Омега с севера (КацуТодоДеку)

14

- Седлайте лошадей, выезжаем! – громко крикнул кто-то, и все синхронно взобрались на своих коней.

Изуку с тоской оглядел территорию, на которой они доселе жили, и грустно вздохнул. «И чего им так вдруг необходим стал этот переезд?» - в очередной раз подумал он.

Кацуки с Шото вынесли это решением совершенно неожиданно. На подготовку к отъезду дали всего ничего, три недели. Мидория из-за этого впал в дикий шок и ужас. Уезжать куда бы то ни было ему не хотелось. Во-первых, омега вообще к переездам относился с опаской. А, во-вторых, так он окажется ещё дальше от своих родных.

Но все остальные к этой новости отнесли удивительно радостно. Кто-то даже высказался по поводу того, что давно пора.

«Сразу видно, кочевники», - подумал тогда с тоской Изуку.

И вот этот день настал. Все вещи уже были собраны, а люди – готовы. Ненужный или непередвижной хлам пришлось или выбросить, или продать. Омега от этого пришел в ужас, но окружающие к такому раскладу вещей относились очень спокойно. Здесь это норма.

На лошадей было погружено всё, что только можно увести. Провизия, вещи, сокровища. И сейчас пора было отправляться в путь.

Рано. На горизонте только занимается заря. Мидория сонно зевает, ему хочется спать. И его, в отличие от окружающих, радостное предвкушение не распирает.

- Семьдесят верст на запад! После сделаем привал! – громко оповещает кто-то.

Омега равнодушно кивает, забираясь на свою лошадь, а после до него доходит смысл слов. «Семьдесят верст?! Как столько вообще можно проехать за день? Лошадь идет со скоростью четыре версты в час. А бежать постоянно она не может! Тем более, так сильно нагруженная… Как они себе это представляют?»

Но ответа ему никто не даст. Все трогаются в путь.

Прошло около месяца с того момент, как некоторые из южан заагрились на Изуку. Но тот до сих пор чувствует их злые взгляды на себе. Так что плетется он в самом конце, стараясь ни с кем не сталкиваться.

Мимо спокойно плывут деревья, цивилизация постепенно остается где-то позади. Мидория с тоской думает, что вернуться после такого он точно не сможет.

«Интересно, родня уже сошла меня мертвым? Ведь от меня не приходит и весточки… Может, стоило взять с собой почтовую птичку? Хах, как будто бы мне разрешили её держать».

Омега растерянно смотрит по сторонам, совсем ни на что не обращая внимания. Ему дурно. Под палящим солнцем тяжело даже дышать, не то, что куда-то ехать. Пот стекает со лба каплями, перед глазами всё плывет.

«Пейзаж одинаковый. Мне уже начинает казаться, что мы ездим кругами…»

Мысли Изуку крутятся вокруг одной очень глупой идеи, от которой ему становится смешно. Он размышляет над тем, а можно ли ему сбежать? А что, в такой обстановке и не заметит никто! А кому надо его догонять? Лошадь имеется, провизия тоже. Никому нет до него дела.

«Ах, наверное, солнце напекло мне голову. Куда бежать-то? Это глупо… до дома доехать я не смогу, слишком далеко и долго. Да и кому я там нужен? Мама, конечно, примет меня обратно, но… сколько же у нас будет проблем! Этот брак назначила сама императрица! Он имеет дипломатическое значение. Я не могу никуда уйти».

- Эйджиро! – Мидория окликает омегу, радостно махает ладонью.

Тот одергивает поводья, чуть замедляясь.

- Что? – Киришима морщится от солнца, но на его лице всё ещё сияет вечная улыбка.

- Скажи, почему мы отправляемся на рассвете? – негромко спрашивает Изуку, почему-то боясь, что его поднимут на смех. С ним это происходит постоянно.

Стоит только о чем-то спросить, что-то сделать или рассказать, как у них поступают в империи, так сразу же со всех углов слышится смех! Будто он глупость сморозил. Но это ещё нестрашно. Страшно то, что каждый считает свои долгом сказать, что все северяне – странные люди. Или, того хуже, глупые.

Мидорию каждый раз злость охватывает, но он сдерживается.

- А когда же ещё? – усмехается Эйджиро. – Так мы к ночи уже на месте будем! – уверенно заявляет он.

Изуку на это кивает, он понимает. Но интересует его немного другое.

- Нет, - он морщится. – Я имею в виду, что логично было бы отправляться в путь именно ночью! Или, скорее, вечером. Часов в пять!

- Зачем?

- Чтобы не ехать под палящим солнцем! – Мидория гневно взмахивает руками, чуть ли не наворачиваясь с лошади. – Сейчас уже жарко, а представь, как ужасно будет в полдень! – он качает в страхе головой.

Киришима удивленно приподнимает брови, его удивления совершенно не разделяя.

