Личное дело

Глава 18

Стасов очень странно себя ощущал в этой квартире. Разумеется, все было незнакомым, но, с другой стороны, все было ровно так, как бы хотел он сам: в удобном месте лежали полотенца, в удобном месте находилась этажерка с шампунями и гелями, ровно там, где бы он сам определил, было повешено зеркало... все было словно бы подходящим для него – и в его вкусе, и для его габаритов...
После переселения в его квартиру Аллы его быт изменился, и больше отвечал требованиям и вкусам Аллы, чем его самого – какие-то крючочки, полочки, тюбики и баночки, слишком низкое зеркало, слишком близко висящие полотенца... для миниатюрной Аллочки, конечно, это было удобно, а вот Серега со своими 190 уже не мог свободно развернуться в ванной, не зацепив полочек, баночек, тюбиков... здесь же все было комфортно – у Алекса был почти такой же рост, как у Сереги, и он, разумеется, оставил себе свободу маневра, ни под кого не подстраиваясь.
Ночь и утро прошли на удивление мирно: Стасов никак не мог привыкнуть к умению – или способности, смотря с какой стороны смотреть - парня обходить острые углы и не вспоминать о каких-то странных – или конфликтных – ситуациях.
Вот и сегодня с утра Бельский не стал уточнять, почему вдруг на мужчину напало желание вникать в Сашину личную жизнь, почему ему хотелось подробностей и деталей.
Парень спокойно приготовил завтрак и встретил Стасова вполне приветливым: «Омлет будешь?»
Серега, разумеется, согласился: Алла готовить не любила, а если точнее, никогда не могла угадать, когда именно вернется ее супруг с работы и когда он соизволит проснуться, поэтому кулинарные подвиги жены либо безнадежно остывали к моменту появления Стасова дома, либо были еще не готовы.
К тому же, у них с женой были разные представления о понятии «вкусно»: Алла любила все сладенькое, сдобное, жареное, острое, с большим количеством приправ, соусов, гарниров... а Стасова годы в спорте приучили питаться в ином режиме: овощи, нежирное мясо, рыба, по минимуму сахара и соли... Ему было откровенно невкусно, жирно, и, видя, как переживает и расстраивается из-за этого супруга, Серега настойчиво попросил перестать мучиться и терзаться, и вопрос питания отдать на откуп каждому члену семьи самостоятельно. Судя по тому, что себе Алла готовила мало и нечасто, потребность самовыражения в кулинарии у нее была сведена к нулю, так что вопрос с едой был решен раз и навсегда ко взаимному удовольствию.
Алекс же, не спрашивая мнения Сереги, приготовил именно тот завтрак, который предпочитал бы готовить сам мужчина, будь у него время на кухонные потуги – пышный омлет с овощами и сыром. Стасов с таким наслаждением съел свой завтрак, что парень посмотрел на него с откровенным удивлением.
- Ты очень вкусно готовишь, - признался Серега, чуть ли не облизывая тарелку, - прямо так, как я люблю.
- А я думал, ты сейчас захочешь бекона, хлеба, кетчупа и картошки. У меня такого никогда нет, балетных с детства учат немножко другим правилам питания...
- Ну, спортивная диета от балетной мало отличается, - пожал плечами Стасов, - я сам всего этого не ем. Ты работаешь сегодня? Куда нам ехать?
- Да, у меня мастер-класс... на Маяковке.
Мужчина не привык ездить в такое время суток – для него это было слишком поздно: он обычно выезжал из дома часов в семь, чтобы спокойно успеть добраться до центра без пробок. Сейчас же было уже девять, город глухо стоял, и, проехав за полчаса всего два светофора, они приняли совместное решение спуститься в метро.
В метро угрюмо потела толпа. Люди ехали на работу – с безнадежными лицами они теснились друг к другу, плотно упихиваясь в вагоны; стояли там, уткнувшись друг другу в затылки и подмышки, с каким-то агрессивно-унылым выражением, словно бы одновременно решали проблемы ВТО и читали скучнейшую книгу.
Погоды стояли теплые, что не могло не отразиться на общем аромате, витавшем в вагоне. Стасов с Бельским утрамбовались у двери и, не сговариваясь, повернулись друг к другу лицом – лишь бы не дышать чужими несвежими телами.
