Lights

1.

Наблюдая за тем, как из раны на животе мелкими ручейками стекает кровь, Чуя смаргивает пелену с глаз и не может не думать о том, как всё происходящее иронично. Из-за предательства Ширасэ и ножа в бок он когда-то оказался в Портовой мафии, нашёл своё место и настоящую семью, обрёл своё прошлое и даже успел познать такое чувство, как любовь. В настоящем из-за предательства Чуя истекает кровью посреди заваленного трупами складского помещения, мирная встреча в котором в итоге превратилась в кровавую бойню из-за того, что его опять ударили в спину. И кто? С этими людьми два дня назад он выпивал вместе в баре, и они с почтением кланялись, делая вид, что бесконечно преданы ему. Оглядывая трупы вокруг и брызги крови на серых стенах, лужи крови, впитавшиеся в бетонный пол, Чуя не может не испытывать самодовольства. Несмотря на очередное ядовитое лезвие - и как только прознали - несмотря на численное превосходство, несмотря на тот факт, что под конец Чуя из-за слабости уже почти не мог дать отпора, они все мертвы. Они мертвы, все шестьсот четыре человека, семнадцать из которых были его верной командой, как думал Чуя, а он ещё жив. Скоро присоединится к ним, конечно, но кто в итоге царь горы? Так-то, шваль. Подобным вам продажным ублюдкам место в грязи. Если бы не яд, Чуя мог бы выбраться из этого места живым. Даже с многочисленными ранениями по всему телу, оставленными просвистевшими по касательной пулями, когда его контроль над гравитацией ослаб слишком сильно, он мог бы немного отдохнуть, концентрируя давление силы на самых крупных или самых опасных ранах, чтобы не терять кровь, а после сесть за руль и отправиться в Йокогаму, по пути набирая Мори-сана, который встретил бы его подготовленной операционной и отнёс бы туда на руках, если бы то потребовалось. Возможно, в процессе он бы подрался за это право с анэ-сан, и думать об этом немного забавно. Чуя знает, что босс очень ценит его, относится к нему тепло, почти по-отечески, и это греет. Однако Чуя также знает, что Мори как будто испытывает перед ним за что-то вину. Первое время он думал, это из-за ухода Дазая из Порта, ведь весь этот план с «Мимик», повлёкший за собой смерть Оды Сакуноске, курировал именно босс, никого не посвящая до конца в свои планы, даже Анго, но нет. Тогда это началось бы намного, намного раньше. Мори умело скрывает свои эмоции, не ведётся на его очевидные и неумелые уловки, однако Чуя знает, нутром чует - что-то босса грызёт. Что-то, о чём он, вероятно, так никогда и не узнает. Особенно с учётом обстоятельств, ведь использовать гравитацию себе на благо Чуя в настоящем не может. Его сознание плывёт, он не может контролировать свою силу. Усталость, боль и потеря крови, яд в организме - всё это сказалось на нём, из-за чего он уже чуть не сломал самому себе пару рёбер. Конечно, можно было бы попытаться, можно было бы побороться с Костлявой, но Чуя умеет оценивать реальные факты и уж тем более умеет оценивать состояние собственного тела. Он не доберётся до города, отключится за рулём и только устроит ненужную аварию. Невинные люди пострадают. А если вызвать кого-то на подмогу... Что ж, он в двух часах езды от Йокогамы, если не больше. У него нет этого времени. - Наверное, ты бы сейчас очень громко посмеялся надо мной, Дазай, - хрипло выдыхает Чуя. В лёгких ощущается очень нехорошее хлюпанье, и он закашливается. На языке ощущается кровь, пробитый ножом живот огнём горит, и Чуя криво улыбается сам себе. Никакой он не царь горы, даже трон из трупов себе не соорудил. Сидит в самом углу, прислонившись спиной к стене, и то хорошо - куда загнали, там и стёк на пол, швырнув последнюю пулю в череп