Комплексы

Глава 10

— Выродок амстердамской потаскухи вернулся.

Леви слышит голос Кенни сразу после хлопка двери. Ему не повезло, и любимый дядя оказался дома, ещё и пьяный, если судить по отвратительному запаху в воздухе квартиры и весёлому голосу.

Аккерман стягивает туфли с засохшими пятнами грязи на каблуках и с силой сжимая лямку школьного портфеля на плече, проходит мимо дверного проёма.

— А поприветствовать дорогого дядю ты не хочешь?

Если Кенни уже достаточно выпил, то не пойдёт за ним, а если только начал, то разборки не избежать.

— Сюда иди.

Кенни хватает его за шиворот неожиданно и тянет на кухню. Сопротивление одинадцатилетнего Леви жалкая попытка высвободится, поэтому Кенни без особых усилий зашвыривает его на кухню.

— Не хочешь выпить с дядюшкой?

Аккерман-младший опускается за стол под давлением, а старший вальяжно падает на стул напротив.

— Со школы ещё не выгнали? Школ-то в городе хватает, но смотри, будут исключения слишком частые, тебя перестанут принимать, даже если ты отлично сдашь вступительные.

Кенни берёт со стола бутылку уже не полную, вторая пустая остаётся одиноко стоять на пустом столе и Леви сверлит её мрачным взглядом.

— Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, щенок!

Леви незаметно втягивает побольше воздуха и прикидывает варианты, как бы ему выкрутится и сбежать.

— Ты неблагодарная тварь, как и твоя тупая мамаша.

Леви сжимает брюки на коленях до побелевших костяшек на пальцах.

А Кенни делает глубокий глоток из горла бутылки и снова прожигает школьника взглядом.

— Да если бы не я, ты бы сдох от голода, рядом со своей разложившийся матерью. Она, тупая потаскуха, даже не смогла позаботится о тебя должным образом. И ты такой же тупой, как и она, раз не ценишь моего великодушия.

Кенни поддается вперед и мерзко начинает хихикать, а Леви переводит взгляд на собственные колени, зажмуривая глаза из-за накрывающей злости.

— Но в отличии от тебя, ублюдок, Кушель никогда не дерзила и не выказывала неуважение!

Мощная оплеуха ладонью и Леви падает на пол. В ушах нарастающий звон, но он не теряется — бросает в поднимающегося Кенни стул с которым вместе упал и вставая на ходу бежит к выходу из квартиры.

— Мелкий паршивец!

Звон бьющегося стекла к счастью раздаётся за спиной. Осколки с характерным звоном падают на пол коридора, а Аккерман-младший, ухватив туфли, вылетает на лестничную площадку, распахнув дверь.


Леви трёт глаза и откидывает одеяло. Тихий щелчок и половина комнаты освещается тёплым светом настольной лампы. Три тридцать семь на циферблате наручных часов, лежащих на столе. За окном непроглядная темнота и по стеклу барабанит дождь.

От паршивого настроения Леви нередко после кошмаров вспоминал прошлые годы. Тяжёлые школьные годы, которые он прожил бок о бок с Кенни один на один. Подобные унижения, оскорбления, а после и драки с дядей случались вплоть до того времени, пока в квартире не стала жить девятилетняя Микаса. Тогда Кенни резко перестал цепляться к нему. И ответ на вопрос «почему» Леви не знал.

Аккерман устало вздыхает и открывает ноутбук на столе, решая заняться чем-нибудь полезным до рассвета.

***

Дождь закончился час назад и солнце, едва выглянув из-за туч, уже медленно клонилось к линии горизонта. Пожелтевшая трава в парке серебрилась от дождевых капель, которые ещё не успели испариться под тёплыми лучами. Воздух свежий и сырой, а выложенная тротуарной плиткой серая дорожка влажно блестит под ногами.

Маленькая фигура Петры видна сквозь листву в глубине парка. Ещё точно нет пяти, но Леви всё же сверяется с часами. И был прав: шестнадцать пятьдесят.