- Тебе жарко? – на его лице появляется странное выражение. – Как по мне, прохладно. А вот в полдень, самое то! И солнечно, и тепло!

- Э… - Изуку в шоке на него смотрит.

- Это ещё ничего, - Эйджиро махает рукой, усмехаясь. – Мы раньше ещё южнее жили. И вот там вот в полдень напекало знатно, - говорит он с легкой ностальгией. – Приходилось и голову покрывать, и плечи.

- О-ох… - Мидория грустно вздыхает.

«Всё ясно! И чего я ждал, собственно? Другой народ, другая культура. Они куда более выносливые, нежели мы, северяне. И цвет их кожи темнее, и всё остальное. Им под солнцем действительно хорошо… А обо мне никто и думать не станет!»

Солнце поднималось всё выше, о каком-либо привале никто и не думал. Они в лучшем случае преодолели четверть пути, а Изуку чувствовал себя с каждой минутой всё хуже. Он закутался во все белые ткани, что у него были, но голову всё равно жутко напекало. Хотелось пить. И, может быть, спать.

«Как будто бы на такой жаре вообще можно заснуть!» - он устало закрывает глаза, отдаленно думая, что вот-вот и с лошади свалится.

А ведь до полудня ещё около двух-трёх часов.

Мидория ищет взглядом Кацуки или Шото, раздумывая над тем, чтобы им сказать. «Они согласятся сделать привал ради меня? Нет, конечно, нет. Но… может хоть… что-то. У меня совсем нет сил. Ещё чуть-чуть и в обморок упаду!»

Изуку мотает головой, пытаясь отогнать дурные мысли. Нет, это глупо. Будут они всех останавливать ради него одного! Да после такого все его возненавидят!

За всё это время его отношение с супругами чуть улучшилось. Не ясно, правда, из-за чего. Чуть привыкли друг к другу, видимо. Бакугоу всё ещё шутит странные шутки, часто называет бесполезным, но это звучит вполне беззлобно. А Тодороки вообще ведет себя странно.

Он тихий. С Мидорией старается не пересекаться, не говорить. И омега его всецело в этом поддерживает, но всё же какого-никакого подвоха, но ожидает.

Как-то это всё подозрительно. Изредка Изуку ловит на себе его странные взгляды, от которых становится не по себе. Но спрашивать об этом он не решается.

«Может, Шото вновь вспоминает из-за меня своих родителей? Ах, это так ужасно! То, что случилось с его матерью! Вдруг он всё ещё злится на меня? Как он сказал, я заставляю его всё это вспоминать…»

Так или не так, Мидория не знал. Вообще сложно было понять, что творится в голове этого странного альфы. Но никакой агрессии с его стороны омега больше не чувствовал.

Солнце слепило нещадно, дорога казалось бесконечной. Люди весело переговаривались, о чем-то беседуя и шутя. У многих было очень хорошее настроение, как Изуку понял, переезды здесь — прекрасное событие!

«Ну да… та местность, где мы жили, была довольно скудной. Травы и прочие дары природы всё растрачены. Посевы – съедены. Но почему всё это кочевание выпало именно на мой приход? Нельзя было пару лет повременить! Чтоб я обжился немного. А так никаких сил душевных не хватит…»

Омега почувствовал, что у него плавится всё внутри, когда в голове начали появляться какие-то откровенно нехорошие, глупые мысли. Ему жутко захотелось спрыгнуть с лошади и упасть в ближайшую лужу! Но это будет выглядеть, по меньшей мере, странно.

Во рту пересохло и появился какой-то горьковатый привкус. Глаза слипались, а руки отчего-то подрагивали. У него болели пальцы, сил держать поводья не осталось совсем.

«Хочу пить… - в очередной раз подумал Мидория, доставая мешок с водой. – Ой… уже ничего не осталось».

Он вздрогнул, с трудом держа глаза открытыми.

«Хочу прилечь. Может, всё-таки попросить Кацуки остановится? Хотя бы на полчасика! Наверняка найдется кто-нибудь, кто меня поддержит. Дети, например…»

Изуку дернул поводья, ускоряясь. Бакугоу с Тодороки ехали в середине всей этой вереницы, так что нагнать их оказалось той ещё задачей. Люди недовольно косились на него, возмущенно поджимая губы. Но омега сейчас был не в том состоянии, чтобы хотя бы смотреть в ответ.

- Кацуки, - тихо позвал он, чувствуя, что губы от обезвоживания скоро слипнутся.

- А? – блондин обернулся, с улыбкой на него посмотрев. И откуда у него такое хорошее настроение?

- Ох, я… - Мидория перевел взгляд на Шото, от одного его вида внутри всё похолодело.

«Ух, а это бодрит! И это запах замороженной листвы… ммм… Но мне всё равно хочется спать!»

