Сюянь

Глава I. Голос истины противен слуху.

Восточный край Шеньена всегда скрывался в густых туманах, что покрывали широкие леса плотной пеленой, от которой становилось невыносимо находиться на улице до семи утра - повышенная влажность воздуха и абсолютное отсутствие видимости дальше, чем расстояние вытянутой руки. Могучие горы и скалы, что возвышались над мелкими поселениями казались острыми клыками невиданного зверя, что вот-вот вонзил бы их в пасмурное небо.
То, как кристально четко оно отражалось в зелёных глазах не могло не заворожить. Лун Шао считал это своей маленькой традицией: выйти из Нефритового дворца в пять утра, всматриваться в хмурый купол над головой и не сдвигаться с места ни на сантиметр. Со стороны он наверняка выглядел как прекрасная статуя, созданная рукой по-настоящему талантливого человека. Хотя, мог ли человек однажды создать подобную красоту? Очень сомнительно.
Гладкая жемчужная кожа, изящные длинные руки, хрупкая, немного худощавая, но в то же время отнюдь не слабая фигура, правильные и нежные черты лица, придающие ему некую "женственность" вязались скорее с образом благородного мужа из клана заклинателей, ведь красота демонов - знойная, какая-то агрессивная и абсолютно чарующая, владыке знаний не была дарована. Но разве это хоть как-то умаляло его стать и очарование? Разумеется, нет. А вот приносило ли это ему проблемы? Ещё бы.
Каких-то пару-тройку десятков лет тому назад секта Лю Интао составляла численность в более чем сотню учеников, а поклонение демону Лун Шао совершалось тысячами, если не десятками тысяч людей, чем он гневал многих и многих небожителей, заставляя их яростно недоумевать, почему смертные предпочитали молиться демону, а не возносившимся на небеса. Но, как ни прискорбно, все это Нефритовый библиотекарь прекратил почти на двадцать семь лет из-за безумно глупой, но так же безумно расстраивающей его вещи, а именно - не искренняя заинтересованность в знаниях и тайнах мироздания. А если точнее, то бо́льший интерес людских последователей был вызван его пленительной красотой, нежели его властью над запретными знаниями, или его демоническим покровительством. Оттого и пошло созданное его руками правило о том, что к "ученичеству" допускаются лишь пятеро юношей в год, и тем он устраивает долгую проверку на их "пригодность".

А-Чжулань - как того кликал Лун Шао - несся по запутанным коридорам со скоростью испуганной кобылицы, в сердцах молясь о том, чтобы его учитель не гневался на опоздание неуклюжего ученика. Он был единственным, кого владыка востока избрал за последние два года, остальные, как наставник выразился, были "глупы, словно сороки, и неопытны, словно юные девы". Хотя Чжулань и был безмерно счастлив попасть на обучение к самому Лун Шао, вечерами он долго задумывался и выпадал из реальности на некоторое время. Чжулань был неуклюж, не слишком пунктуален, да и шибко умным его назвать было сложно - почему учитель вообще принял его? А, впрочем, этот вопрос всегда отходил на второй план, когда он, запыхавшийся и уставший, стоял лицом к спине наверняка хмурого наставника.