Мое ледяное проклятие

Глава 14

Пэрсика мы решили выпустить прямо в холле, чтобы он мог исследовать свой новый дом. Это звучало так странно, что мне становилось не по себе. Почему я не могу жить, например, с Жен? Или просто найти себе квартиру в Сноухельме.
Впрочем, спорить с Ранионом было себе дороже, и я решила отложить разговор на вечер. Подозреваю, ответ будет или «я так решил» или «мне так нравится». Ни один из вариантов меня не устраивал.
Выпустить Пэрсика оказалось не так просто. Пушистый высунул из переноски нос, потом поставил одну лапу на ледяной пол, затряс ею и снова забрался в свой «домик», хотя обычно выбегал из заточения пулей, невзирая на то, что его окружает. Лишь бы выбраться из замкнутого пространства на свободу.
– Ну, пушистый, – обратился к нему Ранион, – так не пойдет! Давай вытаскивай свою лохматую задницу! Хватит там прятаться.
Пэрсик, как и все представители семейства кошачьих, оказался на удивление упрям и уговорам не поддавался. Только забился поглубже в переноску и свернулся там в злобно зыркающий зелеными глазами мохнатый клубок. Тогда Ранион, разозлившись, извлек его из переноски и устроил у себя на руках. Наглый пушистый предатель тут же начал громко мурлыкать, показывая, что именно об этом и мечтал.
– То есть? – удивилась я. – У тебя на руках ему не холодно, а на полу очень? Где логика?
– Ты ждешь логики от Пэрсика? Просто у тебя удивительно капризная скотина, Вал, – заметил ледяной и с котом на руках начал подниматься вверх по лестнице.
Я последовала за ним, все еще размышляя над странным поведением своего любимца. Почему он не мерз, когда сидел у Раниона?
Ледяной уверенно дотащил кота до моей комнаты и ссадил его на кровать. Пэрсик недоверчиво потоптался, тоскливо посмотрел на меня и на Раниона и все же улегся на пушистый плед.
– Ты же понимаешь, что это не решит проблему? – спросила я. – Если Пэрсик не хочет ходить по полу, он не будет.
– Ну и пусть тогда живет так. Пару денечков посидит на кровати и спустится сам.
– Ага, сейчас! Помечтай! Я еще не встречала более упрямого существа. К тому же я не очень хочу, чтобы кот жил так. Ему будет плохо, да и мне тоже. Может, отпустишь нас? А? Скажем, к Женевьев.
– Нет, – резко ответил Ранион, заставив меня вздрогнуть. И чуть мягче добавил: – Знаешь, чья идея была принести тебя в жертву?
– Да, Дилана. Он не мог смириться с тем, что я ушла.
– Нет, Валенси, – Ранион мрачно покачал головой. – Дилан радостно ухватился за эту идею, но за всем стоял Дэвид. Идея принадлежала ему. Это он рассказал Дилану легенду, он рассказал историю про нас и натолкнул твоего бывшего на идиотскую мысль. Не подскажешь, чем ты могла его так задеть?
– Представления не имею. По сути, мы с ним и не общались. Он просто был твоим другом и другом Жен. Если ты со мной хотя бы здоровался и улыбался, то Дэвид смотрел на меня как на пустое место.
– Ей-богу, его тактика была куда более правильной, нежели моя, – раздраженно отозвался Ран, и я поникла. Прошлое все еще стояло между нами. – Дэвид почему-то очень хочет от тебя избавиться. И пока я не выясню почему, ты живешь тут. Все понятно? И эта пушистая мохнатая задница тоже.
– Тогда нужно как-то решить вопрос с полом.
– Я подумаю, что с этим можно сделать. А пока таскай его на руках. Через полчаса жду тебя на втором этаже в столовой.
– Мне идти прямо в этом платье? – Я показала на изрядно мятый наряд невесты.
– А у тебя есть какое-то другое? – уточнил он.
Получив в ответ мой ненавидящий взгляд, хмыкнул и развернулся. Все же Ран стал совершенно невозможен. Упрямая черствая ледышка!
Мы с Пэрсиком остались одни в ледяной неуютной комнате, где даже столы и подоконники покрывал иней. Все здесь дышало морозом. Неужели Раниону нравится жить так? Или ему все равно? А может, это его присутствие делает дом таким – промороженным до основания?
Я присела на пушистый плед рядом с растерянным Пэрсиком, которому совсем не нравилось место, где он оказался, и потрепала кота по теплой пушистой шкурке.
