из всей этой грязной заварухи, рискуя собственной жизнью! Нет, им незачем встречаться. Или, всё же?.. Прошёл уже целый месяц, но Эдди так и не решился бросить письмо в камин. Носил с собой постоянно, знал уже наизусть, перечитывал по сто раз на дню, но никак не мог переступить последнюю черту. Никак не мог. В день всех влюблённых Эда засыпали магическими валентинками с самого утра. Чуть позже совы начали таскать ярко упакованные подарки и это уже начинало конкретно так злить. Коробки с конфетами в виде шоколадных сердечек и надутых для поцелуев губок, розовые шарики, огромные плюшевые сердца, магические розы, поющие что-то навроде: «О, приди, любовь моя, поцелую я тебя!» и всякая остальная подобная дребедень огромной кучей лежала возле кровати. Разматериализовывать ненужные дары пока не было никакого желания и Эдди решил набросить на всё это безобразие долговременное уменьшающее и пойти куда-нибудь прогуляться. А точнее - где-нибудь спрятаться наконец ото всех. К счастью, он знал такое место... * * * Эдди не с первого раза удалось обезвредить этот премерзкий плюйчатый черничник, что окружал одну из заброшенных теплиц профессора Спраут. Щит из кустарника весело зеленел даже посреди зимы и бодро плевался ядовито-вонючим соком, стоило к нему прикоснуться. Хорошая защита для того, кто хочет побыть один, или уединиться с кем-то. Они с Драко пару раз были здесь, до того, как тот окончательно не вляпался в своего любимого Поттера и не отказался от Эда... Уже почти плевать и уже почти не больно! Эдди наконец проник в теплицу и прошёл к своему любимому месту - небольшой нише за высокими полками для рассады, затянутыми сейчас густой порослью вьющегося лилейноцвета. В магической теплице, даже заброшенной, растения чувствовали себя расчудесно - тут время от времени шёл самый настоящий дождь, светило солнце и даже выпадала роса поутру. Среди зимы находиться в этом оазисе зелени было очень приятно, тем более, когда хочется побыть одному, подумать, почитать пи... хм... ну что-нибудь почитать... Эд взгромоздился в широченное джутовое кресло профессора Спраут и только достал из межмагического пространства белый конверт, как случилось нечто невообразимое. Яркая вспышка вдруг осветила помещение теплицы, воздух задрожал, как бывает при очень сильном зное, послышался звук, похожий на сухой щелчок и два человека материализовались в центре уже затухающего свечения. Эд вжался в кресло и перестал дышать. Он узнал этих людей. Это были Драко Малфой и Гарри Поттер. И они целовались.