Огонь и Лед " Битва Пламени и Льда "

Глава 9.

Внутри каждого человека идет борьба злого волка с добрым. Всегда побеждает тот волк, которого ты кормишь.

   Я зажала рот рукой, чтобы не закричать.
   «О, ужас! Какой кошмар!» — в ужасе кричал внутри меня рассудок, захлебываясь пугающими фактами реалии.
   Правда лавиной обрушилась на меня.
   «Вампиры?!!! Почему, то, что все считаю детскими страшилками, для меня оказалось реальностью? Какой-то извращенной, уродливой, принявшей неестественную форму истиной!»
   Я вскочила с кровати и кинулась в гардеробную. Схватив первое, что попалось под руку, я начала одеваться. Надев обычные джинсы и белую майку, я на ходу натягивала легкие кожаные сапоги. Перекинув через плечо короткую курточку, схватив телефон, я выскочила за дверь. Даже острая боль в груди не мешала мне со всех ног бежать по коридорам. Прочь из этого дома. Как можно дальше, в мир людей, где нет пугающих монстров сошедших со страниц старых легенд!
   Вбежав в гараж и кинувшись к своему белому «Шевроле Камаро», я аккуратно села в салон и включила зажигание: мотор утробно заурчал. Нажав педаль газа и взвизгнув шинами, я вылетела из гаража.
   Пролетая по вымощенной дороге мимо дома, боковым зрением мне было видно, как в западном крыле то тут, то там, начал загораться свет. Я знала, что сейчас в доме начнется переполох, но уже нажала кнопку на пульте, и главные ворота медленно открывались, разъезжаясь в разные стороны. Ждать пришлось недолго, ворота распахнулись, и, утопив педаль газа, я умчалась в ночь. Прочь от этого дома и его обитателей.

