Контракт

24. Месть

Месть — штука непростая. Бывает она самых разных видов: яростная и глупая, небрежная и порывистая, хитрая и продуманная, холодная и расчетливая.

Жажда мести Бэллита сейчас балансировала где-то между расчетливостью и неудержимой яростью. Всю ночь дроу без дела шатался по старому замку, размышляя. С одной стороны, ему хотелось отплатить Ирису той же монетой, с другой — темный эльф вполне осознавал, что сделать этого так просто не сможет. Их с Ирисом силы оставались примерно равными. А потому, поработай Бэллит головой, вместо того чтобы с любопытством наблюдать за происходящим, с детским восторгом ожидая, что же будет дальше, — и никакого изнасилования вовсе бы не произошло. Наверняка и насильник помнил о пикантной черте парня между самосохранением и интересом выбирать второе. Ирис же подобным не страдал, а значит, не стоило и надеяться на то, что он будет смирно лежать на кровати, раздвинув ноги, пока Бэллит натачивает клинок. Значит, чтобы отомстить блондину, следовало прибегнуть к хитрости. Благо, дроу поднаторел в подобном ремесле и не сомневался в своих силах.

Идея «ослабления» Ириса пришла в голову темному эльфу внезапно. План оказался довольно прост. Для его выполнения всего-то и требовалось, что пара волшебных растений, так удобно произрастающих в лесу Триады, да юный маг. Чем не изощренный рецепт будущей мести?

— Посмотрим, кто кого... — ухмыльнулся Бэллит, предвкушая.

****

Сколько бы Майлз ни отнекивался, сколько бы ни открещивался — а просыпаться, чувствуя тепло чьих-то объятий, было очень приятно. Даже тревоживший мгновение назад кошмар растворился в ровном дыхании вененифа и его ритмичном, успокаивающем сердцебиении.

Впервые маг, открыв глаза, не ощутил тяжести бремени, которое камнем лежало у него на душе мучительно долгие годы. Дышалось легче, а мир казался не таким уж и тусклым рядом с человеком, ну или не совсем человеком, который не только узнал тайну мага, но после — не отвернулся от парня, не осудил его. И это кардинально поменяло отношение Майлза к Шики. Если раньше рыжий к слуге питал странную смесь симпатии и антипатии, то теперь, глядя на спящего вененифа, маг внезапно поймал себя на мысли, что любуется им.

Сонное неразборчивое бормотание брюнета вывело Майлза из странного состояния. Парень дернулся и мотнул головой, отгоняя непривычные мысли, тогда как слуга, широко зевнув, открыл фиолетовые глаза и воззрился на хозяина.