Под малейшим дуновением ветра с деревьев падали капли и девушка пряталась от них под широким красным зонтом. Она приветливо улыбается, когда Леви подходит к ней. Но он по глазам видит, что улыбка эта натянута и Петра не предпринимает попытки как-либо приблизиться. Ни обычного короткого поцелуя, ни намека на объятья.

Деревянные скамьи, выкрашенные в чёрный цвет, мокрые, поэтому Леви просто приглашает девушку прогуляться вокруг парка. Идут в молчание. Только шелест листьев и цоканье каблуков Петры, нарушают тишину. Леви не волнуется, он просто не знает, как правильно выразиться, чтобы не вышло привычно прямо и безразлично.

— Давай уже, говори, что хотел, — тихо просит девушка, переложив сложенный зонт в другую руку.

— Ты обо всем догадалась, да?

— Как тут не догадаешься… Ты с середины сентября ещё больше погрузился в себя. С каждым разом ты меняешься, становишься холоднее. Мы так долго никуда не ходили вместе и поэтому, когда ты внезапно сам позвонил, я насторожилась. А когда ты сказал встретиться здесь — всё встало на свои места. Не ожидал?

Леви качает головой, смотря вперёд.

— Скорее не рассчитывал.

Петра ничего не отвечает. Они продолжают медленно идти. В парке ни души, ведь только недавно дождь прошел.

— Я не хотел, сам предлагать… — слово «расстаться» тонет в глотке. — Все ждал, когда тебе надоест моё отношение к тебе. Но ты молчала, а я забылся.

— Значит, спустя столько времени твои чувства не изменились?

Леви останавливается и Петра тоже, цокнув напоследок каблуком. Оба разворачивается лицом к лицу друг другу.

— Нет, не изменились, — снова качает головой Аккерман. — Поэтому давай остановимся на этом.

Петра глаз не сводит, ищет что-то в его взгляде, но, видимо, ничего не находит.

— Хорошо. Как бы там ни было, время, что мы провели вместе, не растрачено в пустую для меня. Я не жалею. И искренне хочу, чтобы ты нашёл человека, который любил бы тебя так же, как и я тебя, а ты любил его в ответ.

— А ты найди того, кто будет ценить тебя так же, как и ты меня.

— Тогда, останемся друзьями? — Петра протягивает ладонь.

— Да, — Леви пожимает маленькую гладкую руку подруги.

— Прости, но я пойду. Обещала помочь папе.

Эти слова выдают её, как бы она не старалась казаться приветливой и понимающий. Пару дней назад она обмолвилась, что отец в командировке до конца месяца. Обычно Леви не держит в голове случайную информацию, на это, видимо, и был расчёт, а сейчас неожиданно вспомнил, когда понадобилась.

Леви кивает и отпускает её руку. Девушка машет на прощание, говорит «до завтра» и уходит, раскрыв зонт. Аккерман смотрит ей вслед и чувствует облегчение, словно камень с души упал. Так будет лучше. Для них обоих.

***

После встречи с Петрой, Леви не идёт в «Зерно и лист». Его ничего, по сути, не тревожило и расставание с Петрой совсем не опечалило. Но порой, пошататься по округе было необходимо. Дождя не было, и он большую часть времени просидел в том самом парке, ничем не занимаясь. После бесполезной траты времени настроение отнюдь не комильфо. Ещё и холод собачий.

Десять вечера — Леви возвращается в квартиру. Он злой, голодный и уставший. «Зерно и лист» уже закрыт и Леви проходит мимо. Лежащий на земле велосипед у парковки привлекает внимание. Аккерман скользит по синей раме взглядом и останавливается, замечая отсутствие подножки. В том, что это велосипед Армина Леви уверен на девяносто девять процентов, но почему мальчишка бросил его? Снова колеса прокололи? Но тогда почему расстегнутый замок лежит рядом на земле? Леви подходит ближе, давит носком кроссовок на заднее колесо, а потом на переднее. Оба твердые, не спущены.

Это всё странно. Где же сам пацан?