последнего живого ублюдка, который теперь лежит в паре-тройке метров на боку и сверлит пустым взглядом что-то за пределами времени и пространства. Чуе неинтересно, что видит этот человек, но, к сожалению, скоро он сам это узнает. Зрение уже размывается по краям. Да, Дазай бы посмеялся. Дазай бы точно посмеялся, потому что он всегда говорил, что однажды верность Чуи и его вера в своих людей аукнется ему ещё одним ножом в спину. Чуя всегда огрызался в ответ, не уставая повторять, что больше ожидает ножа в спину от Дазая, но правда в том, что именно Дазаю он доверял как никому другому. В том, что Дазай сразу почуял бы подвох, заметил бы что-то в поведении людей Чуи, в подобранном месте для встречи или ещё как-то, как он там, чёрт возьми, в головы других людей влезает. Но Дазай бы понял, заметил и узнал. Он бы предупредил Чую, и даже если бы они сунулись в ловушку, Чуя не сидел бы сейчас в полубредовом состоянии у стены, истекая кровью и немея телом от яда в этой самой крови. Наверное, слишком много чести думать о предателе перед смертью. Чуе бы достать телефон и набрать Коё, попрощаться с ней. Ему бы набрать босса и извиниться за то, что подвёл, объяснить ситуацию и хотя бы рассказать ему всё, что Чуя узнал во время стычки: кто за всем стоит - псы из Осаки - кто их проспонсировал - какие-то ублюдки из Токио - и где искать заказчика - ублюдок сидит в Йокогаме, прямо у Мори под боком. Им было выгодно убить Чую, потому что он сильнейший боец Порта, потому что он сильнейший эспер во всей Японии. Казалось бы, жалкая кучка трусливых крыс, сбившаяся в стаю, но вот оно, настоящее, и пусть Чуя - выживший кот, крысы успели изрядно погрызть его. Они подохли, верно, но утащат и Чую за собой в могилу. Чуя всё-таки тянется рукой к карману брюк. Из груди рвётся хриплый булькающий смех, когда он видит засевшую в экране пулю. Видимо, не судьба ему не то что выжить, но даже попрощаться. А вот был бы рядом Дазай, был бы цел и телефон, потому что именно Дазай всегда нудил о том, что нужно оставлять запасные средства связи где-то вне поля боя, потому что техника вещь хрупкая, а Чуя любит лезть под пули и бетонные обломки, греться в огне взрывов. Что ж, это правда, чёртова правда, всегда было правдой, но после того, как Дазай ушёл, Чуя просто... Он злился, бесился и старался избавиться от всего, что напоминало ему о бывшем напарнике. От мер предосторожности, очень разумных, он тоже избавился, и вот результат. - Дазай... - вновь едва слышно выдыхает Чуя. Так странно. Раньше Чуя не мог не вспоминать этого человека без злости и гнева, а ещё... Ещё без боли в груди, в самом сердце. Начали они не очень хорошо, это верно, и «Овцы» предали Чую из-за манипуляций Дазая, но потом они... Неплохо сработались. Начали сближаться. Вместе прошли через многое, латая раны друг другу и оказывая неловкую, но искреннюю поддержку. Рандо, Верлен, Шибусава - много чего было. И они тоже... Они были друг у друга. Сначала как напарники и соперники в одном лице. Потом как приятели, товарищи. Потом как друзья. Потом как... Чуя теперь совсем не уверен в Дазае, но за себя может сказать уверенно. Он влюбился. Наверное, не мог не влюбиться, потому что Дазай... Это Дазай, этот чёртов ублюдок, и этим всё сказано. Когда они впервые переплели пальцы, когда разделили первый поцелуй, когда Чуя сидел возле больничной койки, на которой лежал Дазай, решивший, что остановить «Порчу» поцелуем будет хорошей идеей, и получивший перелом пяти ребёр, между ними было... Особое тепло. Они тянулись друг к другу. Дазай тянулся к нему. И пусть они никогда ничего не обсуждали, не касались сложной темы чувств, Чуя знал, что Дазай стал