Ты не умрёшь

Глава 1: Это скоро закончится

,,Это скоро закончится, и тогда я смогу поехать домой в Москву..."

Лермонтов Эдуард Константинович одиноко стоял в нескольких шагах от остальных, горевших на похоронах Анастасии Лермонтовой. Шёл дождь, и одетые в черное мужчины и женщины держали над головами черные зонтики. Они опирались друг на друга. Женщины рыдали, разделяя кров и горе. Эдуард не делился ни с кем, ни своим зонтиком, ни горем. Порывы ветра задували холодные струи дождя под зонтик, прямо на его шею, но он этого не чувствовал, он не чувствовал ничего, онемев от утраты своего любимого человека. Он будет горевать позже, когда будет способен выдержать эту боль. Эдуард, не подпускал к себе свои чувства, раздумья, боль, снова и снова повторяя слова, которые обещали заживить раны и дать ему сил, чтобы выжить пока боль не прошла:

"Это скоро закончится, и тогда я смогу поехать домой... В Москву..."

— ...Пепел к пеплу, пыль к пыли... — голос священника проникал через заслон онемения, слова отпечатывались в его сознании.

,,Нет!" — кричал в мыслях Эдуард и молча плакал, — ,,Нет! Настя... Это не могила Насти, она слишком огромна для нее, ее косточки не больше птичьих. Нет! Она не могла умереть! Не могла!"

Эдуард буквально метался от горя, он не мог заставить себя смотреть на свежевырытую могилу и на голый сосновый ящик, опускаемый в нее. На нем были маленькие полукруглые вмятины или отметины молотков, которые заколотили крышку над нежным личиком Насти. Эдуард прикрыл свой рот рукой и его слезы пошли быстрее.

,,Нет! Вы не можете, вы не должны делать это! Идет дождь, и вы не можете положить ее туда, чтобы на нее капал дождь. Она была так чувствительна к холоду, ее нельзя оставлять под холодным дождем. Я не могу смотреть, я не вынесу этого, я не поверю, что она ушла. Она любит меня, она моя любовь, мой единственный смысл жизни. Настя любит меня, она не может покинуть меня сейчас... Когда я так нуждаюсь в ней." — Эдуард сжал кулаки и посмотрел на людей, стоящих вокруг могилы. Горячая волна раздражения поднялась в нём. — ,,Никого из них это так не волнует как меня, никто из них не потерял так много как Я! НИКТО НЕ ЗНАЕТ КАК СИЛЬНО Я ЕЁ ЛЮБИЛ! И НАСТЯ ЗНАЕТ ЭТО... ОНА ЗНАЕТ... Я должен верить, что она знает... Хотя... Кого это волнует? Ни тёщу Жанну Леонидовну, ни тестя Александра Сергеевича, ни свояченицу, (*сестра жены для мужа*), ни шурина (*брат жены для мужа*). Вы только посмотрите на них, собравшихся около моих родственников как стая мокрых собак, в своих траурных нарядах. Их лица ничего не выражают. Будто бы им просто наплевать на свою дочь. Лицемерные сволочи!" — кничал в мыслях мужчина, смотря на родственников своей жены. Они успокаивали тётю Оксану, хотя каждый знал, что она выплакивает свои глаза по малейшему поводу, начиная с хлеба, который подгорел и заканчивая огурцами, которые стоят 60 рублей за 1 кг. — ,,Почему никому не придет в голову, что я тоже нуждаюсь в поддержке, что я был ближе всех к Насте? Почему они ведут себя так, как будто меня вообще здесь нет? Что...? Даже никто не обратит на меня никакого внимания?" — Эдуард посмотрел на рыжеволосого парня, который безэмоциально смотрел на свою мать и нервно теребил свои длинные пальцы, — ,,Даже ты... Макс? Хотя я тоже был там, в те два ужасных дня после смерти Насти... Сука... А ведь ты нуждался в моей помощи! Все они нуждались! Даже моя тёща, блеющая, как коза, задавала мне всё те же вопросы, от которых меня уже начинало тошнить: "Что нам делать с похоронами, Эдик? Что делать с едой для гостей, Эдик? С гробом, Эдик? С носильщиками, Эдик? С местом на кладбище, Эдик? С надписью на могиле, Эдик? С заметкой в газете, ЭДИК?". Эдик, Эдик, Эдик, ЭДИК...!" — выдохнув, мужчина немного успокоился — ,,И теперь они склонились другу другу, рыдая и причитая, даже не поблагодарив меня...Я не доставлю им удовольствия видеть меня одиноко плачущим. Я не должен плакать. Не здесь. Ещё не время. Если я начну, то, может быть, я не остановлюсь никогда. Когда я доберусь до Москвы, я смогу плакать". — подняв подбородок и крепко сжав зубы, стучавшие от холода, мужчина проглотил комок в горле. — "Это скоро закончится, и тогда я смогу поехать домой в Москву".