Личное дело

Глава 22

Когда они добрались до дома Стасова, пожевав в Макдональдсе вредных бигмаков с картошкой и колой, Митя почти уже засыпал.
Сергей уложил его в спальне и, прикрыв дверь, улегся перед включенным без звука телевизором.
Сон никак не шел. По всему выходило, что оперативник Леха Веденеев замазан в этом деле по самые уши. Может быть, поэтому он «не замечал» открытого распространения кокса в клубе после смерти Прахова, поэтому он «не знал» список потребителей... и, если верить мальчику Мите, именно он пришел разбираться, прихватив с собой своего лучшего друга Виталика. Да, он мог испугаться. Мог подозревать, что рано или поздно парень вспомнит и пуделя-Маркина в клубе, и роль Веденеева получше рассмотрит, да еще ненароком и про дело своей сестры упомянет – вот и свяжутся все кончики у Сереги Стасова. Но нож?... Грубо, непрофессионально, глупо... Или – наоборот? Настолько грубо, что даже и мысль не пришла бы связать это с хорошими умными парнями?
Алекс мог что-то заметить – а мог просто, например, когда-нибудь в будущем своим присутствием сорвать им очередной транш, а поскольку тесно общался с Серегой, этого нужно было любой ценой избежать... И поэтому теперь мальчик-змея в реанимации, подключенный к аппарату искусственного дыхания.
А по задумке того, кто к нему наведывался, он должен был бы уже и вовсе покинуть этот бренный мир.
- Сережа! – Митя в Серегиной футболке, доходящей ему до колен, появился на пороге комнаты и нерешительно перетаптывался с ноги на ногу, - мне страшный сон приснился. Я боюсь.
Стасов похлопал рукой по дивану рядом с собой, и Митя поспешно прыгнул ему под руку. Устроившись поудобнее, он привалился теплым боком к Стасову и вздохнул:
- Я опять как будто пришел к Шуре. Как утром.
- Ну, ты же знаешь, что это только сон. Все уже позади, Алекс вылечится, и все опять будет хорошо.
- А когда у меня будут каникулы, мы поедем на море? Шура обещал, что мы поедем. Ты был на море? Я - нет. Ты умеешь плавать? А меня научишь?
- Тебя Алекс научит, - попытался открутиться от обещаний Сергей, но Митя не сдался:
- А Шура не умеет плавать. Он на море был всего один раз, в детстве. Он рассказывал. И не успел научиться, потому что был маленький. Ты ведь и его научишь плавать, правда?
- Гм... Митя... Алекс ведь не приглашал меня поехать с вами на море... как же я могу тебе обещать? Вдруг он будет против?
- Он не будет против, - серьезно покачал головой Митя, - ты ему очень нравишься.
Стасов покраснел и попытался сменить тему.
- У меня сейчас очень много работы, ты же видишь. Весь день был занят, бросил тебя одного.
- Я не скучал. Меня научили составлять фотороботы, а дядя Громов проверил мои задания, исправил решение про три груши и сказал, что я умница. Вот ты доделай скорее свою работу, мы с Шурой тебя подождем, отпросимся у бабушки, и потом поедем к морю. Давай?
- Сначала нужно обсудить это с Алексом, - Стасов изворачивался, как уж на сковороде, хотя, конечно, еще днем мечтал и про Кипр, и про совместное там житье. Ему самому было непонятно, в каком качестве он там хотел жить с Алексом и Митей, но мечтал ведь! Не признаваться же в этом ребенку. Обещать ничего нельзя: кто знает, что будет завтра... Алекс не приходит в сознание, его шансы выкарабкаться равны 10%... даже если эти 10% перевесят остальные 90%, совсем не факт, что танцовщик захочет проводить свой отпуск с сухарем-опером, который странно себя ведет и даже не попытался его защитить, когда его помощь была как раз и нужна... Стоп. Терзаний на сегодня хватит. И так понятно, кто сегодня моральный урод и козел.
- Мы в прошлый раз сидели с Шурой, и смотрели глобус, - мечтательно говорил тем временем Митя, полузакрыв глаза и пригревшись у Сереги под рукой, - и мне нравились страны, которые на самом-самом экваторе. Шура мне рассказал, что экватор – это середина земли, и там всегда лето. Но он сказал, что там очень жарко. И тогда мы с ним выбрали другую страну. Угадай, какую?