На улицах уже темно, лишь фонари освещают жёлтыми кругами асфальт и тротуар. Район не жилой, поэтому большая часть окон кажется тёмными дырами в стенах.

Леви ещё раз окидывает округу взглядом и оставляет велосипед позади.

В конце концов, его это не касается.

Он проходит десяток шагов и в темноте переулка за кофейней замечает то, чего там быть не должно.

Мусорные мешки Нанаба не разрешает оставлять, но тогда, что там лежит? Леви несколько секунд думает: пойти проверить или наплевать на все странности и продолжиь возвращение. Выбирает второе и идёт в сторону станции. Но картинка переулка из головы не выходит. Леви останавливается, оборачивается.

Что он теряет? Из-за пары минут он не умрет, а трамвай ходит до одиннадцати.

Леви включает фонарик на телефоне, уже стоя перед переулком. И тот самый мусорный мешок оказывается скрюченной на земле человеческой фигурой. От появления света неизвестный дёргается, и прикрывает лицо рукой, видимо, чтобы не светило в глаза.

Белые кроссовки, светло-синие джинсы на худых ногах и блондинистая макушка — это без сомнений Армин.

— Ты что тут делаешь? — холодно спрашивает Леви, подойдя к мальчишке ближе.

Свет фонарика переходит в ноги, но Армин прячет лицо в сгибе локтя на коленях.

— А вы, почему здесь? — из-за руки голос у мальчишки приглушенный.

Леви освещает фонариком землю вокруг. Но вокруг чисто: ни шприца, ни сигарет, ни чего-либо ещё. Глупо полагать, что мальчишка ловил здесь кайф.

— Мимо проходил, — всё тем же холодным тоном отвечает Леви.

— Тогда идите просто дальше.

— Голову подними.

— Оставьте меня. Пожалуйста.

Леви опускается на корточки, продолжая держать в одной ладони телефон, а второй рывком отводит в сторону руку мальчишки и тот так же резко отворачивается. Рукав куртки мелкого в пятнах дорожной грязи и крови. Что за дерьмо?

Мальчишка упрямо, вывернув шею настолько насколько это возможно, не смотрит на него. И тогда Леви даже не побрезговав, грубо хватает его за подбородок, насильно поворачивает к себе лицом. Армин шипит, кривя разбитые в кровь губы, а Леви морщится, видя, что у мальчишки еще и расцарапана вся щека, будто он проехал по асфальту. Его одежда вся в пыли, а светлые волосы спутаны. Сам он весь дрожит от холода.

— Не смотрите, — хрипит Армин и пытается отвернуться, дёрнув головой.

Леви пальцы разжимает, и мальчишка прячет лицо под волосами.

— Встать сможешь?

Мальчишка не отвечает, не двигается.

Леви поднимается сам.

— Вставай.

— Я вас прошу, оставьте меня.

— Чтобы ты тут свои тощие копыта откинул? За тобой ещё должок.

Но Армин по-прежнему так и сидит на земле. Леви протягивает руку, наклонившись так, чтобы его ладонь была едва ли не перед самым носом мальчишки. Он легким движением пальцев бьет подбородок, заставляя Армина поморщиться и поднять голову. Мальчишка смотрит на протянутую ладонь, но не шевелится. Леви злится, вдыхает побольше ночного воздуха и сам обхватив предплечье мальчишки, тянет вверх. Армин тихо вскрикивает от боли или от неожиданности, но послушно тянется за рукой. Встав, мальчишка приваливается к стене, прикрыв глаза и Леви отпускает руку.

— Тошнит?

Мальчишка слабо мотает головой.

— Голова кружится?

Армин хмурит брови, но не отвечает, лишь прижимает затылок к холодному камню стены. Но Леви ответ и не нужен и без этого понятно.

— Стой на месте и не вздумай снова садится на землю. Я сейчас.

Леви возвращается вместе с велосипедом Армина, который так и стоит, опираясь спиной о стену. Аккерман одной рукой держит руль, повесив на него сумку, а второй сжимает телефон с фонариком, загружая гугл карты.

