Мы больше не принадлежим друг другу

22

Мы сидим в салоне самолета и готовимся ко взлету. С внешней стороны самолет кажется таким огромным, а внутри... между двух кресел узенький проход. Ладно, мне все равно, лишь бы быстрее попасть к дочке.
Со стороны мы наверное выглядим просто как молодая пара девушек летящих отдыхать, но знали бы они, что несмотря на молодой возраст мы недавно выдали дочь замуж и то, что мы в разводе. Мы всегда сталкивались с вопросительными взглядами. В основном из-за того, что выглядим не на 33, а на 28 и особенно, когда люди узнают, что у нас дочь подросток. А потом, когда они узнают, что мы в разводе. С одной стороны классно, что человек про тебя не может подумать. Что ты родитель, что ты родитель взрослого ребёнка. И что ты в разводе.

К нам подходит стюардесса с бейджиком «Молли» на груди, и просит пристегнуть ремни, затем наклоняется к жене и нашептывает ей сексуальным голосом что-то типа «не нужно ли ей принести что-нибудь из напитков?».
Бесит! Даже спустя десять лет все готовы прыгнуть в постель к Лисе от одного только взгляда на них.
Откуда вообще выкопала шатенка такое кукольное имя? И сразу заметно, что грудь накачала. Силиконовая Барби!
Хмыкаю и отворачиваюсь к окну.
— Нет, спасибо, — отвечает Лиса, замечая недовольство своей бывшей.
Закатываю глаза: а еще более флиртующим голосом не могла ответить? Идите и потрахайтесь, пока не взлетели! Не хочу видеть весь полет эти стреляющие взгляды и слушать милое общение! Бесят обе! Лучше бы я полетела обычным пассажирским рейсом.

Наблюдаю в иллюминатор за тем, как самолет разгоняется, и у меня перехватывает дыхание. Я совсем забыла, что это мой первый взлет... полет... Господи, мне очень страшно... Мое лицо точно бледное.. Кажется, я задыхаюсь, вцепляясь ногтями в кожаные подлокотники. Все ради дочки, все ради моей Селин. Я должна это пережить и не схватить инфаркт... Вот так вот с детьми, что ни случись, грозит все инфарктом или инсультом.
Закрываю глаза, не могу смотреть на эту ужасную картину... И ощущаю тепло чужой руки, руки моей жены. Я бы оттолкнула ее, только не сейчас, когда мне так страшно, и я честно нуждаюсь в ее защите. В ней...
— Дженни, не бойся, все будет хорошо. Я рядом.
Слышу бархатный и нежный голос бывшей. Лучше бы на твоем месте был Кай, а ты осталась дома. Пытаюсь обозлиться, чтобы пережить этот момент, но не могу... Страх сильнее всего.
Ощущаю мягкие поглаживания по всей длине своей руки, а другая ее рука все также находится на моей кисти. Похоже жена извернулась в кресле или вообще отстегнулась. Ее поглаживания поднимают все мои видимые и невидимые волоски на теле. Мне нравятся ее еле касаемые движения, и мы обе пропускаем пальцы между пальцев друг друга. Я незримо чувствую «магическую» поддержку Лисы. Спокойствие распространяется по моим жилам, разнося его во все закоулки моего тела и души, достигая сердца, и полый орган замедляет свой бешеный ритм.
Выдыхаю, и мои руки расслабляются, напряжение из мышц уходит.
— Вот так. Молодец, малыш.
Мое прозвище от Лисы. Я получила его после того урагана, когда Лиса отвезла меня домой, проговорив:
— До встречи, малыш.
Потом она часто его употребляла. Она заботилась обо мне, как о младшей сестре, как о ребенке. Ценила меня, как дорогой хрусталь. Обожала меня, как самую любимую вещь. Куда это все делось??? Не думаю, что рождение дочери стало нашим разладом. Она мечтала о ней все девять месяцев, мечтала о моей копии, а получилась ее. Но это ровным светом ничего не значит. Она не стала ее меньше любить.
— Дженни, открой глазки, мы уже взлетели и набрали высоту. Больше нечего бояться.
Шепчет ласково она, и я чувствую, что она улыбается. Так и есть, когда я открываю глаза. Смотрю в ее глаза, и они как будто бы искрятся счастьем, а моя голова рисует мне картину изнасилования... Я точно похожу сейчас на маленького обиженного ребенка, выдергивая свою руку из ее и отворачиваюсь. Слышу тяжелый вздох. Ну да, я злопамятна и ничего не могу с собой сделать... Всегда в первую очередь помню только плохое. Чтобы вспомнить что-то хорошее, приходится очень покопаться в своем подсознании.