                                ***

   Я бездумно колесила по Лондону. Слезы туманом застилали мои глаза и струились по щекам, оставляя влажные борозды.
   «Сколько правды может выдержать человеческий разум, прежде чем рассудок поднимет бунт? Неужели все герои древних легенд живут бок о бок с нами? Как получилось так, что всю свою сознательную жизнь я прожила рядом с представителем бессмертной расы и даже не заметила этого? Вильгельм. Добрый, любящий, мой самый надежный и заботливый дедушка — он заменил мне отца, и что же, вампир? А Алек. Удивительный, изысканный, с лицом ангела, на самом деле жестокое, бездушное чудовище? Или все же я ошибаюсь, и глубоко в недрах монстра таится тонкая и чуткая душа? Как найти ответы на эти сложные вопросы, и существуют ли они вообще? Не думаю, что в мире есть пособие, в котором подробно описано, как понять и принять вампира. Что же мне делать?»
   И тут, память начала услужливо выталкивать наружу факты, которым разум искал логическое объяснение. Вильгельм никогда не ел и не пил вместе со всеми, ссылаясь на то, что он ест в покоях, а если и принимал участие в трапезе, то это были мизерные количества пищи. Меня всегда настораживал его болезненный цвет кожи, а когда я настаивала на посещении врача, он поднимал такой шум, что об этой затее лучше было забыть. И самое главное: судя по документам Вильгельму было пятьдесят девять, а выглядел он, едва ли на сорок, и за последние двадцать лет ни капли не постарел. Ну, еще бы, ведь он даже не человек!
   Я нажала на тормоз, «Камаро» остановился как вкопанный. В своих отчаянных метаниях меня занесло к Тауэру. Мост был разведен. Выйдя из машины и накинув куртку, я направилась к поручням. Подкурив сигарету и перегнувшись через перила, сощурив глаза, я вглядывалась в черноту, наблюдая за тем, как растянувшейся вереницей по темной глади воды, сияя светом в иллюминаторах, проплывают грузовые суда и пароходы.
   Теперь мне стало понятно, почему Аро так рвался на охоту и тащил за собой весь клан, а ему никто не противился кроме меня. Теперь все ясно, их главная цель жизни — охота! И почему Алек бесшумно появлялся и исчезал, а в глазах у него столько мудрости и власти. Сколько ему лет, сто, двести или тысяча? И почему единственный человек, которого я безумно люблю — не человек вовсе! А теперь мне захотелось задать самый главный вопрос: даже если они вампиры, что это меняет?
   Я подумала о Вильгельме и воспоминания потоками хлынули на меня. Вот мне пять, и мы с дедом запускаем воздушного змея. Вот мне десять, и я заболела пневмонией, у меня был жар, и я металась в бреду, а Вильгельм не отходил от меня ни на шаг, на протяжении трех суток. Вот мне шестнадцать, и я оканчиваю школу, а в подарок дед преподносит мне то, что я так безудержно желала — документы на управление детским приютом, построенным моей матерью, и объявляет меня полноправной хозяйкой. В радости и боли он всегда был со мной, поддерживал и любил, направлял и давал право выбора. Герцог заменил мне и отца, и мать, и воспитал во мне достойного человека! Так разве сейчас, имею ли я право ненавидеть его за то, что он не такой как все, что он не человек? Разве могу я, узнав правду перечеркнуть все то добро, заботу и любовь подаренную мне. Неужели, я такая лицемерка? Что изменилось, разве он перестал быть моим дедом или стал меньше меня любить? Нет! Он все тот же Вильгельм Хелсинг — мой дед и друг, только с одной поправочкой — вампир!
   Небо на горизонте начало светлеть. Опять рассвет. Я улыбнулась. Позапрошлый рассвет я встречала с Алеком, пытаясь понять, что в нем за загадка. А сейчас все круто изменилось. Загадка разгадана. Прекрасный принц из Италии оказался чудовищем, порождающим новых чудовищ… или нет. Я прикрыла глаза. Алек рядом всего четвертый день, а я уже причинила ему столько хлопот. А он вместо того, чтобы прибить меня, носится как с маленьким ребенком.
   Губы непроизвольно расплылись в улыбке, когда я вспомнила, как он нес меня, поймав этой ночью на территории Вильгельма.
   «Интересно, за что он на самом деле переживал: за то, что простужусь или, за то, что меня съедят».
   И самое главное, ни с одним мужчиной за всю свою жизнь мне не хотелось быть слабой, ни с одним… кроме Алека. Я открыла глаза. Нет, ни один из них не заслужил моих упреков и презрения. А их особая, хм, диета… Ну, ведь у каждого есть темная сторона жизни. И у меня в том числе. Я вспомнила, свою экспедицию во Вьетнаме: много тогда людей полегло, и я убивала…
   Меня передернуло. Хватит. Я все взвесила, и решение было принято. Кем бы они небыли — это ничего не изменит, мое отношение будет тем же, как и до раскрытия тайны, но при одном условии, если они не тронут моих людей.
   Сев в машину, я помчалась по спящим улицам. Дорога была пустая, и никто не мешал мне давить по полной. На спидометре было двести, в колонках громыхал рок. Накрутив громкость на полную, я колесила по предрассветному городу. Домой ехать не хотелось. Бак был на нуле, и я направилась к заправке. Барабаня пальцами по рулю в такт музыке, я заехала на заправку. Выйдя из машины, направилась в магазин: не помешает выпить чашку кофе, неизвестно, сколько мне еще взбрендится сидеть за рулем. Оплатив бензин и кофе, я вышла на улицу. Небо стало красно-голубым. Еще чуть-чуть, и из-за горизонта появится солнце.
   Вернувшись к машине, я уселась на капот и, подкурив сигарету, стала смотреть на небо. Я знала, что в Хелсинг-Хаусе сейчас неспокойно, я видела, как всю дорогу на соседнем сиденье вибрировал брошенный мною телефон. Номер был не определен, но снять трубку и узнать кто это — не хватило смелости. Просто рано или поздно в жизни каждого человека наступает такой момент, что все, предел, и не хочется никого ни видеть, ни слышать, а просто надо побыть одному. Сегодня я достигла этого предела.
   Перебирая в уме мои сегодняшние поступки, я застонала: подъем с постели и блуждание по дому после операции, что само по себе преступление, украденная книга.
   «Ну ладно, не украденная, а без спроса позаимствованная» — оправдывала я себя.
   Но самое ужасное, это то, что я сбежала из дома — да меня за это четвертуют! Бабушка, Вильгельм… и, думаю, Алек. Интересно, кто будет первым?
