Омега с севера (КацуТодоДеку)

25

Шото прижимал Изуку к себе, целуя его щеки и губы. Он зарывался пальцами в кудрявые волосы, снова и снова притягивая омегу к себе для очередного поцелуя.

Мидория успевал лишь растерянно хлопать ресницами и слабо улыбаться. Он подрагивал, нервно перебирая пальцами, и смотрел внимательно в разноцветные глаза напротив, ища в них любовь. И она была там. Светилась, как светлячки по ночам.

- Я люблю тебя, - повторял Тодороки, ни на секунду не выпуская голову любимого из своих рук. - Я люблю тебя, правда! Даже не думай никогда сомневаться в этом! - восклицает альфа, целуя Изуку в нос.

Тот хихикает чуть нервно и улыбается.

Они сидят в молчании, прижавшись друг к другу и боясь отпустить.

Ночь. Луна тусклая, звёзд тысячи, но они тоже все блеклые.

Где-то позади них раздаются пугающие звуки: Кацуки решил разобраться с Шинсо «по-своему».

Но Изуку сейчас не до этого. И Шото тоже. Он утирает слезы с лица омеги и вновь целует его, словно пытается пересчитать все веснушки на сейчас таком красном измученном лице.

- Я… б-боялся, что ты уже разлюбил меня, - тихо говорит Мидория, утирая нос.

«Как хорошо, он наконец во всём признался!»

- Ну-ну, всё, - Тодороки гладит его по спине, - я люблю тебя и сильно, очень-очень сильно. Никому не позволю навредить тебе, обещаю!

- Правда? - Изуку сглатывает, его лицо наконец озаряет облегченная счастливая улыбка.

- Ей, голубки, вы там заканчивайте! - окликает их чуть недовольный голос Бакугоу.

Супруги оборачиваются, вопросительно на него глядя.

- Что э... - Шото смотрит на тушку Хитоши и качает положительно головой.

- Что делать с ним будем? - спрашивает блондин, держа Шинсо за ногу.

Сам тот валяется на земле в неестественной позе.

- Сам решай, - бурчит Мидория и отворачивается, ложась на шкуру.

Он закрывает голову руками и зажмуривает глаза, уже ни на что не способный. Хочется спать.

Альфы не решаются донимать его расспросами: Тодороки сразу же ложится рядом, крепко обнимая, а Бакугоу, что-то хрипя, уходит куда-то с телом поверженного.