Неверный поступок

13

.Чонгуку узнает о случившемся, когда сидит на паре и записывает лекции. Папа звонит
усиленно и альфа не выдерживает, быстро срывается и выходит в коридор, отвечая на
ходу:
— Да? Я занят, — говорит он раздраженно, а затем слышит всхлипы и замирает.
— Гукки… Чимин… Он… — выдает медленно омега и всхлипывает.
— Что с ним? — взволнованно молвит Чон и хватается за волосы. — Папа, не медли.
— Рожает он…
У Чонгука словно мир перед глазами перевернулся. Он останавливается, чувствуя в
груди ужасное опустошение, холодный пот пробивает его так, что еще немного, и он
упадет в бездну. Слова папы отдаются где-то внутри эхом, таким отчаянным и громким,
что не скрыться от него. Чимин рожает. Альфа знал, что сейчас для омеги это очень
опасно, организм еще не готов, да и ребенок не доношенный, наверняка слабенький и
маленький, ищущий защиты в папе.
Чон очухивается, когда папа говорит быстро адрес, альфа запоминает все на автомате, а
потом срывается, пишет Намджуну забрать его вещи и бежит на улицу. Через минут
двадцать он уже в больнице, ищет быстро нужный кабинет и встречает родителей,
который сидят на скамейке. Чонгук подбегает к папе, а тот встает и обнимает его крепко,
зарывается носом в шею сына и плачет навзрыд. Чонгуку не по себе. Он обнимает омегу,
гладит его подрагивающую спину и смотрит на отца. У того каменное выражение, ничего
не выражающее с виду, но всем известно, какой ураган происходит в его душе.
По Чонгуку же все было видно сразу. Он будто жизни лишился, в землю холодную
провалился, где нет света и тепла. Альфа смотрит на закрытые двери кабинета, где
слышится болезненный крик его омеги, где врачи приказывают Паку тужиться, а тот
кричит громче и отчаяннее. С каждым звуком, произнесенным там, Чон чувствует, как
покидают силы его мальчика, как тому больно настолько, что он умереть готов. Альфа
слышит и сжимает до боли кулаки, мучая свое сознание ужасными картинками.
Папа отстраняется и говорит тихо:
— Он несколько часов так мучается. Нам позвонили, когда его в больницу привезли…
— У него голос дрожит, он весь сжимается, но продолжает. — Нам еще ничего не
говорили, но врач намекнул, что прогнозы могут быть ужасными. Малыш недоношенный.
Чонгук сжимает губы в одну полоску, слушает все, а когда папа прекращает говорить и
садится на скамейку, прислоняется к стене и хватается за голову. Ему не хочется ничего
предполагать, ни о чем плохом думать. Он вспоминает мимолетно улыбку его омеги,
сладкий голос Чимина, его запах, который сейчас невидимыми клубками вырывается из
злосчастного кабинета. Чонгук вспоминает их последний разговор, где Чимин обещает,
что все будет хорошо, что он сходит к врачу и боли пройдут. Он вспоминает их связь,
близость греховную. То, что сейчас происходит, словно последствия их запрещенной
любви.
Чон прикрыл глаза ладонью, скрывая от белого света слезы. Альфа сам не замечает, как
молится Богу, в которого до этого момента никогда не верил. Он молит, чтобы Чимин и их
малыш выжил, чтобы все обошлось, и страшные опасения, среди которых генетические
болезни. Только сейчас Чонгук понял, что все время, после встречи с Чимином, они
грешили. Пора бы им за это поплатиться.
Через несколько часов крики прекращаются, словно омега голос сорвал. Дверь открыл
врач и сразу же подошел к родственникам. Тут же за ним вышли медбратья с небольшой
коляской, но повернули в другую сторону. Чонгук подорвался и подошел к врачу-бете
быстро, заглядывая в глаза.
— Как он?
Папа подорвался тоже, подходя ближе, держась за сердце болезненно. Доктор вздохнул
и снял очки.