важен для него, жизненно необходим: как зараза, к которой привыкаешь и без которой жить уже не можешь, потому что забыл, как быть здоровым. Он знал, верил, что сам тоже стал важен. А потом Дазай покинул мафию. Он ушёл из-за смерти другого человека, без оглядки, не попрощавшись с Чуей, не оставив ему даже записку. Ушёл, будто и не было, дав понять, что Чуя никогда ничего для него не значил. И это разбило сердце Чуи вдребезги. Чуя много раз представлял, как однажды встретится с Дазаем и разобьёт ему лицо. Будет ли это случайная встреча, решит ли Дазай вернуться в Порт - потому что Мори до сих пор готов принять его с распростёртыми объятиями, о чём лучше любых слов говорит незанятое место Дазая как Руководителя - или же Дазай окажется на стороне врагов Порта, например, на стороне этих детективов из ВДА - Чуе было не важно. Он мечтал об этой встрече и порой так расходился в своих фантазиях, что чувствовал эфемерную боль в нетронутых дракой костяшках пальцев и слышал болезненные хрипы Дазая, служащие усладой для его ушей. Но шли недели и месяцы, складывающиеся в годы, и вот Чуе уже двадцать, со дня, когда Дазай дезертировал, прошёл год, десять месяцев, тринадцать дней и... Хорошо, Чуя не будет называть количество часов и минут, тикающих секунд, потому что от этого разит отчаянием, но... Как есть. Почти два года с их последней встречи, и его мечта пока что так и остаётся мечтой. Чуя боится, что мечта останется мечтой навсегда. Закрыв глаза, Чуя мысленно вырисовывает чужой облик на обратной стороне век. Интересно, какой Дазай сейчас. Изменился ли он? Перестал ли заматываться в бинты до самой задницы? Сохранились ли искры света в его глазах или погасли навсегда? Носит ли Дазай ещё чёрный плащ? И как бы он выглядел, какое лицо сделал, если бы они столкнулись? Был бы он удивлён, рад, разочарован или безразличен? Остановился бы он, если бы они встретились на перекрёстке или оживлённой улице, или просто окинул пустым взглядом и прошёл бы мимо, проигнорировав, как все эти годы игнорировал его сообщения и звонки, скрываясь за безликим женским голосом, который каждый раз - до сих пор - повторяет, что абонент находится вне зоны действия сети? - Ненавижу тебя, Дазай, - выдыхает Чуя. Он искренен. Его чувства к Дазаю никогда не материализовались в виде розовых очков. Дазай наглый, заносчивый, лживый, манипулятивный, жестокий ублюдок, который раз за разом отсрочивал деактивацию «Порчи» просто потому, что ему нравилось видеть беснующегося Чую, всего в крови и с безумным громким хохотом. Дазай никогда не был с ним откровенен, никогда не был честен, постоянно водил за нос, заставлял биться о свои многочисленные маски как о закрытые двери, обзывал собакой, издевался, устраивал неприятности перед подчинёнными и... Ох, даже просто вспоминая те времена, Чуя чувствует, как закипает кровь в жилах. Ну, если там ещё осталось, чему закипать, потому что вокруг него натекла приличного размера багровая лужа. - А я думал, Чиби от меня без ума. Ах, моё сердце разбито! Дёрнувшись от громкого голоса, Чуя широко распахивает глаза и не может поверить тому, что видит, потому что... Перед ним стоит Дазай. Похудевший ещё сильнее, с отвратительными чёрными тенями от бессонницы под глазами, с кудрявым гнездом на голове и одетый в какой-то кошмар, который даже бедняки из трущоб не захотят надевать, даже под угрозой смерти. Судя по всему, жизнь после побега из Порта сказкой не оказалась, что очень отразилось на Дазае, и всё же... Всё же его взгляд всё такой же цепкий, лицо всё такая же маска, а ещё в его глазах Чуя видит знакомую тьму, среди которой... Среди которой ему мерещатся золотые проблески света. И