Личное дело

Глава 13

Стасов обожал ехать по пустым дорогам. Он специально поднял стекло визора на шлеме, чтобы ощущать ветер в лицо – еще свежий, чистый утренний ветер, прохладный и упругий. Серега сам себя ощущал сейчас в полной гармонии с миром – с дорогой, с подчиняющимся ему тяжелым сильным зверем-мотоциклом, с ветром... ему хотелось петь от радости. В этот момент он забыл обо всем – и о работе, и о Прахове, и о своем задании, которое ни на сантиметр не продвинулось вперед... как и в любое другое воскресенье, он полностью отключился, и думал только о ветре, дороге, скорости – и Алексе. Именно в такой последовательности.
Стасов, в отличие от обычных своих дней, когда, садясь на мотоцикл, он обо всем, кроме скорости, забывал, сейчас все время помнил о том, что едет за Бельским. И через несколько минут они вместе полетят над дорогой, и уже через час они будут наслаждаться сосновым запахом, прохладной близостью реки, а ребята угостят их шашлыком... и потом они улягутся в огромный многоместный гамак между деревьев – «дневной гамак», специально для Сереги, который любил днем отдыхать под неторопливый говор рыбачащих друзей. И почему-то Стасову виделась эта картинка – как он вместе с Бельским укладывается в этот гамак, обнимает его одной рукой, а парень устраивается у него на плече – и они проваливаются в сон. Ничего крамольного и пошлого не было в его мечте – просто выспаться на свежем воздухе. Подумаешь, рядом... Подумаешь, в одном гамаке... что в этом страшного или непристойного? Сколько раз к спящему Стасову под бок заваливался дрыхнуть какой-нибудь нарыбачившийся приятель? И никто ведь не видел в этом ничего постыдного! Они все там – свои люди, хорошие парни, верные друзья, мотобратство – дело серьезное, один за всех – и все за одного, и прочая, прочая...

... ровно в семь, негромко урча, блестящий хромом Стасовский мотоцикл снова подрулил к подъезду.
Не заглушив мотор во дворе Алекса, и держа в руке свой шлем, Серега вскинул голову на окна: где-то там, на пятом этаже, живет парень. Неужели он не догадается выглянуть в окно, услышав звук мотора?
Ни одно окно не шевельнулось занавеской, ни за одним стеклом не почудилось Сереге движения.
Неужели ж он заснул, - с сожалением подумал Стасов и собрался было слезать с мотоцикла, когда дверь подъезда стукнула, и на ступеньках показался Алекс. Мужчина не удержался и произнес нечто вроде «ооо!» – парень выглядел моделью для подиума. Куртка из тонкой кожи чуть выше талии, узкие голубые джинсы, и – сапоги с высоким голенищем, годящиеся больше для верховой езды – ну, или для высокой моды... но, надо признать, выглядел парень весьма и весьма стильно. Черные волосы, рассыпанные по плечам, насмешливые черные глаза... черт побери, Стасов, почему же у тебя наступает полное умопомрачение, когда ты на него смотришь?
- Я услышал, как ты подъехал, - подходя к мотоциклу, сказал парень, и покачал головой, пальцами дотрагиваясь до зеркала заднего вида, - черт, он прекрасен. Такая сила – и такая грациозность... он похож на леопарда. Я глупости говорю, да?
- Ну, скажем так, слегка увлекся, - усмехнулся Стасов и, перегнувшись назад, отстегнул второй шлем, - держи. Умеешь надевать?
- Попробую.
- Нет, не так. Подожди, я помогу.
Мужчина соскочил с мотоцикла, снял перчатки и бросил их на сиденье. Алекс покорно стоял, заглядывая внутрь шлема и не зная, как к нему подступиться.
- Берешь вот здесь... да-да, прям за эту часть. И – ныряешь в него, лицом вперед... все. Отлично. Поправь волосы... Приподними голову, я застегну ремешок.
