Я не хотел этого. Я не хотел убивать свою семью. Свою стаю. Всё началось с прихода Девкалиона. Этот слепой кусок дерьма сказал, что сможет помочь. В ту ночь, на крыше. Я стоял на этой крыше и не мог ничего сделать. Внутри будто образовалась пустота. Огромная, всепоглощающая чёрная дыра. Когда ты стоишь на краю обрыва, все инстинкты кричат о том, что стоит сделать шаг назад, если не хочешь умереть. Или даже больше одного. Намного больше. Но ты продолжаешь стоять и смотреть в эту пропасть.
Именно так я чувствовал себя в тот момент. Именно так я чувствовал себя, пока убивал Стайлза. В его огромных карих глазах был весь космос и вся боль мира, пока из лёгких выходил воздух. Тело била крупная дрожь до последней секунды. На шее образовались гематомы, которые уже никогда не сойдут. Я не хотел, чтобы мой названный брат знал, что я собираюсь сделать.
Каждую ночь я вижу их. Ощущаю вкус крови, стекающей с клыков, ручейками сбегающей с когтей. Тех самых когтей, которые минуту назад вспарывали члена семьи. Доверие, что я строил всё это время помогло мне в осуществлении задуманного. Они верили мне. Они любили меня.
Второй была Лидия. Она сказала, что ненавидит меня за то, что я сделал со Стайлзом. Конечно, она же банши. Вестница смерти. Я убил её настолько быстро, насколько это возможно. Свернул шею. Хруст ломающихся позвонков преследует меня каждую ночь. Я слышу её крики, пока чищу зубы, пока принимаю холодный душ. Я вижу её в каждой рыжеволосой девушке, гуляющей по парку со стаканчиком из Старбакса. Дыра в груди стала ещё больше.
Айзек сопротивлялся. Насаживая его на когти я не мог поверить в происходящее. Только опустив бездыханное тело я осознал, что всё это время по моему лицу стекали слёзы. Этот очаровательный парень с глазами потерянного щенка и глупой улыбкой не узнает, что мог бы поступить в Лигу Плюща. Не узнает, что его шарфики будут носить сливки общества. Не узнает, что у него неплохо получается рисовать. Огонёк в его глазах потух навсегда.
Последней была Эллисон. Её отец умолял меня не делать этого, ползая у меня в ногах. Пока я ломал ему кости ног одну за другой, Эллисон выпустила по меньшей мере десяток стрел. Но физическая боль была ничем, в сравнении с тем, что творилось внутри. В момент смерти Эллисон в пустоте будто взорвалась сверхновая. Позднее по городу разнесется весть о несчастном случае. Случайная искра подожгла дом, унеся две жизни. Никто и не узнает, ЧТО, а вернее КТО унёс эти жизни.
Мои глаза уже никогда не станут золотистыми. И уже не станут голубыми. Красный — цвет крови. Красный — цвет Альфы. Теперь я один из них.
И я прошу прощения у всех.