- Чего тебе? – Бакугоу подъехал к нему. – Проблемы какие опять?

- Нет, я лишь… - Изуку моргнул, перед глазами всё качнулось. Он встряхнул головой, пытаясь взбодриться. – Мы… ещё долго будем ехать? – спросил он.

Кацуки пожал плечами.

- А какая разница? Ты ж не делаешь ничего! Сидишь на спине у лошади и всё!

- Ну… - Мидория недовольно нахмурился. – Но… по такой жаре… - он поморщился.

- Разве жарко? – удивленно спросил Бакугоу, подняв глаза к небу. – Вроде и не так уж и печет. Видишь, тучки. Скоро солнце закроют и вообще прохладой повеет!

- Ох… - омега поджал губы, говорить что-либо ещё у него просто не было сил. – А мы можем сделать привал? – тихо попросил он.

«Глупо подходить издалека. Лучше сразу сказать, что мне нужно. А то уже сил совсем нет!»

- Да, сделаем, - Кацуки пожал плечами. Глаза Изуку радостно загорелись. – Как приедем, - усмехнулся альфа.

Мидория грустно опустил голову.

- У меня совсем нет сил, - тихо буркнул он, в надежде посмотрев на Тодороки.

Тот смотрел на него в ответ пристально, не мигая. Его глаза отчего-то словно почернели, а зрачки расширились.

- Придется потерпеть, - вставил Шото, не отводя от него глаз. А после что-то словно щелкнуло в его голове, и альфа отвернулся.

- Но… я не могу! – Изуку обессиленно всхлипнул. – Мне дурно!

- Веснушка, без шуток, - Бакугоу стал серьезнее, покачав головой. – У нас здесь так не делается. Придется терпеть.

- Но… - Мидория сглотнул через боль: в горле совсем пересохло. – Ммм, ну, пожалуйста! – попросил он.

Кацуки с каким-то даже сочувствием во взгляде на него посмотрел, быстро переглянувшись с Тодороки.

- Нет, - в итоге довольно строго сказал он и отвернулся.

Омега печально вздохнул, ему стало ещё хуже. «Такое ощущение, словно я не спал несколько суток. Так болит голова! И так жарко! Из-за пота всё такое липкое. Как же я сейчас хочу просто запрыгнуть в воду. Хоть в одежде, хоть без одежды. Лишь бы… немного воды…»

Изуку чуть отстал от них: следить за дорогой и быстро скакать сил у него уже не осталось. Все шумы вокруг него слились в один сплошной гул. Стало совсем худо.

«Вот бы сейчас пошёл дождик! – взмолился Мидория мысленно. Но небо, как назло, было довольно чистое. – И даже те тучки, которые показал Кацуки, уплывают в другую сторону».

Где-то впереди себя отдаленно он слышал негромкие переговоры.

- Ну а что я могу сделать! Да-да, он слишком нежный для наших условий. И мне его жаль! Но нас просто не поймут!

Изуку поднимает голову и усмехается. Бакугоу с Тодороки обсуждают произошедшее. В глубине души он надеется, что они вдруг передумают, хотя он и знает, что этого не будет.

- Он же из богатой семьи, для него вообще странно руками работать и всё остальное! А, учитывая их физиологию, после таких вот путешествий он вообще загнется!

Альфы недовольно шушукались, изредка бросая на него сочувственно-недовольные взгляды. Удивительно, но именно глаза Шото были наполнены большим состраданием.

Мидория, впрочем, не сильно этого замечал. Ему вообще с трудом удавалось разбирать слова.

- Ты не забывай, он ж беременный! Ещё ненароком случится чего! – шикнул, кажется, Кацуки, а дальше Изуку ничего не слышал.

В голове всё гудит, он медленно моргает, глаза слипаются. Его бедра вдруг накреняются, и он съезжает с лошади куда-то вниз. В таких ситуациях обычно достаточно напрячься, чтобы сесть ровно, но он не в том состоянии.

Пальцы омеги сами собой расслабляются, он отпускает поводья и наворачивается с лошади, с характерным звуком падая на землю. Всё тело пробивает дрожь, где-то далекими отголосками сознания он слышит треск и хруст рвущейся ткани, а затем всё меркнет…


Изуку медленно открывает глаза и сразу же закрывает их, просыпаться не хочется. Дует свежий ветерок, он лежит на чем-то прохладном.

- Он там не умер случайно? – спрашивает чей-то знакомый голос.

- Мне-то откуда знать! – фыркает другой. Тоже знакомый. – Не-не, вроде дышит. Не думал, что он настолько слабенький!

- А надо было. По его зеленому лицу было видно, что ещё чуть-чуть и его разморит! Эх…

- А? – Мидория щурит один глаз, картинка не четкая.

- О! – кто-то радостно хлопает в ладоши. – Просыпайся давай! – его трусят за плечо.