Метро грохотало и лязгало, люди пихались, входя и выходя из вагона, и чтобы перебрасываться репликами, Стасову пришлось практически вплотную прижаться к Бельскому. Сереге удалось зацепиться за поручень, и он крепко схватил парня за руку, чтобы того не вынесло людским потоком на станции. Увлекшись процессом «выживания» в вагоне, балансируя и цепляясь, Стасов даже не заметил, что они стоят, практически обнявшись.
- Что потом будем делать? – в ухо ему прокричал Бельский, стараясь заглушить грохот поезда.
- Мне бы нужно заехать домой, переодеться. С тобой вместе, разумеется.
-А твоя жена... на работе?
- Саш, в чем дело-то? Почему такие странные вопросы ты задаешь? Чем тебе не нравится моя жена и нахождение с ней в одном помещении?
- Дело не в твой жене, - ответил Бельский неохотно, - а во мне. Я неловко себя ощущаю во всей этой ситуации, понимаешь?
- В какой – в этой?
- Ну, вот в этой! Ты со мной носишься, как с писаной торбой, со вчерашнего дня, а мне кажется, ты преувеличиваешь, и я абсолютно никому не нужен, поэтому мне жутко стыдно, что ты вынужден меня все время терпеть.
- Слушай, а чего ты все ходишь вокруг да около? – вдруг зло хмыкнул Серега. – Скажи честно и просто: «Стасов, меня напрягает твое присутствие. Ты перестраховщик и паникер, поэтому совершенно зря таскаешься со мной и стесняешь мою свободу. Ты себе напридумывал черт знает что, и заставляешь меня мириться с твоим присутствием и терпеть тебя». Ну? Скажи это, без всяких лишних реверансов и расшаркиваний. Ты ведь это имел в виду?
Бельский отрицательно замотал головой:
- Нет, ты меня не понимаешь... ты прав в одном: я действительно считаю, что ты перестраховщик. Но я так считаю потому, что я не знаю ничего – ни про это дело, ни про все остальные. А насчет твоего присутствия... ладно, скажу тебе честно: я готов лично нанять самому себе киллера, лишь бы ты еще какое-то время, как ты выражаешься, «потаскался» со мной.
- Но я не понимаю тогда... если тебя мое общество не напрягает, то в чем дело? И при чем тут моя жена?
Саша не ответил.
В кармане у Стасова завибрировал мобильник, и Серега поспешно извлек дергающийся аппаратик. На экране высвечивался Ковалевский номер, и мужчина судорожно думал, как быть: если ответить сейчас, то в разговоре может мелькнуть какая-нибудь информация, о которой рядом стоящему парню знать совсем необязательно; а если не ответить – это вызовет много вопросов со стороны начальства. Ведь сегодня на работу Стасов не пришел, и не объяснил, в чем дело, и чем он сейчас занят...
- Дмитрий Георгич, я в метро, щас пропа... - наконец, ответил Серега на звонок, собираясь быстренько свернуть разговор, но Ковалев перебил его на полуслове.
- Сына, постарайся не пропасть. Ты, я так понимаю, сегодня не собираешься появляться в конторе?
- Нннннет... Я Вам все объясню, это связано...
- Потом объяснишь. У нас еще один труп.
- Кто?
- Кор...
Связь прервалась. Серега тряс телефон, нажимал на кнопку вызова, пытаясь перезвонить, но туннель перед Маяковской был глубокий, и Стасов принялся продираться к дверям, намереваясь выскочить на поверхность. Бельский пробирался за ним.
- Что случилось? – спросил он, встревоженно заглядывая мужчине в лицо.
- Потом скажу, - отмахнулся Стасов, тщетно нажимая на кнопку в попытке все-таки найти связь.
Они выбежали из вагона, и Стасов, перепрыгивая через ступеньки, побежал по эскалатору наверх. Бельский бежал следом.
Наконец, на улице, получилось набрать номер.
- Да, Дмитрий Георгич, я тут. Кто, Вы говорите?...
- Корнейчук. Администратор. С которым ты беседовал. Эксперт говорит, что в понедельник вечером он был уже мертв. Время точное, как это у них обычно бывает, скажут после вскрытия, но уже сейчас ясно, никак не позже полуночи скончался. Подъехал бы ты к нему в адресок, сына. Как-то некрасиво все это запахло. Помнишь, ты мне его слова передавал – мол, написать в отчет – все равно, что в газете опубликовать? И, мол, свои там у нас везде?
- Помню.
- Вот и выходит, сына, что он был прав. Не успел я с планерки у руководства свою задницу унести, как наш свидетель отправился к праотцам.
- Вы думаете...