– Какой лохматенький! Ты замерзнешь позже, чем я, – резюмировала с грустью.
Кот посмотрел на меня с презрением, словно я была виновата во всех его бедах. Возможно, так оно и есть. Это же я его привезла в Сноухельм с теплого юга.
Полчаса до встречи с Ранионом тянулись удивительно долго. В непривычной обстановке даже заняться было нечем. Можно было просто сидеть, смотреть на метель за окном да гладить Пэрсика, единственное теплое существо в этом царстве мороза. Интересно, тут хоть душ есть?
Эта мысль заставила меня подняться с дивана и внимательнее изучить свою комнату. До этого меня больше интересовал сам замок. Пэрсик протестующе мякнул, когда я поднялась, но за мной не последовал. Ледяной пол его раздражал значительно больше, нежели мое отсутствие. Душ оказался в наличии, была даже массивная бронзовая ванна. Правда, тоже покрытая инеем. Я повернула кран, немного подождала и с облегчением выдохнула, когда магия заурчала в трубах и полилась горячая вода. Она растопит иней на бронзовой ванне, и я смогу согреться. Пусть не прямо сейчас, но вечером. Какое счастье!
Это открытие улучшило мое настроение. Подхватив Пэрсика, я пошла искать столовую, про которую говорил Ранион.
Выйдя из комнаты, я застыла в изумлении, потому что коридоры оказались полностью застелены коврами. Мягкими и с виду теплыми. Пэрсик радостно спрыгнул с рук и потопал вперед, блаженно щурясь. Значит, для кота Ранион постарался.
Интересно, если я попрошу постелить в комнате ковер, мне его тоже дадут? Или еще и плед к кровати приморозят? Похоже, второй вариант реальнее. Вряд ли то, что Ранион спас меня от смерти, означает, что он перестал меня ненавидеть. Скорее, просто решил растянуть удовольствие и убить меня позже. Все равно наше взаимодействие ни к чему другому привести не может. Однажды он просто заморозит меня насмерть. Может быть, специально, а может, случайно. И это, если честно, еще печальнее.
Кот, казалось, точно знал, куда идет, поэтому я просто следовала за ним. Даже по сторонам особо не смотрела, погруженная в свои мысли.
На пороге у приоткрытой двери Пэрсик замер и снова выразительно сказал «мя-я-я». Ковры, по всей видимости, закончились. Я приготовилась подставить руки, но не успела: у входа возник Ранион, и Пэрсик без раздумий запрыгнул ему на плечо и примостил там свой теплолюбивый мохнатый зад. И ведь даже лапами не стал трясти, поганец. Чем Ранион лучше ледяного пола, я понять не могла. Но у Пэрсика, видимо, было свое мнение на этот счет.
– Теперь уже официально добро пожаловать, Валенси, в мой дом, – улыбнулся Ранион, а у меня вспыхнули щеки.
Все же он непередаваемо красив. А умильно сидящий на его плече Пэрсик придавал ледяному очарования. Лишь иней на ресницах да неестественно бледная кожа напоминали о том, кто находится передо мной. Жестокий дух стихии, ледяной дракон, который рано или поздно меня убьет.
Поэтому ужинали мы в тишине. Я лишь изредка ловила на себе задумчивый взгляд Раниона, но тут же утыкалась в свою тарелку. Не знаю почему, но первая совместная трапеза вызывала ужасную неловкость. Ледяной не задирал меня, но я не могла заговорить с ним даже как со старым знакомым, поэтому быстро запихала в себя холодное мясо и сыр, запила вином, прожевала несколько виноградин и поднялась, намереваясь сбежать.
Но ледяной возник прямо передо мной и преградил путь.
– Знаешь, как тяжело сдержаться, когда ты тут? Такая теплая, живая, напуганная...
Он подошел ближе, и я поежилась от холода. Иней на его ресницах даже не думал таять, а в нереальных голубых глазах мелькнула боль, которую я даже не хотела пытаться разгадать. Дракон не прикасался ко мне, не удерживал, но, загипнотизированная его взглядом, я замерла как вкопанная, не в силах пошевелиться или отстраниться. Ран притягивал меня как магнит. И пугал. Потому что в его ледяных прикосновениях пряталась моя погибель.
– Так отпусти. Или убей. Так будет проще для всех, – наверное, в сотый раз со дня нашей встречи попросила я. И почти поверила в свои слова. Эту связь, которая чувствовалась между нами, нужно разорвать, пока она не убила одного из нас. Точнее, пока она не убила меня.