— Адрес проживания говори.

Армин хмурится, смотрит приоткрытыми глазами в сторону.

— Живее, — рычит Леви.

И мальчишка сдаётся под холодным взглядом и злым голосом старшего. Леви вбивает данные, прокладывает маршрут и запоминает, как туда добраться. Потом силой заставляет Армина сесть на багажник, а сам садится за руль.

— Держись за меня хотя бы одной рукой, чтобы я знал, если ты вдруг решишь свалиться на землю и отдохнуть, чтобы отморозить задницу.

Армин послушно прижимает ладонь к боку его кожаной куртки, а второй держится за раму под сидушкой, и Леви отталкивается ногой, крутя педали. Переднее колесо слегка вильнуло в сторону и Армин, испуганно сжал ладонь на боку сильнее. Но Леви тут же вернул колесо в нужное положение. Давно он не катался, а ведь в кладовке его старый школьный велосипед ещё стоит.

Ночные улицы этого района пусты, машины почти не попадаются. Ветер свистит в ушах и руки леденеют от холода. Желтые фонари мелькают над головами, а на темном небе все больше загорается звезд. Леви крутит педали быстро и Армин через двадцать минут езды прижимается лбом к его спине. Леви молчит, позволяя мелкому расслабиться. Совсем, видать, тяжело.

Он тормозит у нужного номера дома, и Армин, наконец, отлипает от его спины. Темно-красный кирпич, три этажа, широкие окна с белыми рамами — типичный квартирный дом.

— Здесь?

— Да, — тихо отвечает Армин и слезает с багажника.

Леви тут же хватает его за предплечье, замечая, что мальчишка пошатывается. Когда сам Аккерман слезает с велосипеда, Армин кладёт покрасневшие ладони на руль.

— Куда руки тянешь?

— Я велосипед завезу в подъезд.

— Себя хотя бы в квартиру заведи, недоразумение. Руки убрал. Дверь мне лучше открой.

Мелкий пристыжено отходит и делает, как велят. Леви завозит велосипед внутрь, ставит под винтовую лестницу, куда Армин светит своим телефоном.

— Дома кто есть? — В подъезде каждый шорох четко слышен и Леви спрашивает как можно тише.

— Нет, — мальчишка вертит головой.

— На какой этаж тебе?

— На второй.

— Ну так вперед. Я подстрахую позади, навернешься ещё.

Первые пару ступеней Армин преодолевает легко, а на третьей уже железно обхватывает пальцами перила. Медленно, с трудом, но мальчишка наверх всё же поднимается. На дверь он едва ли не падает, прижимается к ней лбом и шарит в карманах. Ключ в скважину никак не входит и Леви отбирает его, не грубо, но нетерпеливо. Подсвечивая телефоном, он делает два оборота против часовой стрелки. Два щелчка и дверь открыта.

Армин вваливается в темноту квартиры, Леви входит следом, прикрывая дверь. Внутри тепло, а он продрог до костей. Аккерман находит выключатель справа от двери, клацает по нему костяшками пальцев, и продольный коридор освещается одинокой лампочкой. Мальчишка уже сидит на полу с закрытыми глазами под вешалкой, не двигается и тяжело дышит через приоткрытые губы.

— Совсем плохо? — Леви ставит сумку на пол и присаживается на корточки напротив. При хорошем освещении мальчишка выглядит ещё хуже: бледный, дрожащий, лицо в крови и грязи, одежда тоже вся в пятнах.

— Просто… устал, — шепчет Армин, и тянет молнию куртки вниз, настойчиво дёргает замок и тот поддаётся.

Леви недовольно наблюдает за тем, как тот стаскивает куртку с плеч и долго возится с рукавами. Как только Армин заканчивает Аккерман вытаскивает из-за его спины куртку и вешает на крючок над головой, а мелкий тем временем стаскивает с ног посеревшие кроссовки.