- Ничего я пока не думаю, но ощущения у меня не слишком радужные. Давай, съезди. Посмотри, подумай.
- Позавчера вечером администратор Веденеев говорил в клубе, что Виктор заболел, - скосив глаза на тревожно прислушивающегося к разговору Бельского, Серега умышленно назвал Лелика официальным именем.
- То есть, ты хочешь сказать, заранее знал, что тот не придет? – было слышно по голосу, что Ковалев нахмурился.
- Именно.
- Во сколько он это сказал?
Стасов повернулся к Саше, который стоял рядом с расширенными от любопытства глазами.
- Саша, вспомни, во сколько тебе Лелик сказал в понедельник, что попугайчик болеет и не придет?
Бельский наморщил нос.
- Понедельник? Это когда тебя не было, понял... Я приехал в десять. А он заходил примерно минут через двадцать-тридцать...
- Дмитрий Георгич, в половину одиннадцатого, - сообщил в трубку Стасов.
- Ты там с этим мальчиком опять? – после недолгого молчания спросил Ковалев.
- Да. Вчера в клубе был инцидент с ним. Расскажу позже.
- Так, сына, давай-ка не юли. Судя по всему, мальчик у тебя и так в курсе всего, так что быстренько мне объясни про инцидент, и двигай к Корнейчуку.
- Я вчера попал в клуб в обход охраны. И, когда меня увидел администратор Веденеев, я сослался на шоу Бельского - мол, ради него хожу. Через полчаса Бельскому перерезали полотна, на которых он на высоте акробатикой занимался. Слава богу, все обошлось без жертв. Подозреваю, меня там сильно видеть не хотят, и решили повод для моих посещений устранить. Я Бельского заставил на время отказаться от работы там. Он пока со мной.
Ковалев откашлялся.
- Стукнуть бы тебе по затылку... сослался он на шоу! Думать головой не пробовал? – Ковалев, чувствуется, злился, но понимал, что после драки кулаками махать бессмысленно, - этот твой... Бельский... ты ему доверяешь?
- Да.
- Насколько?
- Восемьдесят из ста.
- Хм. Неплохо. Значит, ты его сейчас с собой таскаешь. Это правильно с точки зрения его безопасности, но неудобно с точки зрения твоей работы. Ладно, решай там сам, как с ним быть, но к администратору все-таки съезди. Там Соболевский на выезде.
- Хорошо.
- И отзванивайся все-таки. Дело сильно вонючее, а ты пропадаешь самовольно...
- Слушаюсь.
Стасов нажал на «отбой» и задумчиво посмотрел на Бельского. И все-таки, несмотря ни на что, можно ли ему доверять? Про визит Стасова к администратору он не знал – значит, здесь он совершенно не при чем; вчера в клубе мужчину тоже не сдал, когда тот пытался что-то пронюхать - но не значит ли это, что он просто очень умненький и сообразительный, и по мелочам не разменивается? Помог в мелочи – но может сдать по-крупному... А решать следовало прямо сейчас. И Серега, проклиная себя за ничем не обоснованное субъективное отношение к танцовщику, сказал:
- Виктора убили. В понедельник.
У Саши в глазах появился такой ужас, что Серега опять подумал: нет, он не мог бы такое сыграть. Восемьдесят процентов доверия, о которых мужчина сказал полковнику, должны себя оправдать.
- Ка...какого Виктора? Нашего? – заикаясь, переспросил Бельский.
- Да. Администратора.
Серега подумал, что парень сейчас в обморок упадет – так он побледнел.
«Неужели он все-таки имеет ко всему этому какое-то отношение? – с досадой подумал Стасов, наблюдая за слишком уж бурной реакцией, - Или... или тем самым мужчиной был Виктор?»
- Саша, тебе плохо?
- Да... не по себе... но почему? За что?
- Не знаю пока. Послушай... мне нужно туда поехать.
- Ладно... - Бельский машинально согласился, глядя в пространство, как сомнамбула. Стасов, повнимательнее взглянув на него, взял его за плечо и легонько встряхнул, заставляя двинуться в сторону метро.
- Эй, что с тобой?
- Я знаешь, о чем подумал сейчас?... - Саша автоматически пошел рядом с Стасовым, но все так же напряженно и бессмысленно смотрел прямо перед собой, - я подумал... через год я должен буду закончить университет и пойти работать. Сначала я думал, что я смогу. Но когда все это происходит совсем рядом со мной... я понял. Я сейчас это понял. Нет, я не смогу.
