Зона волнения

.radius.

Сучья ухмылка, хитрый прищур и закушенная губа от удавшейся пакости – обиженное лицо и злостное сопение от возмущения у жертвы острого словца, слетевшего с уст Мин Юнги.

Ему не принципиально подъебывать всё, что движется. Это получается естественно, само по себе. И он делает это не потому, что злой, а потому что является таковым по своей натуре.

С наглой ебанцой.

Шуга подковыривает самыми безобидными словами самые чувствительные точки; словно щекоткой бьёт по слабым местам, и не важно – со злости он это делает или по-дружески.  Стёб вылетал, словно искры, обжигая, и рикошетом отбиваясь убийственными взглядами в ответ, что его веселило только больше.

- Стой, погоди, - Юнги с обеспокоенным лицом подошёл ближе к хёну, который как раз собирался переодеться и успел только достать заправленную футболку из-под ремня, чтобы снять её.

- Что там? - Джин испуганно смотрит на оголенную поясницу и стягивает футболку полностью, чтобы разглядеть то, что Юнги обнаружил на его спине.

Парень начал смахивать рукой невидимые пылинки с кожи, после выпрямился и утвердительным тоном произнёс:

- А. Это песок. В общем, приберись тогда за собой. Пылесос в шкафу.

Они переглянулись, и, спустя секунду, по полу скрипнул рывок с места, зазвучал заливистый ржач, а мелькнувшая за угол, белобрысая макушка Мина, с грохотом удалялась вместе с хозяином с места преступления.

- Шуга, ёптвоюмать!– Рявкает старший, швырнув вслед свою футболку, что оставалась в руках до этого момента.

- И, да! Пенсию присылают по средам!

- ГАНДОН!

По пути на верхний этаж, Юнги внезапно врезается в Чимина на лестнице, и резко замолкает, отходя от него на пару ступеней выше, мимо хрупких плеч, стараясь не задеть, после чего Мин летит дальше, будто это не он, а его только что задели.

За сердечко.

Дело в том, что на расстоянии больше метра от себя, Юнги – всё та же колкая скотина, в которую годно швырнуть всё, что под руку попадается.
Но.
Стоит Чимину подойти ближе, как лисьи глаза начинают бегать куда-то от Чимина и обратно, руки нервно вздрагивают, а капелька пота так и норовит скатиться с бледного лба, сдавая Мина с потрохами обезоруживающему ангельскому личику.