— Давай поднимайся, — Леви протягивает руку, и Армин долго смотрит на неё, щуря уставшие глаза. — Ну же.

Армин морщится при движении, но всё же слабо сжимает его ладонь, и Леви тянет мальчишку на себя. Тот выпрямляется и хватает второй рукой старшего за плечо. Леви не спрашивает и не отстраняется, ждёт чуть больше минуты и спрашивает, есть в его обители аптечка.

— В ванной.

— А где ванная?

Армин разжимает пальцы и идёт прямо по коридору, минуя две светлые двери справа и одну слева. Леви снимает кроссовки и следует за ним к дальней двери в противоположной стене. Армин щёлкает выключателем, и Леви видит за дверью умывальник, стиральную машину в углу на белом кафеле и овальной формой ванну.

Мальчишка косится в зеркало над умывальником и выпускает струю воды из крана. Моет с особой тщательностью руки, и рукава белой рубашки темнеют. Леви опирается плечом о дверную коробку, и спокойно наблюдает за мелким до тех пор, пока тот не тянет руки к лицу, и тогда он резко опускает предплечье на тонкие запястья, скрытые под промокшими рукавами. Мальчишка дёргается и замирает.

— Руки опустил. Вроде головой думать умеешь, а творишь не пойми что. Где аптечка?

Армин осторожно поднимает руку и вытягивает с полки над зеркалом пластиковую коробку, которую Леви сразу же отбирает. Внутри, как он и ожидал, слишком много пластырей и пара бутылочек с антисептиком, один из которых наполовину пуст. Ещё там оказывается пачка бинтов, вата, зелёнка, какая-то мазь, несколько блистеров с белыми таблетками и капли для носа.

— Можно я голову помою?

Леви из-под бровей смотрит на спутанные волосы и покрасневшие кончики у подбородка.

— Только ссадины не мочи.

Пока Армин возится с волосами, Леви ставит аптечку на стиральную машину и проверяет срок годности начатого антисептика. Удивительно, но сроки не истекли. Наверняка, мальчишка покупает их частенько. Кожа куртки при каждом движении скрипит и сковывает, мешая, поэтому Леви стягивает её и перекидывает через борт ванны, отмечая её чистоту. В целом, квартира пока выглядит достаточно чисто. Леви облокачивается на стиральную машину поясницей, смотря, как Армин смывает пену с волос и закатывает рукава своей серой толстовки. Крохотная комната полностью заполняется запахом морского бриза, свежим и лёгким.

Наконец, шум воды в умывальнике прекращается, и мальчишка трёт полотенцем голову. Заканчивая, он расправляет его аккуратно и вешает на два крючка на стене слева от ванны, чтобы лучше высохло. Леви тем временем моет руки и вытирает их маленьким зелёным полотенцем, висящим у зеркала, надеясь, что оно чистое и когда поворачивается, мальчишка уже роется в аптечке, зачесав мокрые волосы за уши. Аккерман подходит с другой стороны и хлопает ладонью по поверхности.

— Садись.

— Что?

Цвет лица у мелкого уже не такой бледный, но вид все равно никакой.

— Я не буду повторять. Быстрее.

Армин не пытается перечить, он выглядит в край уставшим и замученным со слипающимися глазами. Леви даже становится совестно за свой грубый, холодный голос. Но зато мелкий теперь точно не свалится.

Усевшийся на стиральную машину Армин, становится чуть выше, но Леви это совсем не напрягает, он ведь знает, что они почти одного роста. И это приятно. Просто комфортно порой стоять рядом с ним и не задирать голову.

Леви вытягивает бинт и отматывает нужное количество.

— Там в верхнем ящике ножницы, — говорит Армин и ерзает на месте, предвигаясь к краю.

— Куда? — рявкает Леви.

Армин послушно замирает, молча наблюдая за тем, как старший сам роется в ящике умывальника. Ножницы оказываются маникюрными, но справляются с тонкими нитями бинта быстро и легко.

Аккерман сворачивает бинт и щедро льет антисептик. В нос ударяет острый запах обезараживающего. Леви тянется к щеке, и Армин тут же дёргается, уворачиваясь.