- Кипр, - наугад брякнул Серега первое, что пришло ему в голову, и мальчик возликовал.
- Угадал! Откуда ты знал? Тебе Шура сказал, да? Сказаааал!
- Честное слово, я сам догадался.
- Ну, тогда ладно. А ты был в этом Кипре?
- Был.
- Там хорошо?
- Очень. Там пальмы, желтенький песок и чистое море. И тепло-тепло. Тебе понравится.
- И ты научишь меня плавать, - размечтался мальчик, - а Шуре мы купим красивые цветные плавки с дельфинами, и он будет стоять на пляже, и все будут им восхищаться, и кричать: ах, какой красавец! Ах, какой! Правда же, он красавец?
- Правда, - вынужден был согласиться Сергей.
- А он говорит, что он тебе не нравится, - Митя посопел, и Стасов сглотнул: меньше всего он хотел выпытывать у ребенка то, что ему говорилось по секрету. В приватной, так сказать, беседе. Нет, он совсем не хотел знать, как к нему относится Алекс!
- Ну почему же... он хороший, - натянуто улыбнулся Сергей, размышляя, как бы свернуть со скользкой темы. Но Митя не унимался.
- Он очень хороший. И ты тоже хороший. Я спрашивал, а нельзя, чтобы Сережа с тобой жил? Нам бы было весело всем вместе. И не страшно. А Шура сказал, что ты не захочешь с ним жить, потому, что нельзя жить вместе с людьми, которые не нравятся. А ты говоришь, что Шура хороший – значит, он тебе нравится? Значит, ты можешь с ним жить?
Стасов растерянно молчал. Как объяснить мальчику, что вместе живут обычно только семьи? Если ребенок сам не знает, что такое нормальная семья, то как ему это объяснить, и как объяснить, что два дяди – это не нормальная семья? Нет, наверное, с мальчиком не говорили про это – ведь в любой момент Алекс мог влюбиться в какого-нибудь мужчину, и у мальчика Мити появился бы еще один «дядя». Зачем же рассказывать про теть и дядь, если теть никогда в их семье не будет? И что теперь делать ему, Сереге?
- Я думаю, что мы обсудим это с Алексом, когда он выйдет из больницы, - наконец, произнес он.
- Он не будет против. Он про тебя очень нежно говорит всегда. Мы про тебя часто говорили.
- Правда? Сплетничали? – попытался пошутить Стасов.
- Нееее. Я сначала хотел посплетничать. Но Шура мне запретил. Он мне сказал неправду. Он сказал, что у тебя есть жена. И чтобы я не предлагал тебе жить с нами вместе, - с обидой поделился Митя, и Стасов мысленно пожал Алексу руку – хотя бы на время тот избавил его от предложений «жить вместе» от Мити. Услышь он такое предложение в парке в прошлую субботу – точно бы подавился пончиком.
- У меня и правда была жена, - встал на защиту Алекса Стасов.
- Но сейчас-то ее нет, - резонно заключил Митя.
- Может быть, Алекс об этом не знал?
- Он просто не хотел, чтобы я вас поженил.
Стасов подпрыгнул.
- Кого поженил, Митя?!
- Тебя. И Шуру. Ну, люди ведь женятся, когда нравятся друг другу и хотят вместе жить?
- Митя... гм... понимаешь... дяди не женятся на дядях. Это неправильно.
- Даже если они друг друга любят? – искренне изумился Митя. Стасов мысленно выругался.
- Понимаешь, Митя... дядя с дядей могут дружить, вместе проводить время, гулять, но жениться дяди все равно должны на тетях.
- А разве дружить, гулять и проводить вместе время не значит, что дяди друг друга любят? И если дяди друг друга любят, то почему им нельзя пожениться и жить вместе? – мальчик смотрел на Серегу чистыми непонимающими глазами, и Стасов растерялся. Как это объяснить? Рассказать про закон? Рассказать про «нормальность»? Назвать обожаемого Митей Алекса ненормальным?
- Я думаю, тебе Алекс все расскажет, когда ты немножко подрастешь. В твоем возрасте про любовь еще рано думать, - мужчина внутренне скривился, произнося самую банальную отговорку, которую нашел, но больше в голову ничего не пришло.