– А если меня не устраивает ни первый, ни второй вариант? – хрипло шепнул он и провел большим пальцем по моей нижней губе, заставив задрожать от холода. – Когда я целовал тебя в прошлый раз, знаешь, что я почувствовал?
– Что? – Я сглотнула, не в состоянии отступить или отвести взгляд.
– Впервые за восемь лет я ощутил настоящее тепло. И это чувство... хочу испытать его еще раз, – шепнул дракон и начал медленно наклоняться.
Мне стало страшно и холодно. Когда его губы почти коснулись моих, я отпрянула, прошептав:
– А я после твоего поцелуя две недели провалялась в бреду, потому что заболела! Нет, Ран, я не буду с тобой целоваться по собственной воле. Хочешь убить? Убивай, но не жди взаимности! Я не готова стать твоей добровольной жертвой. Говоришь, что почувствовал тепло? А вот меня сковал такой ледяной кошмар, которого я не испытывала, даже когда была прикована к столбу на вершине горы.
Выпалив это, я развернулась и умчалась в свою комнату, надеясь, что ледяной не последует за мной.
– Не спеши зарекаться, Валенси! И не думай, что я отступлю только потому, что ты так решила.
Я не отреагировала. Только ускорилась. А еще я не могла понять, как мне может быть одновременно жарко и холодно! Только в комнате заметила, что не забрала Пэрсика. Ну и пусть! Если этот лохматый предатель захочет, сам найдет дорогу! Благо теперь в коридорах есть все условия для его нежных теплолюбивых лапок.
Остановилась, только захлопнув дверь. Прислонилась спиной к ледяной стене и отдышалась, прикрыв глаза. Холод не проникал через мех короткой шубки. Точнее, проникал медленно, позволяя мне не примерзнуть, а просто прийти в себя. Сердце колотилось как бешеное, щеки горели, а руки и ноги, наоборот, были ледяными.
Я простояла так несколько минут, восстанавливая дыхание, а потом на негнущихся ногах отправилась в ванную комнату.
Спать в таком состоянии все равно не могла, заняться было совершенно нечем, а горячая ванна должна помочь прийти в себя и окончательно успокоиться. Жаль, нет уютного домашнего платья и вязаных гольф, в которых можно чувствовать себя как дома. Придется снова влезать в ненавистное платье или заматываться в простыню.
Зато в ванной имелись полотенца. И даже не промороженные до состояния деревяшки. На полочках я отыскала пену для ванн, соль и еще всякие милые сердцу радости. Значит, не все человеческое чуждо ледяному.
Я открыла горячую воду и сначала смотрела, как она мощной струей с паром падает в ванну, отогревая ее. Когда с бортиков пропал иней, а сам металл стал теплым, заткнула пробку и присела на край, наблюдая за тем, как вода взбивает ароматную пену.
Здесь стало совсем тепло. Как дома, а не как в ледяном замке. Правда, на стенах все равно остался иней. А еще нужно было придумать, как потом выскочить из воды, не ступая на холодный пол. Идеальным выходом оказалось кинутое на лед полотенце. Только сделать это надо непосредственно перед тем, как выбираться из ванны. А то пока я буду мокнуть, оно замерзнет.
К таким сложностям жизнь меня не готовила. Как бы я хотела оказаться в той маленькой квартирке, которую привыкла считать домом! Согласна была даже простить Дэвида, лишь бы Жен его пустила обратно к себе, а ледяной разрешил мне вернуться к привычной жизни. Но моим мечтам не суждено сбыться, и я об этом прекрасно знала. Жен редко принимает невзвешенные решения. Не в ее правилах так быстро менять гнев на милость. Да и Ран, похоже, планирует оставить меня себе.
Меня саму очень сильно к нему тянуло. Только вот я знала, зачем нужно сопротивляться этим противоречивым чувствам, а он? Он не планировал отказывать себе. Для него это всего лишь новый способ игры. Поменялись условия и правила, но не сама суть. Наблюдая за бурлящей пенкой, я все же немного успокоилась и даже отогрелась, поэтому в воду залезала без содрогания. Весьма забавное ощущение, будто находишься в горячем источнике. В ванной тепло, мягкая пена ласкает кожу, а на потолке лед, и на зеркале по краям – морозные узоры.
