Яблоко от... яблонь [ЗАКОНЧЕНО]

Шершень

— Нет, это просто уму непостижимо! — рычал взмыленный Джон, гневно меряя шагами гостиную и старательно минуя взглядом сжавшийся в сером кожаном кресле кудрявый сгусток вины, прикрывающийся скрипкой, словно щитом. — Как? Как такое могло произойти?!

— Я…

— Нет! Тебе прекрасно известно, что такое анафилактический шок и насколько серьёзными или даже непоправимыми могут быть последствия в случае несвоевременного оказания помощи!

— Но ведь всё обошлось…

Джон застыл и зажмурился, нещадно растирая лицо ладонями.

— Обошлось, говоришь? А если бы не обошлось, м? Если бы его организм не справился? Если бы не сумел дождаться, пока врачи введут адреналин?!

— Я сделал всё возможное, чтобы этого не произошло… — обиженно прозвучало в ответ. — Уложил его так, чтобы ноги были выше головы, повернул голову набок и перевязал руку шарфом чуть выше укуса, чтобы яд не распространялся по телу. Кстати, это большая удача, что вышеуказанный шарф оказался с нами! Обычно люди не носят означенный аксессуар в начале сентября, но…

— Пчела, помнишь? Прошлым летом он весь распух от одного-единственного укуса пчелы, да?

— Ну…

— Ты прекрасно видел, как тогда обстояли дела! Видел, и, тем не менее, всё равно отправился с ним в лесопосадку исследовать… Дьявол! Что вы там собирались исследовать?!

— О, мы хотели воочию убедиться в том, что смертельно опасный вид Vespa mandarinia, то есть шершня азиатского, добрался-таки и до берегов Британии. И, ты знаешь, мы ошиблись! Это был всего лишь обыкновенный лесной шершень, который…

— Который едва его не убил! А если бы их было несколько? Или если бы этот единственный шершень атаковал не один раз, а сразу десять, мм? Тебе ведь известно, что шершень — не пчела! Он не погибает после первого укуса! Он способен атаковать снова и снова, пока его жертва наконец не… О, Господи…

— Я виноват, — после минутной паузы тихонько прозвучало в ответ. — Я… я не думал, что всё может быть настолько серьёзно.

— Не думал он… А о том, что было бы со мной, если бы врачи не успели, ты тоже не подумал? А с тобой? Ведь ты любишь его не меньше, чем я, правда?

— Да. Вы — самое дорогое, что у меня есть.

— Я знаю. Господи, ну разумеется, я знаю. Просто всё это… — Джон наконец-то нашёл в себе силы остановиться и посмотреть в до краёв наполненные сожалением и виною серо-зелёные инопланетные глаза. — Вы — всё, что у меня есть. Всё, что я люблю в этой чёртовой жизни. И когда я ухожу на работу, я должен быть абсолютно уверен, что с вами всё в порядке, понимаешь? Именно поэтому я и прошу тебя не отходить от него ни на шаг. Ну ладно он… Но ты-то умный человек! Ты должен следить за ним, контролировать, чтобы он не наделал каких-то глупостей или… ты же знаешь, каким непоседливым и неугомонным он бывает. И если ему что-то взбредёт в голову… любая нелепость… а меня не будет рядом, я хочу, чтобы твои ум и здравый смысл сумели найти способ если и не отговорить его от совершения очередной глупости, то хотя бы попытаться заставить его задуматься, что будет со мной, если вдруг… если…

— Я понял. Прости.

— Господи… а ведь я даже накричать на него не могу! Ты его видел? Лежит там сейчас весь распухший — от кончиков пальцев и до корней волос — и смотрит на меня этими своими глазёнками… Сплошные страдание и вина. Антигистамины по часам принимает и дрожит. Видимо, от страха, да? Думает, я перестану его любить, потому что он снова…

— Облажался?

— Дьявол, Хэмиш, я опять завожусь! Едва твой чокнутый отец очухается, оторву его кудрявую башку и отнесу к гнезду шершней в качестве жертвоприношения! Это хорошо ещё, что тебя не покусали, не то я бы сейчас…

— Я что, похож на идиота, пап? С какой радости я бы карабкался на старую липу и ковырял бы палкой гнездо? Я же не псих.

— Да уж… хотя бы здесь бог миловал — хватит с нас и одного психа.

— К тому же, это именно по его вине скорая приехала значительно позже, чем могла бы. Он… после укуса он ещё добрых пять минут не давал мне телефон и… и только когда со словами «не говори Джону! Во имя науки, Хэмиш, только не говори Джону…» отключился, я набрал-таки номер и…

— Сынок, а спустись-ка к миссис Хадсон, ладно?

— А ты?

— А я буду лечить папу, договорились? Народными методами, так сказать…