четвертое непростительное

первая и последняя

– Скучно… – Потянувшись, Сириус зевнул и с надеждой посмотрел на Джеймса. – Ну, давай, Сохатый, давай сделаем это. Ну, последний разочек… Пожалуйста!
– Нет, – резким голосом осадил его Джеймс. – И не мечтай, Бродяга. Я обещал Лили не трогать его.
– Да ерунда это всё. Она же так и не пошла с тобой гулять, а Нюниус – вон он, сидит в ста метрах от нас… Ну, можно я хотя бы на словах его достану?
– Ты же знаешь, он сразу схватится за палочку. Оставь его уже в покое! – присоединился к разговору Ремус, откладывая в сторону конспект по трансфигурации.
Он бросил обеспокоенный взгляд на сидящего на валуне щуплого угловатого подростка, с головой ушедшего в свои записи и не замечающего ничего вокруг. Его прямые длинные волосы падали на лицо, и юноша периодически раздраженно заправлял их за уши. Тонкие губы беззвучно шевелились – наверное, Северус проговаривал заклинания, а прижатой к бедру узкой ладонью, сжимающей волшебную палочку, он отрабатывал взмахи.
– Дже-е-е-е-еймс… ну последний разочек… Обещаю, ничего серьезней Конфундуса я к нему не применю… Ну скучно же! – продолжал ныть Сириус, не обращая внимания на реплику Ремуса. – Ну, Дже-е-е-е-еймс… Я же вижу, у тебя самого руки чешутся. Давай, а? Ну последний раз?
Радостным повизгиванием и нетерпеливым потоптыванием ноги его поддержал Питер.
Глаза Джеймса на мгновение вспыхнули азартом, но, бросив беглый взгляд на играющих в бадминтон девушек, одной из которых была Лили Эванс, он взъерошил волосы и отрицательно покачал головой:
– Нет. И только попробуй задирать его за моей спиной! Если это будет стоить мне намечающегося свидания, я не знаю, что с тобой сделаю.
Джеймс старался говорить как можно строже, сводя брови на переносице в одну сплошную линию, при этом пытаясь и губы сложить в соответствующую взгляду строгую складку. Но укрощение собственной мимики только вызвало безудержный смех Сириуса, к которому тут же присоединились Питер и Ремус.
– Ладно, всё, хватит! – прикрикнул на них Джеймс, но друзья захохотали еще громче, и, не в силах больше сдерживать под маской строгости вырывающий наружу смех, он махнул рукой и присоединился к ним.

– Эй, Сохатый, ты говорил, что твои собирались летом в Ниццу? – отсмеявшись, спросил Сириус.
– Ну, говорил.
– И ты вроде как с ними…
– Тебя они вроде тоже как звали.
– Джеймс, Ницца – это для пенсионеров. Давай махнем в Сан-Тропе. Вот где рай! – Сириус мечтательно закатил глаза. – Там греют свои перышки прелестные юные вейлы. Ты когда-нибудь видел вейлу, Джеймс? Поверь, ты и думать забудешь о своей несравненной Лили! И Ремуса с собой возьмем.
Откинувшись на спину, Сириус упал на вытянутые ноги Ремуса, смахнув с его рук исписанные листы пергамента. Чуть поерзав, поудобнее пристраивая худые бёдра друга в качестве подушки, он лукаво ему подмигнул:
– Поедешь с нами в Сан-Тропе, Луни?
Возведя глаза к небу, Ремус мысленно попросил Бога о помощи и стал подбирать рассыпавшиеся листы, стараясь, однако, не столкнуть черноволосой головы.
– Я-то вам там зачем? – чуть печально спросил он.
– Ну, как это – зачем? Я же говорил – это любимое место отдыха наших пернатых красоток. – И, чуть повернув голову к Ремусу, Сириус шепнул так, чтобы слышал только он:
– Затем, что там очень холодные ночи…
И сразу за этим раздался громкий плач. Мгновенно отреагировав, ребята вскочили на ноги и обернулись на источник шума