— Наши опасения обошлись. Поздравляю, у вас родился хорошенький альфа. Правда
малыш родился с весом всего килограмм и сто грамм, организм ослаблен и не до конца
развились внутренние органы, ослаблена сильно легочная система, но для семи месяцев
это нормально. Ему придется какое-то время находиться в инкубаторе, иначе он не
выживет.
— А как же мой сын? — вмешался папа и прикрыл ладонью рот. — С ним все хорошо?
— Да. Сейчас он спит. Омега многое натерпелся за несколько часов, он очень устал и
ему требуется много отдыха и покоя. Вы отец ребенка? — Мужчина посмотрел на
Чонгука, а тот замешкался немного и хотел уже ответить, что нет, как врач продолжил.
— У вас прекрасный малыш. Я бы разрешил вам посетить Чимина, но только через
несколько часов.
— Нет, он его брат, — вновь сказал омега и улыбнулся неловко.
— О-о, вот оно что. Все равно поздравляю.
Мужчина кивнул и направился обратно в кабинет. Чонгук сглотнул нервно и еле как сел
на скамейку, совсем не слыша, что ему говорил папа. Конечно, родители не знали, даже
догадываться не могли, что ребенок Чимина от Чонгука, что отцы малыша братья. Чону
немного не по себе от мысли, что теперь всегда придется скрываться от людей, а
главное — врать ребенку. Альфе не по себе от того, как дальше жить и существовать.
Он не бросит Чимина, теперь уже никак. Если бы в ту роковую ночь, Чонгук немного
подумал о будущем, подумал о Чимине как о том, кто может забеременеть, он бы надел
хотя бы презерватив. Если бы он позаботился хотя бы о защите, возможно, у них с Паком
ничего бы не сложилось. Чимин жил бы дальше свой жизнью, меняя партнеров, а он
продолжал бы встречаться с Тэхеном.
Но судьба сложилась по-другому и сыграла в злую шутку с ними. Если бы Чонгук был
полной скотиной, эгоистом, он бы бросил своего брата. Если бы не любил его, то просто
отказался от малыша, иногда может быть приходил в гости, давал деньги редко. Но не
жил бы, не хотел бы узаконить их отношения и остаться с омегой навсегда. Чимин самый
лучший омега, пусть хоть и брат, но Чон не хочет ни на кого его менять.
Чонгук сидит до самого вечера около двери вместе с родителями, а когда им говорят, что
омега проснулся, все трое заходят в палату. Чимин лежит под капельницами, смотрит на
окно, а когда видит родных, смотрит на них и улыбается сквозь слезы. Омега хотел
привстать, да только он настолько обессилен, что лишь слегка пошевелил плечами.
— Малыш, не шевелись, — подошел взволнованный папа и положил ручки на грудь сыну.
— Тебе сейчас надо отдохнуть.
— Как там… ребенок? — еле как прошептал хрипло Чимин.
— С ним все хорошо. Он сейчас в инкубаторе. Ему, как и тебе нужен покой. — Омега
улыбнулся.
— Вот оно что, — сказал Чимин и перевел взор на Чонгука.
Тот осматривал парня, понимая, что еще немного и Чимин бы не выжил. Пак выглядел,
мягко говоря, не очень. Его щеки, казалось, впали за один день, под глазами большие
темные круги, а кожа настолько ненормально бледная, что словно он неживой. Мини все
равно слабо улыбался, выдавливая из себя последнее. И Чонгук не мог улыбнуться. Он
бы так хотел обнять сейчас парня, поцеловать и пообещать, что все будет хорошо, да
только рядом родители. Поэтому оба глядели друг на друга, молча общаясь.
Когда же, немного посидев еще, родители попрощались с сыном, обещая вернуться
завтра, Чонгук остался. Чимин, как только заметил, что папа и отец вышли из палаты,
всхлипнул. Чон взял его руки и поцеловал нежно сначала одну костяшку, затем еще одну
и еще. Пак не убирал руки, глядя спокойно, а потом улыбнулся потрескивающими губами,
когда альфа чуть укусил его пальчик.