Я погрузилась в пену так, что на поверхности осталось только лицо, закрыла глаза и отрешилась от всего, позволяя себе эту маленькую и такую приятную слабость. Даже забыла, что водные процедуры – лучшее лекарство от стресса. Конечно, еще можно было напиться, но, увы, компания в этом замке не располагала. Напиться с ледяным грозило путешествием на тот свет. Вдруг я пьяная сама полезу к нему с поцелуями. А он? Интересно, он может опьянеть?
И откуда только в моей голове такие мысли...
Какое-то время я просто наслаждалась тем, как из головы улетучиваются все ненужные мысли. Мне было тепло и хорошо. Глаза я открыла, когда почувствовала, что начал мерзнуть кончик носа. Демоны бы побрали Рана! По полу ванной комнаты гуляли снежинки, да и тот, чье появление они предвещали, не заставил себя ждать.
Осознав, что происходит, я ойкнула и поглубже занырнула в пену. Как хорошо, что я плеснула ее щедрой рукой, и сейчас она скрывала меня лучше любого одеяла! О том, что сижу тут совершенно голая, я старалась не думать. И так щеки горели от смущения.
Ранион материализовался из пробежавшей по помещению вьюги и без тени смущения уставился на меня. Он уже переоделся в светлые брюки и серебристую рубашку, расстегнутую на груди. Длинные волосы были заплетены в замысловатую косу. Неужели сам научился плести? Хотя за восемь лет одиночества и не такое освоишь.
– Ты вообще обнаглел, да? – возмутилась я, жалея, что не умею дышать под водой и поэтому не могу с головой спрятаться под ненадежной защитой пенки. Ледяной – последний, кого я хотела бы видеть, принимая ванну. Точнее, я вообще предпочла бы остаться в одиночестве!
– Вообще-то, я привел твоего кота! – как ни в чем не бывало возразил Ран, словно мы встретились в библиотеке и на мне не пенка, а благопристойное платье.
– Во-первых, кота я тут не вижу. А во-вторых, оставил бы себе. Похоже, вы с ним спелись.
– Ну, он хотел домой. И оставил я его на твоей кровати.
– А ты откуда знаешь, чего именно хотел этот мохнатый?
От удивления я даже забыла, что дико смущена ситуацией. Может, я еще что-то не знаю о способностях ледяных драконов?
Но все оказалось намного проще.
– Морда у него была несчастная, – сообщил Ран.
– Несчастная морда может значить что угодно. От «я хочу жрать» до «возьми на ручки, меня давно не жалели», – возразила я.
– Видишь ли, Валенси, – тихо произнес Ранион с такими мурлыкающими интонациями, что я поняла: его общение с Пэрсиком прошло не зря. – Меня тоже давно не жалели.
Я сглотнула, не зная, что ответить на это двусмысленное заявление, но, к счастью, Ран в ответе и не нуждался.
– А еще я подумал, что ты захочешь вот это...
Он показал объемный голубой халат, с виду мягкий и теплый. Ледяной действительно сжимал его в руке, когда появился. Но я просто не обратила внимания. Меня занимали немного другие вещи.
– Спасибо, – сказала я. – Халат действительно кстати. А теперь ты уйдешь и оставишь меня?
– Не угадала, – с хитрой улыбкой отозвался он и приблизился. – Но чем мы займемся, решать тебе...
– В смысле?
– Могу принести бутылку вина, которую мы не допили, и ты составишь мне компанию. Или, – он выдержал паузу, – могу снова попробовать тебя поцеловать. И очень сильно сомневаюсь, что сейчас ты попытаешься от меня сбежать. Впрочем, если все же решишься, это будет неплохой альтернативой поцелую. Но предупреждаю: я тебя непременно поймаю.
– Неси вино, – тут же отреагировала я. – Сейчас выйду и присоединюсь к тебе.
– Нет, – отозвался он. – Это лишнее. Тут интереснее.
– Не мне... – шепнула я в разлетающиеся по помещению снежинки. Сам Ранион уже растворился. Вот на что я в очередной раз подписалась? Оправдывало меня лишь полное отсутствие выбора. Но интуиция подсказывала: сидеть голой в ванной и пить вино в компании ледяного дракона – не самое правильное решение в моей жизни.
Я застонала и сделала единственное, что могла, – плеснула полфлакона пенки и посильнее открыла воду, чтобы пузырьков стало как можно больше. Если повезет, к возвращению Раниона у меня из пены будет торчать один нос.
Чем дольше я ждала Раниона, тем сильнее чувствовала себя неприлично голой, беззащитной и очень сильно смущенной. Сейчас я была одна, но даже мысль о том, что с минуты на минуту это одиночество закончится, заставляла меня нервничать.
