Красно-зелёное

18. Когда боги молчат

12.07.12
(Поздняя ночь)

      Лёжа в кровати, я никак не мог забыть рассказ Музаффара. В голове снова прокручивались и всплывали те самые ужасные картины, навеянные мне бедуином. События годичной давности оставили в его душе неизгладимый след. Как и Альфард он хочет отпустить своё прошлое. Вот только прошлое не желает отпускать его...

      А вообще день мой прошёл неплохо. Я и двое специалистов из Мисураты, Али и Сахим, отчитывались с утра перед Юсуфом аль-Мирджаби. Я рассказал о моей встрече с астрономом Хакимом. К полудню Хакима доставили в отделение и заставили составлять фоторобот. Составляли его ещё полдня, а после этого послали меня и Али с его собакой искать женщину, которую изобразил свидетель. Женщина нашлась. Она немного смахивала на Альфард из-за своих глубоких космических карих глаз, но больше никакого сходства между ними не было. К тому же ливийка подтвердила, что в момент убийства Абдуллы аль-Асима действительно находилась на чердаке, куда забежала её кошка. Но никакого снайпера-убийцу она там не видела, что оказалось неудивительным - дом, с чердака которого стреляли, был поделён на два подъезда от фундамента до самой крыши. Чердак тоже был разделён напополам и потому убийца и свидетельница находились по разные стороны стены и никоим образом не могли пересечься, что очень расстроило меня и моего спутника.

      Также выяснилось, что Ариф, последний убитый, был застрелен из пистолета, а не из снайперской винтовки, с расстояния в несколько метров в отличии от всех остальных жертв. Плюс, ко всему прочему, он долгое время проживал под именем некого Гафиза. То же самое практиковали и остальные покойные. За исключением Карима и Абдуллы аль-Асима. Но последний, как рассказал Имад аль-Мухад, который приехал вечером в Триполи по приглашению Юсуфа аль-Мирджаби, после войны тоже жил под чужой личиной несколько месяцев, но потом вернулся в свою старую, довоенную квартиру, и вернул себе настоящее имя. Всплыл этот факт совсем недавно и не мог не настораживать.

      - Они боялись. Они определённо боялись нашего снайпера, - твёрдо заявил Юсуф аль-Мирджаби, сопоставив все полученные сведения. - Может, он уже раньше покушался на кого-то из них? Или они получали предупреждение? 
- Может быть. Но тогда почему Карим не поступил также, как и его знакомые? - поинтересовался Али.
- Если всё действительно так, как я думаю, то Карим не стал менять имя и поступил в полицию из соображений, что свои его ни в чём криминальном не заподозрят и он будет для всех чист, как стёклышко, - сказал я. - Да и кто осмелится вот так просто убить полицейского? Сделать это куда труднее, чем устранить рядового гражданина.
- То есть, вы хотите сказать, что погибших связывает какое-то преступление и они, боясь возмездия, меняют лики, а Карим, дабы скрыть своё прошлое и одновременно спастись, становится стражем порядка? - спросил Юсуф аль-Мирджаби. - Но ведь мы не берём в полицию людей с улицы. У Карима ни одного пятнышка на репутации, про криминал я молчу.
- А вы что, лично принимали Карима на работу? - сощурился Имад аль-Мухад. От такого вопроса его коллега даже оторопел на мгновение и не сразу нашёл, что сказать.
- Нет, конечно, - немного рассеянно ответил он наконец. - Я этим не занимался, но я видел его личное дело и руководство отзывалось о нём как нельзя лучше.
- Ну и что? Вы как будто не знаете, какая коррупция у нас в стране! - фыркнул следователь из Каср-Бен-Гашира.
- Коррупция - это пережиток Джамахирии! - отрезал Али.
- Ой, я вас умоляю! - усмехнулся пожилой бедуин. - За год разрухи в стране такое массовое явление искоренить просто невозможно. И вообще, поверьте моему опыту, не бывает людей с идеальной репутацией.
- Хорошо, допустим, - с видимой неохотой согласился Юсуф аль-Мирджаби после короткой паузы: он явно не хотел признавать возможность взятки, данной Каримом его начальству, дабы обелить себя. - Допустим, что Карим - преступник. Но какое преступление может связывать его и погибших?
- Я думаю, что военное. И уверен, что Музаффар аль-Каддафи аль-Сирти сможет ответить на этот вопрос, - сказал я. - Или же сестра Абдуллы аль-Асима, которую Карим чуть не задушил.
- Я с ней поговорю, - вызвался Имад аль-Мухад.
- Спасибо, - благодарно кивнул мой начальник. - Ну а вы, Казимир, приведите тогда мне вашего аль-Сирти. Но для начала опросите родственников-соседей последнего убитого, Арифа аль-Сибди.
- Есть, - кивнул я. На этом собрание и закончилось. Каждый занялся своим делом.