Омега дергается, пытаясь отвернуться, но не получается. В итоге он всё же открывает глаза и садится, вздыхая.

- О-ох, - болит голова, даже дышать тяжело.

- Живой? – спрашивает его Бакугоу, помахав ладонью перед лицом.

- Ага-ага… - Изуку переводит на него свой взгляд. – А что… а где? – он оглядывается по сторонам.

Какая-то роща. Он сам лежит на большом прохладном камне, солнце из-за густых веток деревьев сюда почти не проникает. Рядом на корточках сидит вышеупомянутый Кацуки, а вокруг ходит Шото, недовольно скрестив руки на груди.

- Нормально себя чувствуешь? – тихо спрашивает Тодороки, обернувшись на него вполоборота. Вид у него напряженный.

- Ох, голова болит, - Мидория спешит подняться, беспокоясь. – А что произошло?

- В обморок ты брякнулся, вот, что произошло! – недовольно усмехается Бакугоу. – Я и не думал, что тебе так плохо!

- Ага… ой-ой… - Изуку качает головой, оглядываясь по сторонам. – А где все? – спрашивает он.

- Уехали, ясен пень, - хмыкает блондин. – Или ты думаешь, все тебя одного будут ждать?

- А… действительно, - омега пожимает плечами. – А вы?

- А что мы? Тебя одного должны были бросить? – усмехается Кацуки.

- Ой… - Мидория делает несколько шагов, а затем его ноги обессиленно подгибаются, он оседает на траву. К нему тут же подскакивает Тодороки, но вовремя себя одергивает и отпрыгивает назад.

- Ты пролежал тут около четырех часов, - оповещает Бакугоу. – Так что солнце уже не в зените. Но пока что выезжать будет… опасно. Так что тронемся вечером, к поздней ночи их догоним.

- А… хорошо, - омега кивает, ему по большей части всё равно. Он прикрывает глаза, устало потирая пальцами виски. – П-простите, что так получилось, - тихо говорит он.

Альфы удивленно на него смотрят, а после синхронно усмехаются.

- Ну… - Кацуки улыбается, - мы тут, конечно, из-за тебя. Но ты не виноват.

- Угу… - Изуку кивает. Он это сказал по большей части из вежливости. В глубине души он винит только этих двоих.

«И зачем было куда-то ехать! Ух, какие! Знают же, какой я слабенький по их меркам. Хотя я и по нашим меркам полудохленький. Так ещё и беременный!» - Мидория испуганно дернулся, положив руку себе на живот.

- Пока что советую всем отдохнуть, - говорит Бакугоу, заваливаясь на землю и закрывая глаза. Вид у него отчего-то довольный-предовольный.

- Ой, а я… - Изуку оборачивается на них, - а всё хорошо? – неловко спрашивает он.

- Что?

- Ну… - омега качает головой, но свой вопрос в итоге всё равно вслух не озвучивает.

«Я чувствую себя более-менее, ничего не болит. По крайней мере, ничего в нижней половине тела не болит. И крови нет. Если бы что, они бы мне сказали. Да и глупо переживать. Месяц, считай, прошел только».

Мидория тоже заваливается под одно из деревьев, чувствует он себя неважно. А раз им ещё предстоит долгая дорога, действительно, лучше поспать. В сон проваливается он мгновенно.

А как просыпается, ни Бакугоу, ни Тодороки рядом не обнаруживается. Он испуганно озирается по сторонам, на душе жутко не спокойно. Их лошади всё ещё привязаны неподалеку.

«Где они?» - Изуку подрывается на месте. Он принюхивается, но вокруг столько всяких разных запахов, что определить что-то конкретно не получается.

В голову закрадываются нехорошие мысли, но он отбрасывает их от себя, выходя неторопливо из рощи к полю, через которое они проезжали. Но здесь… никого.

«Куда же они пошли?»

- Кацуки! – Мидория громко кричит. – Шото!

Но никто не отзывается.

«Это шутка какая-то? Они же засыпали где-то рядом!»

Он возвращается обратно к камню, в расстроенных чувствах на него присаживаясь.

- Кацуки! Шото! – повторяет омега вновь. Ему неспокойно. Голова всё ещё побаливает, а дышать трудновато.

«Но переживать мне не стоит в любом случае. Кроме нас в этой роще и нет никого».

- Мы здесь! – вдруг откликается Бакугоу, а через несколько секунд и он сам появляется недалеко среди деревьев.

- Где вы были? – Изуку вскакивает, возмущенно упирая руки в бока. – Я испугался!

- Ой, подумаешь, - Кацуки усмехается, поправляя свои отчего-то растрепанные волосы. В тех запутались листья, да и во всей одежде альфы тоже.
 
«Он выглядит… помятым. Они с Шото в траве, что ли, валялись? Или дрались?