Наверное, я бы пожертвовала халатом и залезла в ванну прямо в нем, но меня останавливали два момента. Первый – халат был один. Если я его намочу, другой ледяной мне не выдаст из вредности. Ну а второй – я панически боялась, что, как только вылезу из ванны, просто по закону подлости заявится Ранион. И все, что я так упорно пыталась скрыть, будет представлено во всей красе. Поэтому сидела в пене и дергалась, не понимая, зачем он вообще затеял все это.
Сейчас ледяной изволил прийти как нормальный человек, через дверь, которую я не закрыла на задвижку. А надо было. Хотя что этот факт изменит?
Он материализовался из метели. В одной руке была бутылка вина и два бокала, в другой – тарелка с разными видами сыра и виноград. И как только он все это не уронил? Вместо столика Ранион притащил табуретку, покрытую тонкой коркой льда. А сам устроился на краешке моей ванны, чем заставил нервничать еще сильнее.
– Ну что, попробуем еще раз? – тихо спросил он, взглянув на меня из-под опущенных ресниц. И я поняла, что ледяной взгляд буквально обжигает и заставляет краснеть.
– Не уверена, что это хорошая идея, – надулась я, снова чувствуя себя беззащитной. Рядом с ним всегда было прохладно, а ноздри щекотал запах морозного солнечного утра.
– Валенси, неужели ты просто не можешь выпить со мной вина? Я же не прошу о многом.
– С тобой не получается «просто», Ран, – заметила я, но тем не менее послушно вытащила из пены руку и приняла холодный запотевший бокал.
– Ты сама все усложнила. Не забывай.
– Поверь, помню об этом каждый миг. И понимаю, все это, – я обвела рукой с бокалом ванную комнату, морозные узоры на зеркале и мыльную пену, прикрывающую меня, – лишь очередной способ отомстить за то, что я сделала. Любое твое действие направлено на то, чтобы отомстить. Я не забываю ни на секунду.
– И даже спасение? – зло прищурился он.
– Ты спас меня, чтобы продолжить и дальше мучить. Все просто. Если бы я умерла, мстить было бы некому.
– Знаешь, Вал, все немного не так, – серьезно отозвался он, изучая меня с жадной обреченностью. – Сегодня и сейчас все это лишь потому, что мне хочется пить вино в компании обнаженной девушки. Я не делал этого восемь лет и соскучился. Льдянки, безжизненные снежные духи, не в счет. Я сглотнула и поглубже спряталась в пену. Стало еще более неловко, чем было до этого. А Ранион отпил из бокала и прикрыл глаза. Тени от серебристых ресниц упали на щеки, и я невольно залюбовалась скульптурной красотой его лица. Хотел он того или нет, в общении с ним каждый миг был упоительной, медленной пыткой. Видеть его и бояться прикоснуться – это страшно.
Интересно, он испытывает те же чувства? Или они есть лишь у меня? Оставалось только гадать и пить вино, оно немного снимало внутреннюю дрожь. А напиться одной бутылкой на двоих вряд ли получится, можно не переживать.
– Ран, чего ты добиваешься? – спросила я после недолгого молчания, которое, однако, тяготило. Я не смогла себя убедить, что сидеть голой в ванне и пить вино с мужчиной, который до недавнего времени хотел тебя убить, это нормально.
– А разве обязательно чего-то добиваться, Вал? – с усмешкой спросил он. – Восемь лет я ждал, когда ты вернешься, чтобы отомстить. А когда ты вновь появилась в городе, я понял одну вещь...
– Какую? – тихонечко уточнила я.
– Ничего не изменилось. Ровным счетом ничего. Даже если я убью тебя, все равно не изменится. А значит, нужно как-то смириться с существующими обстоятельствами.
– И так ты смиряешься? – Я отсалютовала ему бокалом с вином.
– Так я пытаюсь почувствовать вкус к новой жизни. Признаться, – он бросил на меня задумчивый взгляд, – вполне возможно, у меня это получается. Это не менее интересно, чем заставлять тебя страдать.
– А почему ты решил почувствовать вкус к жизни именно со мной?
Намек на страдания я предпочла проигнорировать. Это все еще была очень скользкая и неприятная тема. Причем, предполагаю, для нас обоих.
