Стопудовый граф

11

Арсений пил много. Пожалуй, слишком много для такого мероприятия, но совесть не мучала его, ведь был повод. Капитан оставил его, бросил в темноте роскошного коридора и, как бы Арсений ни любил картины вокруг себя, они не спасали его от бесконечного чувства одиночества и тоски. Тоски по тому, что случилось всего раз, но уже, кажется, не случится.

Сейчас он вновь шел по коридору. Голова кружилась от алкоголя, а впереди его ждала светлая, теплая комната его жены. Ведь это был его коридор, в его собственном поместье. И даже если Кэтрин не ждала его за дверью, она в любом случае не прогонит. Хотя бы один из них его не отвергнет. В глубине души он понимал капитана: поцелуй случился слишком неожиданно, а то самозабвение, с которым его мягкие губы впивались в губы Арсения, наверняка не было для него характерно. Он сам его испугался. Еще и Кэтрин... Шаст ведь полагал, что между ними с Кэтрин что-то было, а он не тот человек, для которого в порядке вещей разрушить чей-то брак. Пусть этот брак и фиктивный.

Сидя в одиночестве в своей спальне, Арсений мучал себя все сильнее. Он даже не знал, вернулся ли уже Шаст в поместье, или до сих пор бродил по улочкам Лондона, или черт знает что еще. А если он все же вернулся, стоило ли к нему идти прямо сейчас? Наверное, нет. Ему нужно дать время подумать над произошедшим и своими чувствами, если они конечно были. Хотелось верить, что именно они двигали капитаном этим вечером, а не чудовищное заблуждение.

В конце концов Арсений так накрутил себя, что самостоятельно выползти из этого болота мыслей уже не мог, а потому решил искать помощи у Кэтрин - одним из ее лучших качеств Арсений всегда считал невероятную эмпатию. Он захотел обнять девушку, положить голову ей на плечо и послушать о том, что все еще сложится. Почувствовать, как нежные руки гладят его волосы, вызывая приятные мурашки по телу...

После двух почти неслышных ударов о дверь та отворилась. На пороге стояла прекрасная незнакомка: волнистые волосы с золотым отливом блестели от влаги после принятой ванны, кожа была чиста от косметики, из-за чего ее естественный цвет казался совсем румяным и чрезвычайно живым. Особенно эти алые щеки и раскрасневшиеся от жаркой воды губы, растянутые в полуулыбке. Этот искренний интерес в глазах. Он впервые видел девушку без мишуры, но так она казалась еще прекраснее.

- Арсений? - удивилась Кэтрин. - Чем обязана столь позднему визиту?

Ему пришлось вынырнуть из своих мыслей, чтобы ответить, и далось это с трудом.

- Ваш план провалился, - произнес Арсений на грани слышимости и добавил уже более громко. - Капитан меня отверг.

В голосе его, кажется, было столько отчаяния, что Кэтрин, не раздумывая, едва ли не затащила обессилевшего графа в комнату и закрыла за ним дверь. Раздался характерный щелчок дверного замка, эхом отразившийся в каждой косточке Арсения. Все мысли разом растворились. Его взгляд застыл лишь на ней.

Направляясь сюда, он и не думал делать этого, но как только Кэтрин вновь приблизилась к нему, ободряюще сжав его плечи руками и сочувственно улыбнувшись, Арсений уже не контролировал себя. Может, это лишний алкоголь сыграл с ним злую шутку или неодолимое, эгоистичное желание почувствовать тепло чужого тела взяло верх над его разумом, но в ту же секунду он поцеловал ее. Без сожалений, повинуясь лишь порыву... и она ответила на поцелуй. В отличие от поцелуя с Шастом, такого осторожного и нежного, этот был чертовски жаден. Казалось, лишь животные инстинкты управляли обоими в тот момент, когда они повалились на кровать, все еще крепко сжимая друг друга в объятиях, боясь, что, если вдруг кто-то разомкнет их на мгновение, все тут же закончится. Горячие пальцы Кэтрин ошпарили кожу, едва коснувшись ее под тонкой тканью рубашки, и стали описывать по ней круги, вызывая приятное тянущее ощущение внизу его живота. Арсений быстро справился с ее ночной рубашкой, и взгляду открылись мягкие изгибы ее тела и округлая грудь, едва подсвеченная одинокой свечей на прикроватном столике. В это время Кэтрин уже почти расстегнула немногочисленные пуговицы на его одежде и настойчиво покрывала чувствительную шею поцелуями, следуя все ниже: ключицы, грудь, торс. Снова губы.

Впервые войдя в нее, Арсений подумал о том, что совершает ошибку. Но желание было сильнее разума, пути назад не было. Его движения были плавными, чтобы не причинить ей боли, но, вспомнив о том, что это был далеко не первый раз, Арсений стал смелее. Он не мог видеть ее лица, но слышал тихие стоны, раздающиеся совсем близко, но будто сквозь толщу воды, и потемневшие от влаги и пота, спутанные волосы, резко контрастирующие с белым постельным бельем. Дыхание обжигало легкие, а рана на плече впервые дала о себе знать приглушенной режущей болью. Но истинное, животное удовольствие от каждого толчка получал не Арсений - он был не здесь, не он управлял своим собственным телом. Настоящий Арсений сидел глубоко внутри, закрыв глаза и заткнув уши, чтобы ни за что не позволить себе помешать случиться тому, что уже лежало за пределами его контроля.