- И ничего не рано, - обиделся Митя, - я ведь знаю, что такое любовь! Я же люблю Шуру. И тебя люблю. А когда я кого-то люблю, я хочу, чтобы всем было хорошо и приятно. Вот Шура, например, тоже тебя любит. Ему нравится с тобой гулять, разговаривать, чай пить. Почему ему нельзя с тобой вместе жить? Только потому, что ты не тетя? Но если он тебя любит, то какая разница, тетя ты или дядя? Он ведь любит не за то, что ты тетя, а за то, что ему с тобой хорошо?
Стасов молчал. Логика действительно была железной, возразить не получалось. Мозги, за весь день измученные разной информацией, отказывались служить. Да и что можно было возразить, если не прибегать к понятию «норма»? Ничего.
- Что-то ты расфилософствовался, друг мой. Не забыл ли, что завтра тебя бабушка приедет утром забирать? – Стасов решил окончательно закрыть скользкую тему, и Митя тут же захныкал:
- Я не могу один уснуть! Я боюсь!
- Тогда засыпай здесь, со мной рядом. Закрывай глаза и ничего не бойся. Нужно выспаться, как следует, завтра у нас с тобой тяжелый день, нужно быть свежими и бодрыми.
- А мы пойдем к Шуре?
- Если врач нам разрешит – пойдем, - покривил душой Стасов и обнял мальчика, - давай, брат, спать. Ну-ка, кто первый заснет? Раз-два-три...

Оказалось, что дети младшего возраста с утра капризничают. Они не хотят просыпаться, не хотят вылезать из-под одеяла, не хотят умываться и чистить зубы, не хотят делать зарядку, а также есть и пить. Они ничего не хотят.
До того момента, как кое-как умытый, накормленный и собранный Митя был выпихнут из машины у проходной навстречу неприветливой темноволосой женщине, которую уже успел допросить Соболевский, Стасов растратил недельный запас своих нервных клеток. А он-то считал себя совсем не нервным человеком!
Он не ругался, нет. Он спокойно и методично придавал мальчику вертикальное положение, следя, чтобы коленки не подогнулись и тело не упало под одеяло обратно; он внушительно висел над раковиной, где клюющий носом Митя пытался уснуть с зубной щеткой во рту; он авторитетно надзирал за поеданием омлета с двумя сосисками; он достаточно успешно и ловко запихивал капризничающего ребенка в брючки и рубашку; и, наконец, он, ни разу не повысив голос и побив рекорд терпения, высадил не желающего расставаться Митю.
Рекорд-то он побил, но вот на весь оставшийся день запас терпеливости и спокойствия иссяк.

Пробивать местонахождение мобильников двух сотрудников органов внутренних дел – дело без ордера подсудное. Но Стасову было все равно. Он лично стоял над душой у ребят из отдела по информационной безопасности, и напряженно вглядывался в экран: пока они ждали официальный ответ по запросу от оператора, Стасов пробил по базам номер машины Веденеева: так и есть, серый Джимни. На машине установлена спутниковая сигнализация – и Серега, не надеясь на чудо, на всякий случай попросил ребят пробить по месту локации и этот сигнал.
Любой опер знает: мобильный отследить легко. Поэтому, если нужно где-то что-то подхалтурить, мобильный должен честно лежать в столе на работе. И определяться в локации конторы. Понятно, что и на своей машине опытные опера на стремные мероприятия не ездят, но мало ли? Мало ли... Видела же свидетельница серый Джимни около дома Виктора? Чем черт не шутит, вдруг ребята так обнаглели, что даже машинку не меняют?
Когда сигнал от GPS-навигатора замигал на карте в виде беленькой точечки и зелененькой линии, очерчивая маршруты владельца, Серега выдохнул.
Вот и все. Так не бывает.
Зачем? Почему?
Администратор Виктор предупреждал его, что у гидры много голов. А он не верил. А теперь он смотрел на маленький белый кружочек, и не верить больше возможности не было.
Мобильные, как он и предполагал, смирно локализовывались в отделе – было бы наивно полагать, что ребятушки забудут про такие мелочи.
Стасов, никому ничего не объясняя, вылетел из отдела информационной безопасности и побежал в архив.

...Как только он увидел дело по обвинению Бельской Татьяны Борисовны, 1986 года рождения, ст.ст.228, 228.1, 229.1 УК РФ, он понял, что угадал правильно. Воспользовавшись любезно предложенным копиром и накопировав себе некоторые станицы из дела, Серега молча побежал обратно.