— Ау, не делай так, — сказал тихо Чимин.
— Ты мой хороший. Я так тебя люблю.
Чон провел рукой по щеке омеги, а тот, как ласковый котенок, потерся о ладонь альфы и
прикрыл глаза. Еще бы немного и он бы замурлыкал. Но вместо этого омега устало
вздохнул и произнес еле слышно:
— Я так устал, Гукки. У меня все болит.
— Верю, потерпи, малыш. — Чонгук поцеловал омегу в лоб и зарылся носом в волосы
парня, вдыхая любимый аромат. — Все будет хорошо.
— Наш малыш… я не видел его. Его быстро унесли.
— Я тоже. Нельзя значит. Он совсем слабенький и маленький, килограмм весит.
— Чонгук услышал, как Чимин снова всхлипнул.
— Слабенький, значит. Прям как я.
— Нет, ты сильный. Ты очень сильный, хен. — Чон опустился ниже и посмотрел на него.
— Я думал… — Чимин опустил глаза и сглотнул. — Я думал, что умру.
— Не говори так. Мы с тобой еще горы свернем. — Улыбнулся альфа.
— Да что ты говоришь. — Усмехнулся Чимин и потянулся к парню, кротко целуя.
Чонгук облизнулся и припал к губам Чимина, целуя глубоко и нежно, поглаживая его
лицо и тонкую шею. Омега дернулся вперед еще раз, а потом застонал от боли, отчего
Чонгук отстранился. Чимин откинулся назад и задышал часто. Альфа испуганно осмотрел
его быстро.
— Я позову врача.
— Нет, постой. Это нормально после родов. Мне нужно отдохнуть.
— Тогда отдыхай. Я приду завтра.
Чонгук поцеловал его напоследок в щечку и вышел, оставляя Чимина наедине со своими
мыслями. Омега не стал показывать это при родных, но у него ныло все тело, а внизу
живота творился ужас. Он прилег обратно и медленно отдернул простынь обратно, глядя
на бинт на животе. Пак коснулся теперь уже почти плоского живота, который потихоньку
втягивался и возвращался в прежнюю форму, и убрал быстро руку, вновь и вновь
чувствуя боль. Мини даже не представлял, что творилось там под перевязкой, и эта
неизвестность его пугала.
Поздно вечером, когда в коридоре уже стояла тишина, Чимин проснулся, посмотрел
сначала на закрытые шторы, а затем на дверь. Он осторожно поднялся с кровати и
маленькими шажками подошел к двери, вышел тихо-тихо, как мышка, оглядываясь по
сторонам, но, не замечая никого, кто бы ему помешал. Он не знал, куда именно идти, но
чувствовал сердцем, что находится близко.
Когда омега медленно, опираясь рукой о стенку, подошел к большому прозрачному
окошку, которое открывало вид на комнату с кучей инкубаторов, в которых лежали
младенцы. Все они спали и выглядели как крохи, все разные, но найти кого-то
определенного было сложно. Чимин приложил руку к стеклу, всматриваясь в детей, но
так и не находя своего маленького альфу. Он напрягся, глядя на каждого издалека и
что-то внутри подсказало ему, указав на единственного малыша, который спал у стены,
меньше остальных и почти не одетый, отчего у Пака защемило сердце.
— Малыш, — прошептал омега и улыбнулся, повторяя одну фразу, сказанную уже много-
много раз. — Все будет хорошо.
Ребенок, словно почувствовав папу, дернулся слабо и замер. Чимин глядел на кроху и
пообещал себе, что всю жизнь будет защищать его, заботиться и любить, а не как
родители, которые недолюбили его в детстве. А если у него родится еще один ребенок,
то он никогда не позволит, чтобы у детей сложилось так же, как и у них с Чонгуком.