«Мы были рядом летом этого года»

Апрель - значимый для меня месяц.

На дворе была весна. Конец апреля. На ветках понемногу набухали почки.
Машина. Большой, белый фургон. Ее привезли в детдом истощенной, с синяками по телу и под глазами.
Легкая грустная улыбка впервые появилась на исхудавшем угловатом лице за все время. Она увидела белоснежный, светлый холл «Радуги», удивленными сонными глазками начала рассматривать там всё и всех. Девочку аккуратно за костлявое плечо ведет молодая женщина, приветствуя в ответ всех детей, кто поздоровался с ней.
Ее приводят на осмотр к доктору. После недолгого рассматривания косточек, поставлен диагноз: истощение организма, вследствие чего и малая функциональность органов.
Кожа была невероятно белой от недостатка света; русые тонкие волосы, на удивление густые, но они все равно выпадали почти пучками. Ломкие, сухие, серые.
Ее привели в светлую, просторную комнату с несколькими кроватками. Тут пока никого не было, она сидела одна на постели с розовым одеялом и рассматривала книжку на тумбочке рядом. Широко разинув рот в удивлении от красоты этой комнаты, она резко поднялась с кровати, за что поплатилась темнотой в глазах и обмороком. Девчонку вовремя подхватили два мальчика — брюнет и рыжий. Они, удивленно раскрыв глаза, в слаженной работе уложили истощенную в кровать и сидели рядом, возле ее ног, ждали пробуждения.
— Не видел ее раньше. Это новенькая?
— Наверное, тоже не встречал ее... у нее все косточки торчат! Разве это нормально?!
— Не похоже... подождем, пока она проснется.
— Не смотря на косточки, она очень красивая...
Рыжеволосый придвинулся ближе к бедру девчонки и начал ее разглядывать.
Брюнет же не двигался с места, хоть и хотел тоже разглядеть спящую. Он лишь немного подавал голову вперед.
Рыжеволосый оглядывал ее всю: он рассмотрел все ее выпирающие кости, рассмотрел ее густые ресницы. Внимание привлекли красные пятна на серой футболке: какие-то были застираны, какие-то высохли.
— Олег, это... кровь, что ли?
Брюнет настороженно вскочил с кровати и начал рассматривать улики.
— Да... это она. У меня майка в таком же была, когда собака покусала.
Друзья переглянулись.
— Может, Татьяну Михайловну позовем?
— Что она нам скажет? Она нас только по комнатам отправит. Надо посидеть тут, подождем, пока она проснется.
Олег соскочил с кровати, прислушался: все тихо.
Рыжеволосый все сидел рядом с девочкой и не мог понять, почему она такая худая. Он даже начинал бояться ее и думать, что это живой скелет. Как только плохие мысли закрадывались в его голову, какой-то знакомый, уже не раз мелькающий голос успокаивал мальчишку и заставлял приходить в себя.
— Сереж, пошли! Может она весь день теперь дрыхнуть будет!
— Нет! Я хочу с ней познакомиться! Мне интересно, почему она такая худая.
Олег мнется с ноги на ногу и замечает, что девочка уже шевелится.
— Сереж... Сереж, она двигается! Смотри!
Сережа оборачивается и с испугом в глазах смотрит в васильковые глаза русоволосой. Та изнеможенно складывает руки на груди и устало хрипит, медленно моргает. К кровати подбегает Олег, Сережа встает по левую руку от больной.
— Я Олег, привет! — брюнет радостно улыбается, осматривая проснувшуюся.
— Я... я Сережа. Здравствуй, — голубоглазый никогда не выделялся особыми приветствиями и всех всегда приветствовал «здравствуйте», или «здравствуй».
Девчонка приподнимается на локтях, рассматривает свои бледные, частично в синяках руки, трогает кофту в крови. Смотрит на мальчишек и впервые спустя сутки подает голос. Хриплый, тихий, сорванный и сонный.
— Я Настя. Я не помню, что...
Диалог новых друзей прервала открывшаяся дверь. В комнату вошла Татьяна Михайловна с небольшой стопкой новых вещей, следом за ней какой-то серьезный мужчина.
— Мальчики, вы чего тут? — увидев Настю в окружении ребят, она вздохнула, — Думаю, вы уже познакомились...
— Татьяна Михайловна, а почему Настя такая худая?
— Это очень сложная тема, но проще сказать, что она болеет.
— А почему у нее кровь на футболке?
Татьяна Михайловна снова тяжело вздохнула, переглянулась с сзади стоящим мужчиной.
— Мальчики, выйдите, пожалуйста, нам нужно поговорить с Настей и кое-что выяснить. Подождете за дверью?
Друзья поникли, встали с кровати и обменялись прощальными взглядами с девочкой. Она потянула им вслед руку, будто хотела остановить, но перед ней уже осел мужчина в форме.
— Итак, Настя, здравствуй. Я — Кирилл Дмитриевич, дядя-полицейский. Мне нужно точно знать, что происходило у вас дома. Почему отец зарезал твою мать? Были какие-то конфликты?
Казалось, будто светловолосая совсем безэмоциональна.
— Папа часто приводил своих друзей, они много пили. Так мама говорила. Она не радовалась этому, и они ее не приглашали к себе за стол.
— Отец бил тебя?
Настя замолчала. Ее глаза грустно и многословно уткнулись в поверхность одеяла.
— Что происходило сегодня ночью, ты помнишь?
— Папа был сам не свой. Сначала он начал бить маму, я побежала на ее крики. Я пыталась оттащить папу от мамы, но он выкинул меня пинком в коридор.
