Забери меня

17 Глава

      2 года 9 месяцев с выстрела       С момента смерти Арсения прошло уже почти три года. И за это время не изменилось ни-че-го. Разве что Антон все же сломался, на этот раз видимо навсегда. На «отдыхи» Максим перестал его выпускать из-за бесконечных попыток суицида. По этой же причине сейчас он безучастно сидел у стены с соединенными между собой и со стеной кожаными широкими браслетами на шее и руках, а напротив сидел нервный Костик, призванный следить за затаившимся самоубийцей.

      Рыжий не любил следить за Антоном, тот делал странные вещи и говорил странные вещи и вообще был сумасшедшим. Он волей неволей пересекался с Антоном с момента попадания к Максу, и раньше мальчишка всегда вёл себя по-человечески. А сейчас было ощущение, что он может выкинуть что угодно.       — Ты знал, что можно вырвать клок волос и задохнуться им?       Костик невольно вздрагивает от его голоса. Он знает об этой теории и о ее дебильности тоже. Возможно, это хоть как то работает, когда волосы длинные. Но также он знает, что однажды Антон умудрился обмотать шею куском тянущейся от стены цепи и почти задушился.       — Заткнись.       Открывается дверь, спасая рыжего от дальнейших разговоров. В комнату заходит не то Гарри, не то Генри, мужик появился в банде недавно и рыжий практически его не знал. Караул сменяется, и Костик облегченно выскакивает в коридор. Он не садист сам по себе, просто приспособленец, и ему неприятно наблюдать за все-таки поехавшим Антоном. Впрочем, как-то помогать парню нет никакого желания, хочется просто находиться от него подальше, либо чтобы он сдох уже наконец, но только не в его смену.       Мужчина ставит перед Шастом поднос с едой и отходит в обустроенный для надсмотрщиков уголок. Парень уныло рассматривает котлету. Насильное кормление это так себе процедурка, поэтому от идеи ничего не есть пришлось отказаться в самом начале, так же как и от ничего не пить. Посуда деревянная, не бьется, приборов нет, потому что как то раз он едва не воткнул себе ложку в глаз, надеясь достать до мозга. Спасло ситуацию тогда то, что Антон не смог решиться на столь радикальные действия достаточно быстро, и находящийся в комнате Максим успел считать его планы раньше их осуществления.       Та часть комнаты, на которую хватает длины цепи, больше всего похожа на палату в психбольнице, вплоть до мягких стен. О твёрдые Антон до крови и вывихнутых пальцев разбивал кулаки. Противоположный кусок помещения выглядит куда более нормально, там находятся окна, телевизор и приставка. Все вне зоны досягаемости, он и экраны разбивал и провода под напряжением кусал, а вот по назначению техника уже давно не использовалась.       Целый год психика боролась за себя, пыталась совладать с разрывающим изнутри отчаянием, направляла его в слёзы, крики, попытки убить Максима и себя. Не получилось. Выжженное дотла пожарище, мёртвый равнодушный пепел и под ногами, и по бокам до самого горизонта, и в воздухе. Квинтэссенция смерти зачем-то запертая в оболочку тела, которое теперь кажется тюрьмой. Сейчас Антон просто ждёт, сам не понимая что именно. Ждёт, потому что живет, а живет потому что не может умереть. Да и не хочет. Ничего не хочет.