Фамилии Прахова там не было, зато одним из оперативников, занимавшихся делом о распространении и хранении наркотиков гражданкой Бельской Т.Б., оказался Веденеев А.В. Вторым же оперативником, расследовавшим смерть гражданки Бельской, последовавшую в результате... и т .д., и т.п., оказался Маркин В.И.

Когда Вера Львовна позвонила Сереге, он как раз рассказывал Ковалеву о том, что именно этого и боялись доблестные сотрудники органов внутренних дел – что парень вспомнит. Вспомнит расследование смерти своей сестры; вспомнит Маркина в клубе - а он ведь и так уже почти вспомнил! Говорил же в зоопарке, что видел где-то раньше этого мужчину, может быть, даже в клубе, но не думал, что тот - полицейский... а Серега даже внимания на это не обратил. И Алекс тоже благополучно забыл.
И про Веденеева, заправляющего неслыханным аттракционом нарко-щедрости, рано или поздно Алекс бы додумался, начав присматриваться... и рассказал бы своему другу-Сереге, который начал бы ковыряться, а там уж и Ковалев бы подключился, и вообще чужое ведомство... а этого допустить никак было нельзя: в чужом ведомстве и связей могло нужных не оказаться.
- Давай-ка сюда дуй, мил друг, тут твой спящий красавец очнулся и тебя требует, - голос у Веры Львовны был усталый, но счастливый: Вера Львовна всегда переживала болезни своих пациентов весьма близко к сердцу, что вызывало опасения о ее собственном здоровье.
Стасов, даже не договорив про Веденеева, повернулся на каблуках и выбежал из кабинета.

Алекс лежал на высокой кровати в окружении каких-то трубок, бледный до синевы, но уже не пергаментно-неживой, не мертвенно-восковой, как вчера. Грудь и живот стягивал корсет, к которому шли датчики и аппараты, к руке был подключен катетер, из бутылочки на штативе капала прозрачная жидкость.
Стасов замер на пороге, внезапно испугавшись. Ему показалось, что Алекс спросит про результаты дела – нашли, мол, того, кто меня так? А похвастаться Сереге и нечем...
- Привет, - прошептал парень с кровати.
- Привет, - ответил мужчина, подходя и присаживаясь рядом, - ты как?
- Сносно, - улыбнулся Алекс, - болеутоляющие творят чудеса. Где Митя?
- Митю сегодня с утра забрала твоя мама. Он ночевал у меня.
- Спасибо, - Алекс закашлялся и замолчал.
- Не говори много, не надо, - испугался Сергей и добавил, - Я думаю, мы уже знаем, кто это сделал с тобой. Ты ведь видел его, правда?
Алекс кивнул и прикрыл глаза.
- Маркин?
Еще один кивок.
Стасов сжал кулаки и сцепил зубы. Нет, все же он сделает из Маркина котлету. Не сейчас, нет - когда Алекс выйдет из больницы.
- Тебе это помогло? – Алекс говорил беззвучно, и Сергею пришлось читать по губам.
- Не думай об этом больше, просто выздоравливай, - ответил он, осторожно погладив руку танцовщика.
- Хорошо, - парень улыбнулся, - расскажи мне про Митю. Как он?
- Он очень испугался за тебя. Очень хотел посетить тебя сегодня, но я не знал, можно ли будет... если тебе будет получше, я приведу его завтра.
Алекс удовлетворенно кивнул, сжал Серегину ладонь и глазами показал: продолжай, рассказывай.
- Вчера он весь день пробыл у меня в отделе, рисовал и читал, мы пообедали в столовой. Он познакомился с моим начальником и рассказал ему весь сериал про Рекса, - Сергей старался говорить легкомысленно, и Алекс заулыбался тоже, - а потом его научили делать фотороботы, и он отправил в международный розыск всех своих воспитателей. Вечером мы с ним немножко посплетничали. Совсем чуть-чуть. Он решил нас с тобой поженить, представляешь? Да, да, долго убеждал меня в необходимости и резонности, приводил доводы, рассуждал. Кстати, ему надо быть адвокатом – он умеет убеждать и очень хорошо следит за логикой. А вот с природоведением у него беда, он совершенно не видит необходимости наблюдать за погодой, - Стасов устроился поудобнее. Сейчас ему было по-настоящему хорошо – все вроде бы обошлось, Алекс на него не злится, у него все будет теперь нормально, вот он лежит – пусть и пока с трудом говорит и дышит, но это временно, это пройдет, не зря же Вера Львовна лично им занимается! - и Стасову даже удалось его рассмешить, вот он улыбается, держа его за руку, и Сереге не хочется убирать руку, ему нравится, что в его ладони теплая, живая рука, пусть слабая, но живая!
