Ворона

7

Тамара Петровна ложится спать около двенадцати. В это время выспавшиеся днем я и Арсений раскачиваемся в гамаке на лоджии, пока на столике напротив мелькают картинки из супергеройского кино. Не под пиво, правда, а под винишко.
- Моветон, - говорит Арсений, наблюдая за тем, как я заедаю вино чипсами. - Полусладкое лучше с устрицами.
- Какая жалость, - отвечаю я, поглаживая его ступни на моих коленях. - Я не знал. У тебя случайно не завалялось устриц?
- Только крабовые палочки. К ним и обычное пакетированное пойло подойдет. Белое вино, чтоб ты знал, подают к рыбе и дичи, красное - к жирному и горячему мясу. Правда, в Таганроге я еще об этом не знал. Пил, как ты, как свинья бескультурная, порошковое прямо из картонных пакетов. Потому что все пили, всем было клёво, а мне не шло - блевал полдня.
- Ты такой романтичный!
- Куда мне до тебя! Пиво, сухари, рассветы.
На экране ноутбука вдруг всплывает окошко скайпа, Арсений, приняв вертикальное положение, поясняет:
- Это Димочка, мой интернетный друг из Тольятти. Познакомились в гей-чате, - нажимает «принять» и радостно улыбается в камеру. - Димочка!
- Приве-етосики! - на экране появляется воистину экзотическое создание - вполне себе молодой парень, мужик мужиком, но с завитой блондинистой челкой, с нарощенными ресничками, с губищами, намазанными ярким блеском и бусиками на далеко не тоненькой шее. - Как делишки? Что за красавчик с тобой?
- Это Костя, мой... парень? - я киваю, и Арсений говорит уже утвердительно: - Мой парень, знакомься.
- Мгм, - произносит Димочка, хлопая своими опахалами. - А друзья у твоего парня есть?
- Они гетеро, - хмыкаю я, на что он заявляет, что в среде творческих людей это понятие весьма растяжимо - во всех смыслах.
От переизбытка уменьшительно-ласкательных в словопотоке этого экзотического создания сладко становится и во рту, до самых гланд. Выясняется также, что Димочка работает в гей-клубе стриптизером, хотя душа у него всегда лежала в сторону музыки.
- Играешь? - спрашиваю я из вежливости.
- Немного пою, - скромно улыбается Димочка. - Могу спеть арию Джульетты.
Я не успеваю отказаться, переживая за собственное психологическое здоровье, но в следующий миг положенная в мой рот Арсением виноградина не выпадает только чудом. Потому что такой контртенор я прежде слышал только на старых записях выступлений Клауса Номи. И в моих мечтах Анжела уже летит со сцены пинком под зад, поскольку лажает и иной раз халтурит, не выкладываясь и вполсилы, а ее место занимает Димочка. Это создание с губищами кинодивы и кротким взглядом пастушки, с редким оперным голосом именно та изюминка, какая нам нужна. Андеграунд, металкор, вспышки стробоскопов и Димочка.
- Зови его в гости, - шепчу на ухо Арсению, пока его собеседник занят пересказом событий минувшей недели. - Он идеален. Я хочу его.
- Не расслышал, ты хочешь в ебло получить? - мурлычет в ответ Арсений, и я добавляю:
- Я хочу его в группу.
- Он не согласится.
- Попытайся.
На предложение приехать и попробовать себя на сцене Димочка мотает накрученной челкой. Упирается - дома работа, собачка Тяфа, кактусы...
- Псину с собой бери, - говорит Арсений. - Ты мне с прошлого лета обещал приехать.
- Ты ничего не теряешь, - я иду ва-банк. - Познакомлю с друзьями. Отдохнешь от своей работы, развеешься.
Тольятти настолько суровый город, что в нем есть гей-клубы, но практически нет геев - одни пидоры, как немного раньше выразился сам Димочка, и он соглашается, поломавшись совсем чуть-чуть. Обещает уладить вопрос с выходными и приехать на неделе. На радостях я стискиваю Арсения, он проливает вино на плед, ворчит - слегка заторможенно от выпитого - и предлагает перебраться в комнату.
- У меня кровать не скрипит, - сообщает, скидывая тапки и подползая ко мне со спины, пока я снимаю джинсы. - У меня есть смазка, и резинки, и искусственные... - выписывает рукой в воздухе знакомые очертания. - ...органы. Но я, блядь, боюсь. С игрушками одно, а с человеком...
- Знаешь... Давай начнем, как ты любишь. А потом, если захочешь, продолжим. Да?
Эта идея - самое удачная из всех, что мог родить мой мозг в приступе спермотоксикоза. И стоит отдать должное Арсению - ему она тоже кажется удачной, поскольку он лезет рукой под кровать, вынимая из ящика то самое розовое и продолговатое, увиденное мною на фото.
И блин, это заводит - то, как он льет на ладонь гель и размазывает по стволу из матового силикона.
- Глупо как-то, - фыркает, вкладывая скользкую игрушку в другую руку.
- Да нет. Здорово. Иди ко мне.
От поцелуя он расслабляется. Настолько, что ткань сетчатых стрингов натягивается недвусмысленно, и еще сильнее, когда он, расставив колени и мазнув по промежности скользкой рукой, опускается на чудовищно розовое и пошлое.
