Джон Смит

Эпилог. Ты научил меня летать

- Кричер, - зову я, стряхивая в прихожей снег. – Я пришёл! Всё готово?

- Хозяин Гарри простудится, - Кричер, как всегда, ворчлив и недоволен, забирает зимнюю куртку, подсовывает мне какие-то невероятные меховые тапочки с помпончиками. – Зачем хозяин Гарри ходил на улицу в такую погоду? Почему не пошёл через камин?

- Да не люблю я камины. Ты что, с ума сошёл? Не надену я это, убери немедленно! Северус дома?

- Хозяин профессор Снейп в ла-бо-ра-то-рии. Изволят работать. Велено не беспокоить.

Мне смешно. Мне сегодня всё время смешно – день такой. Кричер упорно зовёт поселившегося после долгих споров со мной на Гриммо Северуса именно так, с почтительным придыханием. Хотя если этот гений от зельеварения и впрямь закрылся в лаборатории, то лучше его на самом деле не беспокоить, чревато чем-нибудь не очень простительным. Прихватив с собой пакет в подарочной упаковке, я перебираюсь на кухню, достаю припрятанную пачку (Северус бросил, потому что для зельевара хорошее обоняние – это всё, и теперь гоняет меня, так что я курю тайком, а он этого как бы не замечает) и прикуриваю.

Северус всё-таки вернулся со мной в магический мир. Как директор МакГонагалл ни уговаривала, от поста в Хогвартсе он отказался, сказав (я не подслушивал, подслушивал Кричер, а потом пересказал мне), что всё понимает и очень сожалеет, но не сможет работать с людьми, которые на протяжении года плевали ему в тыквенный сок. Я думаю, ему просто слишком тяжело вернуться туда, где он убивал и умирал. Героическая моя подруга, которую не останавливает материнство, как раньше не останавливала беременность (Молли, конечно, ворчит, но безропотно забирает Рози в Нору) заманила профессора в свой магуниверситет, вести практикум по каким-то суперпродвинутым зельям. По словам Гермионы, занятия профессора Снейпа пользуются популярностью – тонкое искусство зельеварения проще открывается студентам университета, чем стаду баранов, которых он учил в Хогвартсе. Это не я так сказал, это Северус.

Вообще Гермиона как-то сразу приняла присутствие Снейпа в моей, а значит, и в их с Роном, жизни. Рон сопротивлялся чуть дольше, но потом всё-таки признал, продув подряд пять партий в шахматы, что с «бывшим слизеринским ... ну ты понял... можно иметь дело, Гарри». Вот только Рози я прошу их оставлять у Молли, когда они приходят к нам (к нам, как здорово звучит!) – не хочу видеть боль в любимых глазах.

- Опять куришь? – прерывает мои раздумья такой родной голос. Северус подходит сзади, обнимает меня за пояс, зарывается лицом в волосы. – А что Кричер сегодня целый день на кухне шуршал? Я чего-то не знаю?

- Я больше не буду. Курить. До вечера точно. Мы сегодня празднуем, Сев. И не говори, что ты не отмечаешь – гостей не будет, только ты и я, но мне очень хочется отпраздновать. И у меня для тебя подарок. Вот.

Я протягиваю пакет и с замиранием сердца смотрю, как он срывает упаковку и извлекает книгу. Это и есть мой подарок, то, чем я жил в последние месяцы – «Сказки бывшего героя», изданные в типографии Ксенофилиуса Лавгуда и поступившие сегодня в продажу в «Флориш и Блоттс». Сказка про сову, которая хотела приносить только добрые вести, и очень расстраивалась, когда люди плакали, открывая письма. Сказка про львёнка, подружившегося со змеёй, не испугавшись ядовитых зубов. Сказка про маленького мальчика, который заблудился в лесу, попал в плен к злому волшебнику и вынужден был отдать часть своего сердца, чтобы победить его, а люди потом боялись его и называли злым. И моя любимая сказка – про зелёного дракончика, научившегося летать.

На обложке – рисунок, не магический, но полный волшебства. Я нашёл его в доме Смитов, когда мы собирали вещи, готовя дом к продаже. Рисунок Кэт. Маленький зелёный дракончик, с тоской и надеждой глядящий в небо – туда, где видна приближающаяся тень большого чёрного крыла. Под рисунком надпись: «С.С. Тому, кто научил меня летать»

Северус долго смотрит на книгу, потом переводит взгляд на меня, и в глазах его стоят слёзы.

- С Днём Рождения, Северус, - говорю я, целуя его. – С Днём Рождения.