— Вот откуда травма головы... продолжай, — офицер что-то быстро записывал в книжке, вдумываясь в каждое слово.
— Он резко вышел из кухни и начал бить меня. Он вытащил ремень и большой железной штукой попадал мне по спине.
— И эти раны с рубцами вот откуда...
— Потом папа начал все расшатывать, бить и ломать, пошел на кухню. Я видела маму на полу. Она не двигалась. Папа ушел на кухню...
***
— Дешевка! Тварь! Шлюха! Думала, я не пойму, что Настя — не от меня? Со всем двором перетрахалась, шкура! Че валяешься, вставай, уродка!
***
— Он... начал ее пинать...
***
Ноги Владимира били уже почти бездыханное тело Екатерины. Та плакала, задыхалась от крови, ногтями скребла пол и в слезах смотрела на искровавленную дочь.
***
— Потом папа взял нож, и...
***
— Вставай, проститутка! Вставай, я сказал, блядина!
Владимир схватил ее за волосы, Катя захрипела. Мужчина кинул ее на стол и вонзил нож в тело больше пяти раз. Финалом стало перерезанное горло. Мужчина столкнул тело со стола, как свиную тушу.
Настя с ужасом смотрела на эту картину. Бездыханное тело женщины упало на пол с глухим звуком, затапливая все вокруг кровью. Мужчина с ножом начал идти на Настю, но резко остановился: остановка сердца в следствие передозировки наркотиками и алкоголем.
***
Настя сильно сжала одеяло в руках до дрожи и белых костяшек, глаза не источали ничего. Они были стеклянными. Ни слез, ничего. Только чистейший страх.
***
Она переползает через тело отца на судорожных побитых ногах, точнее, коленях, доползает до кухни. Смотрит на тело матери в ужасе. Из глаз градом хлынули слезы. Настя падает на колени в огромную лужу крови, которая простиралась уже до двери и текла в коридоре. Громко кричала, звала маму, срывая голосок и нежное горло.
***
Настя посмотрела на офицера. Тот с сожалением и, казалось, небольшим количеством слез смотрел на истощенную девочку.
— Спасибо большое, Настёна. Скорейшего выздоровления тебе, — Кирилл Дмитриевич погладил ребенка по руке, встал с кровати и ушел, убирая записи во внутренний карман пиджака.
Только за полицейским захлопнулась дверь, Татьяна Михайловна с сочувствием посмотрела на девчонку и вздохнула. Женщина оставила на тумбе новую одежду и какого-то плюшевого мишку.
— Позовите, пожалуйста, Сережу с Олегом, — казалось, что девочка была на грани срыва. Она продолжала еще сильнее сжимать одеяло и стала чаще дышать.
Сережа с Олегом, тем временем, стояли за дверью и переглядывались в шоке, смятении и ужасе. Сережа от удивления прикрыл рот рукой.
— Мальчики, там...
Ребята забежали внутрь даже без приглашения, а Татьяна тихо закрыла дверь, с надеждой посмотрев им вслед.
Настя еле встала с кровати, ощущая недомогание и слабость по всему телу. Она часто дышала, хваталась за все, что попадалось, лишь бы не упасть. Она очень хотела надеть новую одежду, которую ей принесла та милая женщина со светлыми волосами, но, кажется, решение встать с кровати ради этого было плохой идеей. Она уже начала медленно снимать с себя окровавленную футболку, как в комнату вбежали мальчики. Сережа смущенно ойкнул и отвернулся, так как не сразу даже понял, что все ее тело перебинтовано, а на бинтах остатки просоченной с футболки крови. Олег ахнул, немного даже остолбенел, но взял себя в руки и подошел ближе к девочке. На ее глазах начали проступать слезы боли: каждое движение руками, лопатками сказывалось пульсирующей болью в ранах на спине. Они жгли, щипали и неприятно чесались.
— Серый, подойди сюда! Ей помочь надо!
Рыжеволосый повернулся и рассмотрел белоснежные бинты, которые почти не отличались от тона кожи.
Мальчики аккуратно помогали ей надевать новую фиолетовую футболочку и синие штаны с белыми носками. Ребята каждый раз удивлялись тому, насколько голубоглазая была истощена: торчали ребра, можно было прощупать все суставы, позвонки и вообще кости. Настя иногда разряжала эту обстановку и предлагала сравнить обхваты рук, жирок на животе — девочка всегда выигрывала по худобе, смеялась и хлопала в ладоши.
Сережа смотрел на нее, как завороженный. Казалось, будто он разглядел в ней что-то такое, чего не видел Олег.
— Насть, а хочешь мы с Сережей тебе конфет стащим из столовой? Они тут вкусные!
— Мне кажется, воровать — не хорошо. Может, лучше попросить у бабы Вари?
— Она злая, не даст просто так.
— Ребята, мне не надо ничего. Я слышала, когда меня везли в большой машине, что если я резко чем-то наемся, то я могу упасть в об...обромок!
Мальчики почесали головы, а Олег решительно выбежал из комнаты.
— Серый, посмотри за ней!
Рыжеволосый ничего не успел ответить. Он обернулся на девчонку.
— Хочешь, я тебе свой альбом покажу?
— Ты рисуешь? О-о, я всегда хотела рисовать, но папа всегда выбрасывал мои листки и ломал карандаши... особенно он начинал злиться, когда я рисовала нас всех. Покажи, конечно!
Голубоглазый грустно посмотрел на подругу, кивнул и через секунду оставил ее, побежав изо всех сил и всей скорости, которая у него была, в свою комнату.