Стасов с облегчением выдохнул: выходит, шок парня вовсе не был связан с его участием в темных делишках клуба.
- Не сможешь что именно? – старательно втягивал Серега парня в разговор, чтобы вытащить из ступора. Бельский покачал головой.
- Ничего я не смогу, Сережа. Ты вот сказал, что Виктора убили – и я отключился. Морально. Мне стало плохо. У меня перестала варить голова. Думаешь, я так уж хорошо его знал? Да ничего подобного, я с ним только по работе парой фраз и перекидывался. Но я представил, что он убит, и мне стало плохо: наш Виктор, который вот еще на днях со мной говорил, приносил мне воду, смеялся – и его уже нет. Его кто-то взял - и убил. А ты ведь, наверное, часто такое слышишь... и видишь... и даже потом можешь с кем-то говорить, что-то спрашивать, узнавать, работать! Это же какая должна быть нервная система?
- Понимаешь, я работаю со смертями людей, которых не знаю. Для меня они просто – жертвы. С именем, историей, но – незнакомые, чужие. Это как, знаешь, работа – обезличенный объект.
- Но ведь ты его знал!
- Знал. Больше того, я обещал ему, что все будет хорошо. И вот, видишь... обманул, получается.
Огромные глаза Бельского поднялись на Серегу, и в них мелькнуло что-то, похожее на ужас.
- Как и мне - обещал?
Все, что угодно, ожидал сейчас услышать Серега, но только не это. Более того: он и сам эту аналогию пока не проводил. И когда парень задал свой вопрос, мужчину словно под коленки кто-то ударил. А ведь и правда, мелькнуло у него в голове, я и Алексу тоже это пообещал...
- В отличие от тебя, с Виктором я неотлучно не находился...
- Сережа... а я... я ведь им не нужен, правда? – как-то жалобно уточнил Саша и тут же исправился, - нет, я им совершенно точно не нужен! Я же ничего опасного не знаю. И не мешаю никому.
- Ты убеждаешь меня или себя? – неосторожно ляпнул Стасов.
Парень остановился.
- Сережа, скажи мне, что представляет ценность? Что я могу случайно знать? Я тебе это сразу расскажу, сразу! Но я не знаю, что именно я должен рассказать!
- Как я могу тебе сказать, что представляет ценность, а что нет? Я не знаю, что ты знаешь, а что нет. Я не знаю, из-за чего его убили, - немного покривил душой Стасов и потянул Бельского за руку. - Идем. Нам нужно ехать по делам. Отменяй свои занятия, заберем машину – и поехали работать.

...Стасов и сам не ожидал, что он будет так дергаться и нервничать, оставляя Алекса в машине у дома Виктора. И хотя он был уверен, что парень по своей инициативе никуда не уйдет, он все равно переживал. То и дело подходил к окну в квартире Корнейчука, выглядывая во двор, где стояла его машина. Вертел в руках телефон, сдерживая желание набрать номер парня.
Стас Соболевский бросал на него исподтишка заинтересованные взгляды и, наконец, не выдержал:
- За кем ты наблюдаешь, Серег?
- Свидетель у меня в машине, - хмуро отмахнулся Стасов.
- Может сбежать?
- Скорее, может внезапно умереть не своей смертью. Как Корнейчук. Хотя я, наверное, преувеличиваю – в отличие от Корнейчука, мой свидетель ничего не знал и не видел.
- Какой же он тогда, нахрен, свидетель, - фыркнул Соболевский.
- Сам еще не понял, но вчера его уже пытались сбросить метров с трех примерно.
- Ого. Выходит, что-то знает все-таки.
- Или они думают, что знает, - Серега тяжело вздохнул и потер руками лицо, кивая на очерченный белым контур на полу, - а этот так мне и не сказал, кого он подозревал. Все намекал, намекал, и в итоге выдал, мол, своими подозрениями делиться не буду. Лучше бы поделился, целее бы был.
- Да кто знает... может, его убрали как раз потому, что хотели наказать. Они ж не знали, что он не поделился, - Соболевский почесал макушку шариковой ручкой, - пришли и угостили укольчиком.
- Опять передоз?
- Угу. Кто-то не жалеет дорогостоящих препаратов, лошадиными дозами дарит. Неужели рассчитывали, что сойдет за ошибку самого Корнейчука? Эксперт сказал, что даже пытались имитировать многочисленные уколы в локтевых сгибах. Мол, на игле был парень. Но имитировали неудачно, все – как-то мимо вен, и слишком уж свежее. Если б он кололся, были бы разного времени уколы. А это значит...
