Бей, беги.

Добро пожаловать.

Я засмеялся, когда ты заплакал - это не хорошо и не плохо. Эпоха шоу - моя эпоха.
Яркие шары, запах сахарной ваты и взрывы смеха. Дети бегают туда-сюда, врезаясь во взрослых и вновь убегая. Повсюду царит цирк. Что может быть лучше, чем смотреть на разрисованное лицо клоуна, на тонких акробатов и на предсказательницу? Но кое-что зрители не видят. Не видят эту вражду, эту жажду крови у артистов. В этом цирке устроена своя личная война, победа которой - души посетителей.

***

Дазаю жарко.

Дрожащей рукой он вытирает пот со лба и упирается руками в колени, пытаясь хоть как-то привести дыхание в порядок. Грим на лице размазался уродливыми разводами, но шатену на это уже все равно. Совсем скоро выступление, а он в такой форме. Противные мысли оплетали не хуже паутины, и хотелось выть во весь голос о том, как все надоело. Размышления прерывает насмешливый голос, а через пару секунд Осаму видит перед собой тонкую руку с длинными пальцами и почему-то бледную. Стоит поднять глаза, как неудачливый клоун замечает аметистовые глаза и противную улыбку.

-Уже падаешь передо мной на колени? Не стоит целовать мне ноги. - Фёдор Достоевский, наверное главный враг Дазая, резко поднимает его за руку и тут же отпускает, вытирая ладонь о тонкую ткань бридж. Волнение в необычных глазах удаётся скрыть лишь отвернувшись от пронзительного взгляда. Акробат прикусывает губу, чувствует металлический привкус на языке и перестаёт улыбаться.
В конце концов, дурачиться и улыбаться работа Дазая, он как раз подходит для неё.

-Когда-нибудь я сотру эту усмешку с твоих губ.

-Попробуй.

Они полные противоположности друг друга. Они слишком разные и в тоже время чертовски похожи друг на друга. Отражают эмоции, словно кривое зеркало - а что ещё остается? На их руках узорами расцветала одинаковая надпись из шрамов и кровавых подтеков.

Добро пожаловать в цирк.

***

-Не переживай сильно. Главное-наносить грим и поменьше ссориться с местными дураками. Знаешь, их тут много.

Дазай улыбается новичку, который бледнее полотна и еле держится на ногах. Ацуши-сколько ему было лет? Семнадцать? - вёл себя крайне спокойно. Не орал, лишь дрожал от страха, словно его сожрут. Хотя, в каком-то роде так и было.