проблески эти становятся только ярче, когда Дазай с брезгливым выражением лица обходит трупы, подходит вплотную и садится на корточки. Без лишних слов он приподнимает ладонь Чуи с раны, бегло осматривает её, а после поднимает взгляд на лицо Чуи и... Это почти как какая-то сверхновая. Чуя не может ничего сказать, не может даже вздохнуть толком, потому что в горле встал ком, и ему стыдно, он злится из-за того, что все его эмоции так чертовски очевидны в выражении лица, в слезах, которые собираются у него на ресницах, потому что мафиози тоже люди и умеют плакать, а Дазай... Дазай просто мягко улыбается ему, осторожно обхватывает его лицо своими вечно противно холодными ладонями и поглаживает большими пальцами скулы, размазывает дорожки слёз. - Как знал, что без меня ты влипнешь в какие-нибудь неприятности, - с укором продолжает Дазай. - Но ничего, Чиби. Тебе повезло, я всегда знал, что эта кошмарная шляпа подъедает твой мозг, поэтому в твоей одежде очень много чипов слежения. - Ты... Ублюдок, откуда ты... - непослушным языком кое-как бормочет Чуя. Дазай тут же шикает на него, заставляя замолчать и бросая ещё один взгляд на прилипший к животу пропоротый и залитый кровью серый жилет, а после их взгляды вновь пересекаются, и Чуя хочет рявкнуть, чтобы Дазай перестал смотреть на него так, потому что он бросил его, потому что это из-за ухода Дазая Чуя оказался во всём этом дерьме и истекает кровью, и какового вообще чёрта?! Но Дазай прижимает пальцы к его губам, будто мысли читает, и склоняет голову к плечу, вновь окидывая цепким взглядом. - Все разговоры потом, Чуя, - привычным командным тоном отзывается он. - Сейчас мне нужно вытащить тебя отсюда и позаботиться о ране и яде. - Не приказывай мне, - из последних сил шипит Чуя. - Я теперь... Тоже Руководитель... Так что ты не можешь смотреть... Свысока и... Новый приступ кашля рвётся из груди, и Дазай заботливо поддерживает его под спину. Вытерев рукавом своего серого балахона его окровавленные губы и подбородок, он вновь заглядывает Чуе в глаза, будто хочет убедиться, что тот находится в сознании, а после легко усмехается и протягивает ему кулак. - Я могу приказывать тебе саму вечность, Чуя, - тянет, почти поёт он. - Руководитель или нет, ты всё ещё мой партнёр, и так как мозгом «Двойного Чёрного» являюсь я, то я и главный. - Чёрта с два, что за дерьмо, - фыркает Чуя. Но прижимает свой кулак к кулаку Дазая и позволяет себе расслабиться, когда чужие родные руки подхватывают его, когда Дазай крепко прижимает его к своей груди. Он просто не в состоянии продолжать спорить и уж точно не в состоянии выбить всё дерьмо из этого ублюдка, который нисколько не изменился за пролетевшее время, и, чёрт возьми, маячки в его одежде? Рёбрам Дазая это ещё аукнется и неслабо. Но... Но на самом деле, пусть Чуя и бесится из-за того, что Дазай всё это время следил за ним, но не выходил на связь, что приехал к этому складу наверняка заранее, но не стал вмешиваться, ничего не предпринял, чтобы как-то помочь, отвлечь этих ублюдков, это не важно. На самом деле ничто не важно, потому что Дазай всё это время, так или иначе, был рядом, присматривал за ним. Потому что Чуя не был ему безразличен. Потому что пусть Дазай ушёл, на самом деле он никогда не оставлял его за спиной. Чёрт, да Чуя не удивится, если под конец узнает, что в истоках этой бойни изначально замешан один бинтованный ублюдок, который просто хотел красиво вернуться в его жизнь, с помпой и фейерверками. - Эй, Дазай, - зовёт он, сильнее прижимаясь к чужой груди. - Приду в себя и убью тебя. - Конечно, Чуя, - посмеивается где-то над его головой Дазай. - Всё что угодно для моего партнёра.