- А это значит, наш убийца и сам не колется, и врачом не является, - подхватил Стасов, - раз так лопухнулся. Дилетант, одним словом. Да и торопился, видать, паниковал.
- Именно. К тому же, сначала этот наш неумелец стукнул дядю чем-то по голове, дабы беспрепятственно накачать наркотой. И потом сымитировал падение дяди головой на столешницу, чтобы свой удар замаскировать.
- А в чем прокололся? – заинтересовался Стасов, рассматривая край столешницы с кровавыми следами.
- В сущей мелочи. Столик слишком далеко от дивана. И чтобы на него упасть, наш Корнейчук должен был бы вкалывать себе дозу, стоя посреди комнаты, почти у двери. А ампула и шприц – у дивана. Ты много видел наркоманов, которые стоя колются, да еще и по квартире бегают в процессе?
- Практически я их вообще ни одного не видел, - открестился Серега, - а теоретически, конечно, неудобно стоя кайф ловить. А что эксперт сказал? Чем на самом деле по голове-то били?
- Как обычно, «все - после вскрытия», но предполагают, что какой-то статуэткой. Ее увезли уже на экспертизу, хоть она и явно тщательно протерта. Но площадь удара примерно совпадает... такая, знаешь, херовина каменная, которую туристы в качестве сувенира везут из разных там Греций, Египтов и прочих античных стран. Подделка под старину, тяжеленная – жуть, - Соболевский дописал какую-то строчку и захлопнул папку, - ладно, пошли, посмотрим, что там соседи надумали. Вдруг обнаружим не в меру любопытную бабульку, ночующую возле дверного глазка.
Соседи из числа находящихся в будний день дома, разумеется, толпились на площадке и вполголоса обсуждали происшедшее. Молодые мамаши и старушки – отличная публика, кто-нибудь из них вполне мог что-нибудь углядеть.
Соболевский и Серега оперативно опросили толпящихся – к их великому сожалению, все только охали и возмущались беспределом, но никто ничего подозрительного не заметил. Беглый обход квартир тоже ничего не дал – в основном, все, кто находился в этот час дома, высыпали в подъезд посплетничать.
- Ну что, придется возвращаться вечером, - уныло подытожил Стасов. Стас только скривился и махнул рукой.
Опечатав квартиру, они спустились вниз, и Стасов, выйдя из подъезда, подпрыгнул от неожиданности: Саша стоял неподалеку от его автомобиля, курил и непринужденно разговаривал с какой-то симпатичной девушкой с таксой на поводке.
- Это и есть твой свидетель, что ли? – съехидничал Соболевский, отследив Серегину реакцию и оценивающе смерив глазами стройную фигуру Бельского.
- Вот паршивец, сказал же ему – сидеть в машине! – выругался мужчина и припустил в сторону беседующих. Стас неторопливо направился следом.
Увидев мчащегося Стасова, Саша что-то с улыбкой сказал девушке и махнул рукой:
- Иди скорее сюда!
- Я же просил, - начал было Серега, но парень его решительно остановил:
- Подожди. Сначала послушай. Я вышел покурить – ну и вот, познакомился случайно с Катенькой... Катенька, не бойтесь, можете рассказать то, что только что говорили мне.
Катенька, с интересом поглядывая на окруживших ее интересных мужчин, хихикнула и покраснела.
- Да я, собственно... ой, а Вы что, будете записывать?
Соболевский тут же распахнул блокнот.
- Обязательно. Вы в этом подъезде живете?
- В этом, - кивнула девушка и затараторила, - прямо напротив дядьВити. Ну... Виктора Витальевича, то есть. Мы с его сыном, Олегом, в одной школе учились, только он на три года меня старше. Поэтому мы с дядьВитей часто останавливались поболтать. Ну и вот. Я когда узнала, что дядьВитю нашли мертвым, я сразу так и подумала: это он его убил.
- Кто? – не понял Соболевский, вскидывая брови. - Сын?
- Да нееет, какой сын! Дядька такой. Неприятный. Приезжал к дядьВите в понедельник, часов в девять вечера. Я как раз из института пришла и Бусю вывела погулять. А этот мужик – мне навстречу. Здрасти, говорит. Я ему такая – здрасти! – а сама бегом на улицу. Ну, подъезд же темный, и почти все еще на работе, мало ли что...
- Так может он вовсе не к Виктору шел? – усомнился Стасов. Катенька авторитетно покачала головой.