Парень послушно поднял подбородок, и Стасов осторожно закрепил ремешок, стараясь не думать о том, что его пальцы то и дело касаются шеи парня. Почему-то именно шея была для Стасова спусковым крючком – он не мог равнодушно на нее смотреть. Женская шея для него была самым сильным фетишем, а теперь, выходит, что и некоторые мужские – тоже? Ночью, в клубе, именно после того, как он отвел волосы от уха и шеи парня, ему неодолимо захотелось поцеловать и это ухо, и эту шею, и он не мог удержаться; и сейчас, глядя, как доверчиво открыта для него гибкая длинная шея – пусть и не женская, с трогательно выпирающим юношеским кадыком - он снова захотел прикоснуться к ней губами. Но заставил себя отвлечься – ремешок был застегнут, и надо было ехать.
Стасов привычным жестом надел шлем, застегнул на запястьях перчатки и заметил, как смотрит на него Алекс – так же, как утром у двери, с оттенком какого-то восхищения.
- Опять? Что ты опять так загадочно смотришь?
- Любуюсь, - коротко ответил парень с улыбкой и мотнул головой, - давай уже, рассказывай, как мне на этого коня садиться.
- Садиться – после меня. А слезать – первым. Ставишь ногу на подножку – и залезаешь. Думаю, с твоей балетной гибкостью не составит труда забросить ногу через сиденье?
- Не составит, - Бельский легко взлетел на сиденье.
- А теперь, дорогой мой, двигайся ко мне как можно ближе, и держись обеими руками за меня. Да-да, обхватывай, обхватывай... не надо скромничать, прижимайся сильнее и цепляйся крепче – мы сейчас поедем достаточно быстро, и я бы не хотел, чтобы ты на первом же бугорке свалился к чертовой матери. Готов? Вперед.
Стасов осторожно дал газ и сначала медленно, а затем все быстрее устремился по улице к трассе. Он усмехнулся, ощутив, как Алекс сначала робко, а затем, с увеличением скорости, все более и более крепко обхватывал его талию. На повороте, когда мотоцикл начал крениться к земле, парень и вовсе прилип к Стасову намертво. Сам Серега прекрасно помнил, как первый раз сел на мотоцикл, как учился ездить, и как один его друг говорил: самое страшное – это ездить не за рулем, а на пассажирском сиденье. За рулем тебе ничего не страшно, ты ощущаешь контроль, ты все видишь и знаешь, что будешь делать сейчас – поворачивать или увеличивать скорость. А человек, сидящий на заднем сиденье, ни над чем не властен. И ему гораздо, гораздо страшнее, уж неизвестно, почему... Тогда друг посадил Стасова позади себя и прокатил его один круг вокруг «Ночного паровоза» - действительно, Серега был готов впечататься в сиденье и орать на поворотах благим матом. Почему-то было гораздо страшнее, и все воспринималось совсем не так – казалось, что вот-вот свалишься, тебя просто сдует с мотоцикла; на поворотах казалось, что заднее колесо, на котором ты сидишь, вот-вот куда-нибудь заскользит в сторону... в общем, Серега прекрасно понимал, что сейчас ощущает парень, и старался не гнать слишком быстро.

До реки они долетели меньше, чем за час – утром пробок не было, светофоры приветливо мигали зеленым, а фуры на трассе добродушно уступали дорогу. Благополучно проехали Богослово, и Стасов свернул на грунтовую дорогу. Затем закончилась и грунтовка, и они медленно, не больше десяти километров в час, поехали прямо по тропинке через поле – к лесу. Мотоцикл надрывно рычал и подпрыгивал на каждой кочке, колеса пытались скользить по пыли и песку с травой, пробуксовывали в ямках, но они, наконец, въехали под сосны и, поплутав между ними, выбрались к берегу реки. Неподалеку виднелся небольшой палаточный лагерь, и мотоцикл устремился к нему.
Лагерь почти весь еще спал. Из-за одной из палаток вышел невысокий коренастый мужчина с волнистыми седыми волосами и небольшой бородкой. Он был одет исключительно гармонично: плавки с цветными рыбками и расстегнутый кожаный жилет с черепом на спине.
