Я пытаюсь не разбиться вдребезги

1

Здравствуйте! Я к вам с новой историей. Подарите ей много любви❤️

***

— Ты такая красивая.
— Ты должна была еще спать.
— Ты плачешь.
— Я уезжаю.
— Я знаю.
— Мы уверены, что это именно то, чего мы хотим?
— Думаю, это то, что мы должны сделать. Тогда в этом появляется смысл, правда?
— Ничто никогда не имело смысла до тебя.
— Когда мы познакомились, у тебя на зеркале заднего вида висела медаль за выпуск с отличием и была стипендия, так что, кое-что, должно быть, имело смысл.
— Я пытаюсь выразить свои чувства.
— Я пытаюсь не разбиться вдребезги.

* * *

Розэ моргает, медленно просыпаясь. В груди ее боль, а в голове стук. Она потирает рукой затуманенные глаза и чувствует на них влажные следы слез — вероятно, она плакала во сне. Прерывисто вздохнув, она смотрит на место рядом с собой.

Он все еще спит, и Розэ выдыхает от облегчения, прежде чем бесшумно выскользнуть из постели.

Сняв пушистый халат с крючка в ванной, она накидывает его поверх футболки и пижамных штанов, а затем идет через лофт на кухню. Тихий стон вырывается из ее горла, когда она заваривает кофе и позволяет его аромату заполнить свои легкие. Добавив в напиток несколько чайных ложек сахара, Розэ берет кружку и несет ее с собой в дальний конец лофта. Она знает, что сегодня ей уже не удастся уснуть.

Вход в отдельную студию через широкую, раздвижную металлическую дверь, которую Пак держит закрытой на висячий замок, ключ от которого есть только у нее. Она берет с полки у двери связку ключей и выбирает маленький серебряный ключик. Открыв дверь, девушка с удовольствием вдыхает запах краски, масла и угля. Это успокаивает как ничто другое.

Сон — или, скорее, воспоминание — все еще свежо в ее памяти, задевая те места внутри нее, до которых могут дотянуться только карандаш и кисти, и Розэ понимает, что должна выплеснуть его из себя.

Она собирает свои спутанные светлые волосы в пучок на затылке и закрепляет его одной из двух лент, которые повязаны на ее левом запястье. Как только волнистые пряди исчезают от лица, Розэ усаживается на табурет перед чистым холстом и тянется за кистью.

Все ее мазки черно-белые, переходящие в разные оттенки серого: очертания обнаженных бедер, тени в изгибах подтянутой спины, небольшие подъемы загорелых икр, острые углы лопаток, каскадные водопады спутанных после сна волос. Иногда она все еще чувствует призрачное прикосновение этих локонов, скользящих между ее пальцев. Тонкое желтое свечение, пробивающееся сквозь огромные панельные окна — слегка затуманенные от дыхания и к которым прижаты кончики пальцев — это единственное касание цвета.