- Неееет. Я же его у нас на площадке встретила. У нас три квартиры. И он пошел к дальней. То есть к дядьВитиной. Огромный такой мужик, толстый. Правда, я лицо не рассмотрела. Темно же, говорю. Ну и вот. Я погуляла с Бусей, вернулась, потом слышу – дверь напротив хлопнула. У дядьВити дверь с трудом закрывается, старая, рассохлась – ее надо сильно толкать, чтобы закрыть, она громко хлопает. И мы всегда слышим, когда дядьВитя с работы приходит, когда уходит... Ну и вот, она хлопнула, значит, и я – к окну. Смотрю – выходит из подъезда этот жирный. Спокойно так идет, неторопливо. В машину сел и уехал. Он на пассажирское сиденье сел, а водителя я не видела.
- Долго он у Виктора был? – переглянувшись, Соболевский и Стасов одновременно задали этот вопрос, и Катенька снова хихикнула, стрельнув в них глазками.
- Да где-то час... или, может, минут сорок. Не меньше.
- Катенька, Вы же говорили, что машину хорошо запомнили, - мягко напомнил Бельский, и девушка с готовностью всплеснула руками.
- Ой, да, точно. Машина у них забавная такая была. Серенькая, незаметная, грязная, но я ее запомнила потому, что мне такие машинки нравятся – у них попа кругленькая, смешная. Называется «Джимни». Я их изо всех сразу отличить могу, - хвастливо добавила девушка и выжидательно окинула взглядом мужчин. Она чувствовала себя в раю – возле нее стояли три высоких, стройных, по-разному красивых мужчины – жгучий брюнет, сероглазый шатен и блондин с вьющимися волосами, и все трое слушали ее очень внимательно, а блондин даже записывал что-то себе в папку.
- Катенька, Вам придется прийти ко мне в отдел и подписать протокол, - вежливо сказал блондин, и девушка, повнимательнее присмотревшись, заметила у него красивые голубые глаза. Ради таких голубых глаз она была готова ходить в отдел каждый день, если будет нужно, и подписывать десятки протоколов. – Я Ваши показания оформлю, как положено, а Вы прочтете и подпишете.
- Когда? – с готовностью вытянула шейку девушка. Соболевский кашлянул и исподтишка обменялся взглядом с Стасовым.
- Давайте – завтра. Сможете – завтра? Например, часа в три?
- Смогу, - закивала головой Катенька.
- Спасибо Вам огромное, - поблагодарил Стасов и мягко намекнул, - ой, смотрите-ка, как Ваша Буся домой рвется!
- Да, - с сожалением согласилась Катенька, дергая поводок с таксой, которая действительно утомилась описывать короткие круги возле стоящей группы, - и бабушка, наверное, уже в розыск меня объявила.
- До завтра, - церемонно попрощался Соболевский, и девушка, оглядываясь и улыбаясь, медленно пошла к подъезду.
- Слушай, свидетель, ты где ее нашел? – Стас Соболевский захлопнул папку и обратился к скромно стоящему парню.
- Она на площадке гуляла, - оправдался Саша, - с собакой этой своей. Собака ее домой тянет, а она все смотрит на суету у подъезда, смотрит и не уходит. Я подумал, что она хочет с кем-нибудь посплетничать, но, как назло, не с кем. Я и вылез...
- Психолог, - похвалил Соболевский и толкнул Серегу локтем, - чего ты надулся-то, педагог? Видишь, какие добровольные помощники из молодого поколения растут? Радоваться надо, а ты дуешься.
- Я же просил не выходить из машины, - упрямо попенял мужчина, - за девочку спасибо, конечно, но лучше бы тебе держаться в тени все же...
Бельский виновато вздохнул.
- Ты в контору? Подбросишь? – Соболевский, вытащив из кармана мобильник, присвистнул, - ого, время-то уже обеденное.
У парня округлились глаза, и на лице крупными буквами застыл вопрос: как? После всего случившегося можно хотеть есть? Серега хмыкнул и кивнул на машину:
- Садитесь, товарищи. Еды не обещаю, но до конторы довезу.
- И я?... В контору?... – уточнил Саша. Стасов направил на него указательный палец и тихо ответил, стараясь, чтобы не расслышал Соболевский:
- А ты, мой милый, чтобы ни на шаг от меня не отходил, ясно? Даже пописать.
- Надеюсь, это была гипербола, - фыркнул Бельский и полез в машину.