- Ё-моё, какие люди, - протянул он, распахивая объятия. Стасов, заглушив мотор и установив подножку, соскочил вслед за Бельским с мотоцикла и обнялся с седым, хлопая того по плечу. Волнистоволосый, ничуть не смущаясь своего костюма, радушно обернулся к пытающемуся самостоятельно стащить шлем Алексу:
- Так-таааак, вот это номер! Стас наконец-то приехал не один! Знакомь, знакомь, любезный, с прекрасной феей!
- Леха, это не фея, это фей, - поправил Серега и помог, наконец, Бельскому освободиться, - мой студент и ... друг, Саша. Можно Алекс.
Парень предстал перед волнистоволосым во всей своей красе – растрепанный, с горящими глазами, улыбающийся и впечатленный. Мужчина с комичной миной протянул ему руку:
- Здравствуйте, разлюбезный Фей! Меня зовут Нильс. В миру – просто Леха.
- А еще более в миру – и вовсе Алексей Натанович, директор небольшого холдинга, - добавил Стасов, многозначительно подмигивая Бельскому.
- Если мне уже шестьдесят, это не повод меня обижать всякими формальностями, - притворно оскорбился седоволосый и живо обернулся к парню, рассматривая его с улыбкой – И откуда ты, любезный, достал такого юного и красивого студента? Мальчик мой, да ты просто претендент на звание Мистера Вселенная! Ну, Стас, ну ты молодец... Да еще и вторым номером посадил, по всем правилам? – Нильс провел их к центральному раскладному столику и уселся на складной стульчик у небольшой газовой горелки.
Стасов предупреждающе поднял палец:
- Леха, брось свои намеки!
- Какие-такие намеки? – дурашливо открестился волнистоволосый и хитро обратился к Алексу: - а Вы-то, распрекрасный Фей, знаете это правило? Молчу-молчу, - замахал он руками, заметив, как угрожающе надвинулся на него Серега. Бельский потерянно вертел головой, глядя то на одного, то на второго.
- Налей лучше чаю, изверг, - вздохнул Стасов и освободился от куртки, бросая ее на седло. – Как водичка? Купались?
- Для меня – нормуль, - бодро закивал седоволосый директор Леха, - а вот Лелька вчера верещала, и дальше щиколоток не пошла.
- Мы там провиант захватили – вдруг вы тут без нас весь шашлык пожрали...
- Пожрали, а как же, - охотно подтвердил Леха, - и рыбу, вчера мною самолично, вот этими рученьками, выловленную, тоже пожрали. Женич привез горячительные напитки – и мы два дня... под шашлычок... употребляли, так сказать. Вон, до сих пор народ дрыхнет, перед вечерним возвращением промилле гасит. Эй, нарооооод! – вдруг зычно заорал он, - Подъёоооооом!
Бельский аж голову втянул в плечи от такого вопля. Седоволосый покосился на него и расплылся в улыбке:
- Напугал я тебя, прекрасный наш, напугал. Но ты, главное, пешком не убегай до самой Москвы от страшных дядек.
- Пока не расскажете мне, что за правило Вы имели в виду – не убегу, - смело ответствовал уже немножко освоившийся и закуривший Бельский. Леха изобразил на лице изумление.
- Я не при чем, Стас, он сам спросил! Видите ли, любезный...
- Леха! Харэ дурковать!
- Но ведь пытливый ум желает знать? – покаянно развел руками Нильс и увернулся от метко брошенной в него зажигалки, - ишь, злыдень, в голову метил!
Из палатки, стоящей прямо позади сидящих вокруг горелки собеседников, щурясь на свет и зевая, выполз мужчина лет сорока со светлыми растрепанными волосами вокруг аккуратной, как тонзура, лысинки.
- Чего ты тут разорался-то, Нильс? – потирая лицо, недовольно разогнулся мужчина, - аааа, Стас, здорово... рано ты сегодня. Мы вчера немножко того... переусердствовали.
- Женич, это Саша, мой друг.
- Нажопник Стасовский, - ввернул Леха, и Бельский резко обернулся к нему, вспыхнув щеками, - эй-эй, чего сразу так глазами-то молнии метать? Ничего обидного в этом слове нет, дорогой мой Фей, ты же сидишь позади Стаса, верно? То есть у него на, пардон, жопе, если посмотреть на мотоцикл со стороны. Ничего обидного, просто так называется... статус. Только и всего.