И Стасову наплевать, как это может быть понято, и наплевать, кто что подумает – ему просто приятно, и он разрешил себе испытывать это чувство.
- Он сказал, что записывать температуру на улице – это работа синоптиков, а его дело – изучать общие законы природы. А еще он, такой хитрый лис, под предлогом проверки заставил моего коллегу, Серегу Громова, рисовать ему контуры каких-то груш, что ли – у него тетрадка такая, с заданиями из детсада. Старший лейтенант сам не заметил, как из проверяющего оказался рисующим яблоки и груши! - продолжал рассказывать Серега, а Алекс беззвучно засмеялся. - А сегодня утром я его еле-еле поднял. С боем собирались, ныл, канючил, рисовал на омлете зигзаги и саботировал процесс...
От двери раздалось неловкое покашливание, и Стасов обернулся: полковник Ковалев стоял, прислонясь к притолоке, и ожидал, когда его заметят. Но Серега был так увлечен рассказом, а Алекс так внимательно слушал, что Ковалев решил покашлять, во избежание обострения своего остеохондроза от долгого стояния.
- Алекс, это ... мой начальник. Полковник Ковалев. Тот самый, которому Митя вчера про Рекса рассказывал. Давно стоите, Дмитрий Георгич?
- Не очень. Услышал только, что Громов наконец-то научился рисовать груши, - полковник подошел к свободному стулу и утвердился на нем. – Так значит, это ты – Александр Бельский?
Алекс кивнул, переводя глаза с одного своего посетителя на другого. Стасов понял его взгляд и заговорил серьезно.
- Дмитрий Георгич, теперь у нас не пустые руки. Мы можем брать Веденеева и Маркина. Алекс видел, кто его ножом ударил.
Ковалев помрачнел.
- Значит, все-таки Маркин... Ну, теперь пусть только попробует вывернуться, сукин сын...
Алекс закивал, тревожно глядя на Ковалева, словно проверяя, верят ли ему. Но Ковалев давно для себя решил, кому он верит, а кому – нет. Стасову он верил. И если Стасов сказал, что «Алекс видел» - это было равносильно поручительству.
К тому же, он и сам давно уже начал это подозревать после всех недавних открытий...
- Ты, сына, здесь сиди, пока мы Веденеева и всю его компашку не возьмем, - мрачно сказал Ковалев, - эти борзые ребятки могут и узнать, что Бельский остался жив. А значит, они захотят доделать дело до конца. Про Маркина я доложу, куда следует, не боись – займутся им. Серьезно так займутся, от души. А ты пока тут побудь. Не ровен час, проведать придут... - Ковалев коротко кивнул и протянул Алексу для рукопожатия ладонь, - давай, лечись и не переживай. Все, что надо, мы сделаем. А ты, сына, - Ковалев похлопал по плечу Стасова, - отвечаешь за его безопасность. Следи в оба. Не проморгай.
Дверь за полковником закрылась, и Стасов откинулся на спинку стула.
- Может, ты поспишь? – предложил он Алексу.
«Боюсь», - беззвучно признался танцовщик. Стасов снова взял его за руку и слегка пожал.
- Я здесь. Я никуда не уйду. Ты же слышал... у меня приказ даже есть. - Алекс нахмурился, и Серега тут же поспешил добавить, - не хмурься, ты же знаешь, что я и без приказа бы остался...
«Разве?»
- Да. Потому, что когда я тебя там увидел... ну, в крови... я...
Стасов замолчал и заиграл желваками. Алекс, подняв вопросительно брови, ждал продолжения. Но Серега не стал продолжать. Он боялся признаться вслух в том, о чем думал уже второй день.
«Потому, что я не захотел тебя терять. Потому, что я испугался, что ты умрешь. И я снова останусь один. И снова не буду ни за кого волноваться. Я не хочу быть один. Я хочу гулять с тобой в парке, смотреть на твои выступления, пить на твоей кухне чай и раскрашивать с твоим Митей дневник наблюдений за природой. Понимаешь?» - никогда и ни за что Стасов бы не признался в этом вслух. Но он все чаще и чаще позволял себе так думать: уже прогресс, еще пару дней назад он бы и мыслей таких не допустил бы.
Мужчина просто легонько сжал ладонь.