- С тобой круче, - произносит, обняв меня за шею и двигаясь на своей игрушке пока что медленно, плавно, нарочно соблазнительно.
Укусы в шею становятся допингом, от которого кровь бежит быстрее. Быстрее и быстрее, дразня нервы, выпитый алкоголь только провоцирует всплеск эмоций. Арсений, оказавшись вдруг снизу, перехватывает мою руку за запястье, резко вдыхает, но не успевает испугаться, когда место искусственного члена занимает настоящий.
- Ни хуя себе, - шепотом говорит он, и мне на секунду делается смешно.
Ровно на секунду, в следующую я уже двигаюсь внутри, на пробу - узко, плотно, горячо, непривычно, будто целку в кровать уложил, хотя розовая хрень, которая свалилась все же на пол, по размеру даже больше.
- Ты резинку надел? - придя в себя, спрашивает Арсений, а я отвечаю:
- Забыл. Но я могу показать справку с медкомиссии.
- Прямо щас?
Я, качнув бедрами, наконец вхожу до упора. Арсений роняет голову на подушку со словами:
- Засунь себе свою справку...
Когда он расслабляется, становится чуть легче, свободнее, и член скользит как надо, я это точно знаю, поскольку Арсению это явно нравится - его собственный при каждом толчке шлепает о живот. Ногти впиваются в спину щадяще, потом скользят так же неощутимо вдоль позвоночника вниз, вверх по бокам, по ребрам, снова вниз. Пальцы сжимают напряженные ягодицы, ныряют в ложбинку между ними, гладят, надавливают, кружат. Я не сдерживаю стона, а Арсений вопроса:
- Нравится?
Я затыкаю его, целую раскусанные мною же губы, он, вплетая пальцы уже в мои волосы, не унимается:
- А ты мне дашь себя трахнуть?
И это не то, что я ожидал услышать когда-либо от мальчика-девочки с очаровательным вздернутым носом, голубыми ангельскими глазками и бесконечными ногами, которые сейчас скрещены у меня на пояснице. Но стоит представить его, в том же платье или юбке, в чулках, - у него же есть чулки? - в туфлях, вот такого всего сзади и такого вот себя в коленно-локтевой, как член начинает пульсировать от подступающей разрядки. Еще немного, совсем немного.
- Если будешь хорошо себя вести, - говорю, и слышу ответное:
- Я настойчивый.
Котята умеют быть настырными - это я всегда знал. Но сегодня сверху я, а снизу он - и он сейчас хватается за спинку кровати над головой, крепко жмурится, шумно дышит, но не выдерживает и всхлипывает громко, заляпав живот густыми каплями. Я додрачиваю себе, нависнув над ним, откидываюсь затем на спину и шлепаю его по влажному бедру:
- Ты человек-сюрприз. Никогда бы не подумал, что наш первый секс пройдет под знаком «давай в следующий раз выебем тебя».
- А выебем? - ухмыляется Арсений.
- Ты невозможен.
- И ты представлял наш секс?
- Всего один раз.
Перевернувшись на бок, Арсений смотрит внимательно, как всегда с улыбкой:
- Пойми меня, кнопочка, - и на лице у меня тоже расцветает дебильная ухмылка. - У тебя секс был. Настоящий, полноценный, с засовыванием члена в другого человека. А я не знаю, как это, поэтому очень хочу попробовать. И то, что сейчас было, тоже мне понравилось.
- Ага, ага, хорошо... То есть да, можно попробовать. Но с хуя ли я кнопочка?
- У тебя в комнате стоит детское фото из садика, подписанное вверху «моя любимая Кнопочка», - говорит он, а я со стыдом вспоминаю, что там я беззубый и обмазанный зеленкой, в дурацких вязанных шортиках. - Я подумал, что тебе подходит это прозвище.
- Это мама, - ворчу я.
- Я так и понял. Вряд ли ты сам себя так назвал... Споешь что-нибудь? Тихо, никто и не услышит.
- Колыбельную?
- Что хочешь.
Никогда не пел колыбельные. Но с ним как-то даже само собой получается все. И спит он забавно, зарывшись лицом в подушку и устроив руку на моем животе. Однако когда я шевелюсь, собираясь повернуться, рука сползает ниже, крепко сжимая за яйца.
Вот вам и котенок.

Димочка прикатывает на собственном авто на второй день после созвона по скайпу. Встречаю его у вокзала я, поскольку Арсений на съемках, а Тамара Петровна ждет нас дома. Я, все еще на эндорфинах после недавнешней ночи и последующего утра, когда я не мог отлипнуть от Арсения еще минимум час после пробуждения, наглаживая все выступающие его части тела, люблю всех людей разом и мир в целом, стискиваю тщедушного, хоть и широкоплечего, Димочку в объятиях и сажусь в машину, помогая вбить в навигатор нужный адрес. В процессе вбивания чувствую, как в затылок кто-то тяжело дышит, поднимаю голову и сглатываю:
- Это что?
- Где? - хлопает ресничками Димочка, одетый в обычные мужские джинсы и футболку, но абсолютно пидорковатую фиолетовую ветровку. - А! Это Тяфа. Она хорошая, не ссы.
Тяфа - доберман в ошейнике такого размера, что застегнется на талии Арсения и еще дырки останутся. Я-то не ссу, а вот Дениска, который с детства боится собак и вскоре познакомится с ней, может огорчить неожиданной реакцией.