— Я сам… зачем вы?..

— Рот закрой и не шевелись, — Леви снова корит себя за грубость, но привычка есть привычка.

Стоит самодельной марлей коснуться разодранной щеки, как мальчишка зажмуривает глаза и сжимает край машинки ладонями.

— Терпи.

Армин выдыхает через нос, а Леви осторожно обводит ссадину вокруг, складывает бинт пополам, мочит антисептиком ещё раз и проводит сверху.

Леви замечает, как у мелкого напрягается подбородок и окровавленные губы сжимаются. А ещё он краснеет, на бледной коже это видно очень чётко, когда Аккерман, закончив с щекой, откладывает окрасившийся в багровый бинт и разрезав до нужного размера пластырь, открывает и прижимая его к ссадине, проведя пальцами вдоль, чтобы тот равномерно прилип. Он едва касается кожи лица кончиками пальцев, но Армину всё равно неприятно. Леви тоже не доставляет это удовольствия, ему в целом вообще процедура не по нраву. У него все в жизни просто — не притрагивайтесь ко мне, и я не трону вас. Но у мальчишки трясутся руки и Леви уверен, что сам он нормально ничего не сделает. А от качества обработки зависит скорость заживления. И чем скорее всё заживет, тем скорее мелкий вернётся на работу. Нанаба ценит мальчишку, а Леви её кофейню, и поэтому он возится с ним.

Новый кусок бинта касается уже нижний губы.

— Не сжимай.

У Армина уже покраснела шея, но он послушно старается не двигать губами, даже если больно. А лить спиртом на мясо — это больно. Леви это хорошо знает. Он даже окунается в прошлое, вспоминая, как раньше обрабатывал свои раны. И выныривает тогда, когда острое колено мальчишки упирается ему в ремень на поясе. Леви тут же подается назад, и это движение выходит слишком резким. Но Армин никак не реагирует на это. Он сидит весь красный с закрытыми глазами и по-прежнему сжимает края стиральной машины пальцами, кончики которых белеют от напряжения.

Леви заканчивает с губой быстрее, чем ожидал и кладёт использованный бинт к другому на раскрытую крышку аптечки.

Армин чувствуя, что всё закончилось, совсем немного расслабляется и открывает глаза. Но Леви вообще-то ещё не закончил. Он хватает мятый подол рубашки мальчишки и резко задирает вверх. Армин так же резко обхватывает его сжатую руку ладонями и расширенными в ужасе глазами смотрит на него.

Поджатый живот то напрягается, очерчивая едва видимые мышцы пресса, то совсем немного расслабляется из-за загноного дыхания. Ого, у мелкого есть не только кости и кожа.

Тёмные скопления гематом на светлой коже без загара видны очень хорошо. Они на выпирающих из-за худобы ребрах, под впадинкой пупка, на тазовых косточках, уползающих под пояс джинсов, затянутых ремнём. Некоторые почти зажившие, но большая часть новообретенная.

— Не надо, не смотрите…

Армин тихо шепчет, стыдливо отведя взгляд в сторону, и настойчиво давит на руку Леви. И Леви поддаётся — разжимает ладонь и вытягивает её из-под тонких холодных пальцев.

— Кто ж тебя так?

Армин ожидаемо молчит, сверля стену взглядом. Но Аккерман не ждёт ответа и даже думать не хочет сколько у него таких пятен по всему телу, которые скрывает одежда.

Леви моет руки ещё раз, но острый запах с одного раза не смоется. Черная куртка возвращается на плечи и Аккерман покидает ванную комнату молча. В коридоре зашнуровывает кроссовки, нащупывает телефон в кармане и берет сумку с ноутбуком. Дверная ручка холодит ужё согревшиеся пальцы и Леви тянет её вниз.

— Куда вы?

Тихий голос выползшего из ванной Армина заставляет повернуться.

— Время уже совсем позднее. Вы до дома не доберётесь.

