Многие толкования "Гамлета" возникли не столько под непосредственным
впечатлением от трагедии, сколько как реакция на ранее высказанные в критике
мнения. Значительная часть литературы, посвященной гамлетовскому вопросу,
рассматривает не самое произведение Шекспира, а проблемы, выдвинутые
критикой. Нам тоже пришлось уплатить дань этому, ибо, прежде чем приступить
к трагедии, всегда необходимо уточнить исходные методологические позиции и
тем самым подготовить некоторые предпосылки для анализа.
Шекспиру всегда было свойственно резко, сильно и прямо выдвигать перед
зрителями основные мотивы действия. Уже с самого начала трагедии, в ее
второй сцене, перед нами предстает герой и, зная из первой сцены внешние
обстоятельства сложившейся ситуации, нам необходимо с достаточной
внимательностью отнестись к тому, что говорит Гамлет.
Он появляется перед нами в траурном облачении, и весь его облик
выражает печаль. Первые же речи принца открывают нам глубину его горя. Оно
так велико, что, как он сам говорит, ни траурные одежды "ни горем удрученные
черты", одним словом, никакие внешние "знак скорби" не в состоянии передать
того, что происходит в его душе. Испытываемое им во много раз мрачнее, чем
то, что выражаю внешние признаки траура. Король и королева думают, что
переживания Гамлета связаны только с утратой отца. На самом деле он утратил
не только его.
Очень часто оставляют без должного внимания первый монолг Гамлета,
тогда как он имеет важнейшее значение, ибо уже здесь мы узнаем, что же
больше всего удручает героя. После того как король сопровождающие его лица
удаляются, Гамлет, оставшись один, выражает в страстной речи то, что
накипело в его душе.
Он не хочет жить. Им владеет мысль о самоубийстве. Весь мир опостылел
