Без ропота

●•°••★

Строгий стук высоких каблуков отражался от стен тронного зала, нарушая будничную тишину. В замке впервые было пусто, но непривычным это ощущалось только в приёмной зале императора. Здесь было всё по-старому, на самом деле – трон в центре комнаты, щедро украшенный драгоценными камнями, что добыли соседствующие гномы; искусный витраж позади, рассказывающий легенду о рыцаре на драконе; длинный мягкий ковёр в цвет природным каменным стенам. Безмятежность этого священного места могла бы обрадовать скромную посетительницу, не думай она о том, что заходит сюда в последний раз.

По ту сторону замка, за высокой оборонительной линией, уже собираются орды демонов, выбравшиеся из ядра планеты и готовые дать бой мятежным тёмным эльфам. Тёмные не потому, что злые, а потому, что никогда не видели солнечного света. Первый император, насильно заточённый в пещерах, всегда учил свой народ тому же, что когда-то постигал сам – веру и правду. Но пару столетий назад, после дворцового переворота, власть была обречена на деспотизм. А народ будто и был этому рад. Девушка, что сейчас ступает по бархатному ковру, намерена положить этому конец. Если переживёт. В окно она видела суетящиеся армии, что собираются в колонны. Среди них было много женщин – элитные отряды имперской армии, самые обученные воины и, без преувеличения, влиятельные мегеры.

Девушка опустилась на ступеньки у трона, на котором она, правда сказать, никогда не мечтала оказаться. За неё был решён этот вопрос. Грусть в её чёрных глазах откровенно читалась. Она коснулась изувеченной левой руки, едва проводя по ней отточенными пальчиками. На тренировках она изводила себя до предела и даже больше, а тело, так и не приспособившееся к метаморфозам и чужеродной магии, деформировалось. Рука уже не болела, но ожоги по локоть, по завещанию лекарей, никогда не сойдут. И если для местных тёмных эльфиек это было престижно, придавало статусу принадлежность к магической стороне армии, то для той, чьи скрепы строились на противоположных постулатах это всё равно казалось диким. Красота здесь ценилась, но своя, искажённая.

Уединение прервал глухой звук открывающейся двери, тяжёлой, отделанной сусальным золотом. Здесь изображено красивое женское лицо, слишком тонкое и доброе. Звеня доспехами, гость приблизился к одиноко сидящей девушке. Он смотрел на неё, сверху вниз, но она, кажется, его вовсе не замечала, погрузившись в свои рассуждения. Она вздохнула.