Леви хмурится, одергивая рукав куртки — на часах тридцать семь минут двенадцатого. Отлично.

— Автобусы уже не ходят, и пока дойдете до метро, оно уже закроется.

Леви шумно выдыхает, прикрывая глаза. Внутри всё закипает и Аккерман чувствует, что если не успокоится, то убьет это мелкое недоразумение, которое появилось в его жизни.

— Оставайтесь у меня.

Леви смотрит на мальчишку косым взглядом.

— Здесь диван есть.

Леви тяжело вздыхает и отпускает дверную ручку. А что ему ещё остаётся? Сумка возвращается на пол, а куртку Леви вешает на крючок рядом с арминовой.

— Сочту ночлег за твой долг.

— За часть долга, — поправляет мальчишка со слабой улыбкой на губах.

Леви хмыкает, а Армин с не угасшей улыбкой открывает правую дверь от входа, манит за собой.

Крохотная кухня с обеденным столом в центре, а дальше комната с диваном, огромным книжным стеллажом, одежным ветхим шкафом, мягким ковром и стареньким телевизором. А после будет спальня — Леви знает. Леви знакома такая планировка квартиры. Знакома до боли между ребер. И запах, который должен быть терпким из-за старой мебели, наоборот свеж — всему виной бесчисленное количество растений в квартире, — это запах Армина. А ещё это запах из прошлого. И кажется, что вместо мальчишки к нему обернётся она. Длинные чёрные волосы скользнут по спине, и он увидит улыбку. Леви не помнит её лица, но изгиб ярко-красных губ вымазанных помадой навсегда запечатался в его памяти.

— …ами все в порядке?

Голос Армина доносится до ушей отдаленно, будто через толщу воды. А сам мальчишка смотрит на него обеспокоенным взглядом.

— Да, я… — Леви словно выныривает из воды и окружение уже воспринимается по-обычному. — Всё нормально.

Армин смотрит на него ещё с толикой беспокойства, но ничего больше не говорит по этому поводу.

— Это мой обещанный диван? — Леви кивает в сторону старенького дивана. Тот выглядит вполне опрятным и приличным, лишь старый дизайн выдает его.

— Нет-нет, я постелю вам у себя в комнате, там кровать.

Леви косится на угловую дверь, и словно через стены видит огромное окно с узким подоконником, выцветшие обои в мелкий цветочек и деревянную кровать с белым постельным бельём и обтянутый бледной кожей труп с впавшими щеками на мягком матрасе. На ней ночная рубашка в тон постельному, струящаяся тонкими складками по костлявой фигуре, а её разметавшиеся по белоснежной подушке шелковистые волосы, тёмные, как ночной купол неба — Леви смотрит на это и слышит в голове свой охрипший и ослабший голос — «Мама, мама, когда ты проснешься?»

Прикосновение Армина к плечу, подобно удару, который возвращает в реальность.

— Вы пропадаете.

Леви судорожно вдыхает воздух, смотря в голубые глаза напротив и пытается сфокусироваться на настоящем.

— Что? — спрашивает он не своим голосом.

— Из реальности будто выпадаете.

Леви моргает несколько раз. Говорит тихо «устал, наверное» и просит одеяло и подушку. А Армин снова повторяет про кровать в его комнате.

— Я буду спать здесь.

Прежний холодный и твердый голос заставляет Армина убрать руку и принести постельное бельё. Леви прогоняет мелкого в комнату, мол, не безрукий в отличии от некоторых и сам постелит себе.

Выданное ему постельное холодное и кажется будто сырое, однотонное, тёмно-синего цвета и пахнет порошком. Подушка маленькая и мягкая, как и в его комнате в квартире. Леви запоздало вспоминает, что телефон так и остался лежать в кармане куртки, но идти за ним совсем не хочется, да и незачем. В комнате тихо и темно, у мелкого так же. Яркие охровые полоски света изредка бегают по потолку — свет от машинных фар и Леви пялится в то место, думая, что его жизнь выходит из привычного русла, и заметил он это неожиданно поздно.