– А тебе не кажется, Валенси, – он наклонился ко мне и пристально посмотрел в глаза, – что некоторые вещи предопределены судьбой? Ты приехала в город, в который не хотела возвращаться. Я спас тебя, хотя поклялся убить при первой возможности. Мы оказались в одном замке... Вино и беседа – вполне логичное продолжение этой череды обстоятельств. Мы должны были встретиться. И, возможно, ты тоже должна исправить то, что сделала восемь лет назад.
– Но я не знаю как!
– Ну, хотя бы позволить почувствовать мне вкус к жизни, согласившись вот на такое логичное продолжение.
Возможно, мне показалось, но в уголках губ ледяного мелькнула усмешка.
– А что еще в твоем понимании «вполне логичное продолжение»? – прошептала я, не в силах оторвать взгляд от резко очерченных соблазнительных губ, от которых веяло холодом и первым снегом.
До сих пор не могла привыкнуть к общению с ожившей ледяной статуей. В некоторые минуты мне казалось, что Ранион живой и теплый, как обычный человек. А потом что-то незначительно менялось – интонация его голоса, а иногда и просто освещение, – и передо мной снова сидела идеальная ледяная скульптура.
В теплой воде мне было хорошо, даже жарко, и я потеряла страх, который обычно сковывал меня рядом с драконом. Дыхание перехватило, но бороться с собой было невероятно сложно, и я сдалась. Вынула руку из воды и очень осторожно провела влажными пальцами по холодной щеке, чувствуя, как на подушечках пальцев тонкий слой воды превращается в хрусткий лед.
Нет! Ранион по-прежнему опасен. Глупо считать, будто что-то изменится только потому, что мне этого невероятно хочется. Он ледяной дракон, который способен заморозить одним лишь прикосновением! С ним опасно находиться в одной комнате, и тем более нельзя к нему прикасаться и мечтать о поцелуях! Это самоубийство!
Я резко отдернула руку и попыталась спрятать ее в воде, но ледяной не позволил и уверенным движением поймал меня за запястье. Его глаза горели неестественным синим светом, лед на дне радужки превратился в холодный, заставляющий дышать чаще, огонь. Руке было холодно, но я не чувствовала обморожения или чего-то подобного. Просто холод как предупреждение о том, что совершила очередную глупость.
Ранион медленно нагнулся, нависая сверху, заставляя меня вжаться в спинку ванны и замереть от страха и предвкушения. Холодные губы коснулись уголка рта, и я вздохнула, потому что поцелуй не обжег морозом.
Ран чуть отстранился и хрипло шепнул:
– Ты ведь понимаешь, Рыжик, что сегодня я непременно тебя поцелую? Даже если этот поцелуй убьет тебя.
– И тебе не будет жаль? – Голос дрожал, но я не боялась смерти. Почему-то не сейчас. И не с ним.
– Мне будет жаль, если я не попробую этого сделать, – признался он и склонился к моим губам.
Я слишком хорошо помнила те срывающие крышу и убивающие меня ощущения, но в этот раз все было иначе.
Ледяные губы, коснувшиеся моих, не хотели отомстить. Ранион целовал меня нежно, не касаясь руками, словно проверял грань дозволенного. В этот раз он не хотел меня сломать, просто испытывал на прочность.
Я мечтала почувствовать его объятия, пусть и замораживающие, но понимала, насколько это опасно. Этот невероятный эксперимент может стоить мне если не жизни, то здоровья. Медленные тягучие прикосновения, вкус вина на языке и холод. Сначала почти нестерпимый, а потом отступающий, сменяющийся волшебными эмоциями, которые дарили его губы. Этот поцелуй был похож на прогулку зимним солнечным утром, когда мороз щиплет щеки, когда мерзнут пальцы в варежках, но ты все равно не можешь надышаться этой кристально чистой свежестью.
Наслаждение от губ спускалось ниже. Сладко заныло внизу живота, и я была готова молить о большем, несмотря на остывшие руки, мурашки на плечах и замерзающий нос. Но Ранион очнулся первым, отпрянул, рассыпаясь снежинками, и исчез. А я только после этого заметила, что замерзаю не столько из-за поцелуя, сколько потому, что сижу в ванне, наполненной холодной водой, по поверхности которой ползет ледяная корка.
– Демоны тебя забери, Ранион! – выругалась я и пулей выскочила из холодной воды, чувствуя, что снова дико замерзла.
Зуб не попадал на зуб, и я не знала, во что бы такое закутаться, чтобы наконец согреться. Халат пришелся как нельзя кстати, хоть и волочился за мной по полу. Зато в него можно было завернуться три раза, а потом забраться на кровать, завернуться еще в плед и прижать к себе Пэрсика.