   Допив кофе и слезая с капота, я увидела, как пялятся в окно продавцы магазина. Бросив стакан в мусорный контейнер и аккуратно забравшись обратно в салон, я нажала педаль газа и унеслась в неизвестном направлении, даже для самой себя.
   На часах было начало девятого утра, когда я на сумасшедшей скорости влетела на территорию поместья. Резко натянув ручник и свистя резиной, я развернула машину почти на триста шестьдесят градусов. Заглушив двигатель и сняв ремень, я прислонилась лбом к рулю. Мне надо было собраться с мыслями и приготовиться к встрече со всеми. Как зайти и поднять на них глаза? Как справиться со страхом, сковавшим стальным кольцом мою душу, и как не показать плещущееся в глазах отчаяние?
   «Так нельзя!» — одернув себя, подумала я.
   «Ради Вильгельма и его любви ко мне, ради нас всех, мне необходимо выстоять и не выказать охватившего меня ужаса!»
   Выйдя из машины и поднявшись по ступеням, я распахнула двери. На пороге меня встретил обеспокоенный дворецкий.
   — Доброе утро, леди Селена! Слава Всевышнему, с вами все в порядке. — держась за сердце, облегченно выдохнул Нортроп, но после, с укором в голосе произнес: — Вы заставили нас поволноваться.
   — Доброе, Нортроп. Простите меня, так сложились обстоятельства. Обещаю, подобное больше не повторится. Где герцог?
   — Он ждет Вас в библиотеке. — снисходительно улыбнувшись, ответил мужчина, слегка поклонившись.
   «Ну что ж, библиотека, значит библиотека».
   И уверенным шагом, стараясь, не горбится от боли в груди, пошла в заданном направлении.
   Двери библиотеки были открыты, я подошла к ним и, сделав еще несколько шагов, остановилась, оперлась плечом о косяк, скрестив руки на груди.
   — Всем доброе утро, — бесцветным голосом сказала я, и подняла глаза.
   Все, разумеется, были в сборе, на другое и рассчитывать нельзя было. Вильгельм подскочил. Вид у него был обеспокоенный, но не злой, сверкая глазами, он быстрым шагом направился ко мне, но увидев мое отсутствующее и полумертвое выражение лица, остановился в двух метрах от меня.
   — Где ты была? — сквозь зубы спросил он, но ярости в голосе я не услышала, скорее боль и страх.
   — Неважно, — разглядывая ключи от машины, прошептала я.
   — Нет, важно! — вскричал он.
   — Мне это было необходимо, нужно было подумать… — все так же глядя на ключи, ответила я.
   — Селена, что-то случилось? Мы тебе звонили сотню раз. — обеспокоенно спросил он, все также стоя в двух метрах от меня.
   — Да.
   Наконец, я подняла глаза и выразительно посмотрела на него. Он внимательно вглядывался в мое лицо.
   — Что-нибудь изменилось? — сухо спросил он.
   — Нет. — все так же твердо глядя ему в глаза, ответила я, и развернувшись вышла.
   В комнату я заходить не стала, а сразу направилась в кабинет. Какой смысл, ведь книги там все равно уже нет. Мы с Вильгельмом поняли друг друга без слов. Я прочитала в его глазах страх: он знал, что я обо всем догадалась, а вот Вольтури вряд ли были в курсе. Мне надо было приготовиться ко второй волне гнева. Алек. Я видела бешенство в его глазах и была готова поспорить на свой «Камаро», что менее чем через пять минут, он разъяренным быком прилетит ко мне в кабинет.
   Я зашла в кабинет и прикрыла двери. Взяв в баре бутылку виски и шоколад, уселась в кресло и закинула ноги на стол. Налив огненную жидкость в стакан, я поглядывала на часы: мысленно отсчитывая секунды:
   «Три… два… один».
   Двери кабинета распахнулись. На пороге сверкая глазами, стоял Алек.
   — Какого хрена, ты вытворяешь? — кипя от бешенства, процедил он.
   — Алек!
   — Что Алек?
   — Не устраивай сцену, у меня нет сил спорить. — отворачиваясь к окну бесцветным голосом, прошептала я.
   — Ты хоть понимаешь, что пережил Вильгельм, он чуть с ума не сошел? — продолжал бушевать он.
   — Не прикрывайся Вильгельмом, с ума сходил ты, а он всего лишь переживал. Это ты мне всю ночь названивал? — помахав телефоном у него перед носом, спросила я.
   — Можно было и ответить ради приличия.
   — И получить от тебя нагоняй?
   — Разумеется, — процедил он.
   — Ты много на себя берешь. — устало выдохнула я.
   Он пропустил мою реплику мимо ушей.
   — Где ты была? — в голосе лед и властные ноты.
   — В Лондоне.
   — Может, ты всё-таки объяснишь, что случилось?
   Алек подошел к столу и, отодвинув ноутбук, сел. Я все так же безучастно смотрела в окно; у меня, попросту, не хватало сил посмотреть ему в глаза.
   «Интересно, что он там увидит? Боль или признаки безумия?»
   Отпив из стакана, я ответила.
   — Я пока не могу дать тебе ответ на этот вопрос.
   — Почему?
   — Не готова.
   — Селена, посмотри на меня.
   Его голос потеплел. Оторвав взгляд от окна, я посмотрела на него, стараясь как можно глубже запрятать чувства и напустить равнодушие.
   — Если я могу тебе чем-то помочь, скажи!
   Я призадумалась. Пока я колесила по городу, у меня появилась одна мысль, и мне надо было ее перепроверить. Ехать туда одна — боялась, а просить Вильгельма — он не пустит, а Алек, думаю, ему можно доверять. В конце концов, сам напросился.
   Опять отвернувшись к окну, и сжимаясь от страха, я прошептала:
   — Можешь.
   — Скажи, что? — вертя зажигалку в руках, спросил он.
   — Мне надо в «Замок разбитых надежд».
   — Что? Ты что совсем свихнулась? — рассвирепел он. — Нет! Нет! И нет!
   — Прошу тебя, — моя просьба была произнесена шепотом, почти как мольба.
   Он вскочил со стола и, больше не сказав ни слова, вылетел из кабинета. Кажется, это была последняя капля в чаше его терпения, видимо, он был в бешенстве, потому что даже не замечал, как быстро двигается. Крикнуть бы вдогонку, что люди так не ходят. Но нет, думаю, не стоит.
   — С тобой или без тебя, я все равно поеду туда на следующей неделе! — сказала я, уже опустевшему пространству, но знала, что он меня все равно услышит.
   Допив виски, я поставила стакан на стол. Алек вскипел, и был готов сровнять меня с землей. Он примет правильное решение, у меня не было сомнений, просто надо было дать ему время. Встав из-за стола и взяв сигареты, я вышла на террасу.
   Я чувствовала себя разбитой и обессиленной, нужно было немного взбодриться. На повестке дня душ и завтрак, а потом упорный и кропотливый труд в библиотеке. Необходимо было подготовиться к поездке в лес, чтобы если вдруг встреча с оборотнем повторилась — я была во всеоружии. Но в начале, нагоняй от любимой, единственной бабушки.