- А мне Митя кое-что разболтал секретное, - вместо ответа лукаво прищурился он, и Алекс слегка покраснел, - правда, я ему тоже кое-что разболтал... Но он – больше. И знаешь, я полночи думал, но так и не придумал аргументы против.
«Против чего?»
- Секрет, - Стасов увернулся от слабого шлепка, - если поспишь – расскажу. Потом.

... Митя ворвался в палату – и замер на пороге.
- Шурочка, - дрожащим, жалобным голоском позвал он, - Шурочка! Почему ты такой белый?
- Митя, Алексу пока вредно разговаривать, - предупредил Стасов и похлопал ладонью по стулу рядом с собой, - иди, присядь со мной рядом, не маячь в дверях. Тебя кто привез?
- Дядя полковник Дмитрий Георгиевич. Мы с бабушкой сидели у дяди Соболевского, и тогда дядя Дмитрий Георгиевич разрешил мне с ним приехать. Он разговаривает с врачом, маленькой такой седой тетей. Она быстро-быстро на что-то ругается.
Митя устроился на стуле и заерзал, чтобы лучше видеть Алекса.
- Ты обедал? – едва слышным шепотом спросил танцовщик.
- Да, мне Сережа давал утром денег на столовую, и у меня хватило на две лишних булочки, - отчитался Митя.
- Наверное, не ел суп? – подозрительно покосился на него Стасов, и Митя понурился, - да, точно, не ел.
- Мне плохо видно Шуру, - молниеносно перевел тему мальчик и заискивающе подергал Серегу за рукав, - можно, я к тебе на коленки сяду? Мне так будет лучше видно.
- Хитрец, - вздохнул Стасов, и Митя моментально взобрался к нему на колени. Он как раз начал отчитываться про то, какой вкусный омлет сегодня придумал на завтрак Сережа, когда в дверь заглянул Стас Соболевский, из-за спины которого выглядывал следователь.
- Простите, что нарушаю идиллию, но мне нужно получить Ваши показания и подпись на протоколе.
Митя подал руку для приветствия, как взрослый, и раньше Сереги представил вошедших:
- Шура, это капитан Соболевский Станислав Анатольевич. Он вчера меня конфетами угощал. А второго дядю я не знаю.
- То есть у него конфет ты пока не выпросил, - перевел Стасов. Следователь по фамилии Саран, худой подвижный дядечка, известный своей въедливостью, дотошностью и неподкупностью (здорово насоливший этим оперативникам, но не раз их этим же и выручавший), склонил свою коротко стриженную седую голову в очках к плечу и уточнил:
- Такие вещи легко исправляются прямо на месте, - из его кармана показалась небольшая шоколадка, и Митя, опасливо покосившись на улыбающихся взрослых, от угощения не отказался.
- А какими судьбами Вы здесь, Александр Юрьевич? – поприветствовал его Стасов. Положа руку на сердце, он бы предпочел, чтоб дело о нападении на Алекса вел именно Саран, с его незыблемыми принципами о справедливости и честности.
- А ваш начальник каким-то хитрым финтом ушами - да простят меня его уши! – ухитрился замкнуть на мне и дело о нападении, - Саран слегка поклонился в сторону лежащего Алекса, - и дело о наркотиках.
Серега даже скрывать не стал, как он этому рад – его лицо просияло так откровенно, что следователь хмыкнул:
- Видимо, дельце поганое, раз ты так радуешься.
- Еще какое поганое, - с порога пообещал Ковалев и, повернувшись, плотно прикрыл за собой дверь, - так вот, братцы мои. Образовался у нас с вами тут совет в Филях, и надо нам решить несколько важных задач. Не буду говорить, что позвал я сюда только тех, кому доверяю, это и так понятно... А все потому, что задачи перед нами стоят сложные. Мерзкое и тухлое дельце у нас тут получается...
- Может, это не для детских ушей? - осторожно намекнул Соболевский, но Ковалев покачал головой:
- Это не ребенок, Стас. Это один из основных свидетелей, и поскольку тут присутствует его официальный представитель, коим является наш уважаемый Бельский Александр, его показания будут сняты и приобщены к делу на законном основании. Для этого у нас здесь и Александр Юрьевич имеется. Сережа нам поможет с переводом показаний нашего временно обездвиженного и онемевшего товарища, что и тебе, Стас, для твоего дела пригодится. Ясно-понятно? Ну, с господцем.