Бельский стрельнул глазами на Стасова, и тот хмуро кивнул, мол, да, действительно так и называется, все нормально. Вылезший из палатки внимательно посмотрел на парня, затем перевел глаза на Серегу, потом – на Нильса... наконец, его глаза завершили обход сидящих у стола, и снова вернулись к Алексу.
- Женич, - коротко представился он, подавая руку.
- Алекс, - так же коротко ответил Бельский.
- Какой еще Алекс? Он у нас Фей, - авторитетно поставил точку Нильс и снова увернулся от Стасовской длани, - осторожно, детинушка, зашибешь старика! Привез Эльфа прекрасного – терпи теперь. А Женич у нас врач, между прочим. Эксперт. А супружница евойная, Лелька, которая из палатки в свет пока выходить не желают, художница, между прочим.
Врач-эксперт, облаченный в защитного цвета шорты ниже колен и растянутую футболку с надписью «Танки грязи не боятся», почесал лысинку и протяжно зевнул, осматривая стоящие рядом со складными стульчиками пакеты.
- Нильс, а что у нас есть покушать? Ребята, вы еще не ели?
- Мы только приехали, - пояснил Стасов и кивнул на мотоцикл, - воооон там еда. Сходи, поройся, мне вставать лень.
- А что вы так рано-то сегодня? – Женич, отойдя, неторопливо зашуршал пакетами в кофре, тут же нашел и укусил огурец.
- Да у меня по работе нарисовался клуб один ночной, вот мы после него сразу...
- Это по какому делу, по тому, странному? – жуя, врач притащил к горелке пакеты и смачно вгрызся в помидор.
- Угу, по Маркинскому, его мне перекинули.
- А что ж Маркин-то, в отпуске, али просто слил?
- Да там хрен поймешь... Ковалев решил на меня перекинуть, вроде говорит, что...
- Эй, народ, - возмущенно перебил его на полуслове Леха, хлопая руками по голым ногам, - хорош про работу разговаривать! Завтра наговоритесь! Они у нас в одном ведомстве трудятся, - пояснил он Алексу, и снова повернулся к говорящим, - лучше давайте-ка завтрак сообразим. Жрать охота – силушки нет. Я потом, поближе к обеду, рыбки наловлю... уху сварим... а сейчас напитаемся, чем бог послал.
- А бог послал тебе нынче овощи с мясом, - подвигая ему пакеты, прокомментировал Стасов и осмотрелся, - так, ребяты, а куда вы мой гамак дели? Не поверите, ехал – и мечтал, как завалюсь туда на полдня!
- А гамак твой, любезный ты наш, вчера Док уронил в реку, и чуть было не погиб геройскою смертию, спасая твое имущество, - тут же пустился в объяснения Нильс, - и сейчас твой гамак находится на траве позади одной из палаток. Сохнет.
- А поскольку ночью было не слишком жарко, - вступил в разговор Женич, - и под утро выпала роса, то сейчас он еще более мокрый, чем после сплава по реке.
- Ну вот, - огорчился Серега, - а я обещал человеку комфортный отдых...
- Это Фею, что ли? – уточнил Нильс и поднял обе руки ладонями вверх, - не боись, все устроим в лучшем виде. Я лично сегодня уже спать не собираюсь, следовательно, моя комфортабельная палатка с мягчайшим надувным матрасом полностью в вашем распоряжении. Хоть весь день спите. Даже еще лучше, чем в гамаке – уже не май месяц, сами понимаете, днем, конечно, жарко, но ветерок уже осенний, да и комары злые. А в палаточке, да с фумитоксом – чудо просто!
Нильс излучал такой оптимизм и позитив каждым своим словом и жестом, что не проникнуться к нему симпатией было просто невозможно. Серега заметил, как Бельский, сидя рядом с Лехой, постепенно расслабляется, начинает улыбаться, оттаивает... новые для него люди, байкеры, оказались совсем не страшными, хотя и непривычными – вряд ли когда-нибудь балетный и клубный мальчик Саша Бельский попадал в такое окружение и общался с такими людьми.