                                   ***

   Бабушка сидела в кресле и беседовала с Тиной. Когда двери открылись, и я вошла в ее покои, у нее был такой взгляд, что Вильгельм и Алек, показались мне просто ангелами.
   — Селена Карон, назови мне хоть одну причину, по которой я могу не выпороть тебя за твою выходку, в твоем же собственном доме? — гневно спросила она.
   — Ты меня слишком любишь, чтобы так со мной поступить! — виновато улыбаясь, ответила я. — К тому же это не мой дом, а Вильгельма.
   Я подошла к ней и, нагнувшись, чмокнула в щеку.
   — С добрым утром, бабушка!
   — С добрым утром, моя милая, — проворно хватая за ухо, сказала она. — Еще раз так поступишь со старушкой — оторву ухо!
   Я расхохоталась.
   — Хорошо, Ваша светлость, простите меня!
   — У тебя все нормально? — в глазах ее читалось беспокойство.
   — Уже да.
   — Рассказать старушке не хочешь?
   — Прости, бабуль, — усевшись на подлокотник ее кресла и целуя в щеку, сказала я. — Это слишком личное.
   — Связано с мужчиной? — она заговорщически приподняла брови.
   — Не совсем то, что ты подумала, но да.
   — Эх! Когда наступит тот день, и на пороге моего дома ты появишься с женихом? — мечтательно вздохнула она, протягивая руку за изящной фарфоровой чашечкой, наполненной дымящимся горячим чаем.
   Я опять расхохоталась.
   — Мне тоже интересно! Как Вы смотрите на то, чтобы позавтракать вместе? — сменив тему на более безопасную, поинтересовалась я.
   — Абсолютно положительно.
   Тина поднялась.
   — Пойду, скажу Нортропу, пусть накроет на стол.
   — Да, и возвращайся в покои, мне нужна будет твоя помощь. — сказала я, переключив все внимание на пожилую леди, которую любила всем своим сердцем.