Грехопадение святых

Глава 6: Сердце может сильно похолодеть, если все, что ты знаешь, - это зима.

«Святой апостол Петр, прошу, спаси меня и отправь в ад».

***

Можно ли в этом мире избежать греха привязанности к другому человеку? Можно ли прожить свою короткую жизнь совершенно не с кем не пересекаясь? Чимину бы очень хотелось верить, что да, всё это возможно, но увы, для него одиночество — всего лишь несбыточная детская мечта. Красивая такая и воздушная, как свежий зефир. Сладкая ещё. Пусть и с горьким послевкусием. Эх, оказаться бы сейчас где-то на одном из тех самых дивных необитаемых островов, о которых так красиво пишут люди прошлого в своих толстых книгах практически полностью лишённых картинок. Омега вполне себе мог бы сойти за Робинзона Крузо. И даже Пятницы ему никакого не надо. Лишь он и пустынный остров. Мечты-мечты-мечты. Пора возвращаться в реальность и что-то начинать делать.

Вот только почему всё так неохота? Почему всё так не радужно и обречённо? Предчувствие неумолимо приближающегося конца? Вполне себе возможно. Медленно вытирая чистое лицо мягким хлопковым полотенцем, Чимин всё никак не мог унять дрожь в уставшем теле. Холодно. Как же холодно! И чего он не сделал воду погорячее? Хотел взбодриться? А разве в этом есть какая-то острая необходимость? В голове бездонный океан мыслей и подводные реки сомнений. А вот логических цепочек и хитроумных планов и в помине нет. Это даже, как-то странно для него. Обычно омега хороший стратег. Обычно... но явно не сейчас. Сейчас он рассредоточен и глубоко ранен.

Чимин практически уже мёртв. А вот 1310 — живее всех живых.

Осторожно проведя пальцами по бледному следу от ошейника, омега несколько раз глубоко вздохнул и мысленно призвал себя собраться. С того момента, как Чон снял с него ошейник прошло уже около часа. Час мнимой свободы. Час новой жизни. Час... от начала падения? Но вот только кого? Его? Намджуна? Сокджина? Всех разом? Хороший вопрос. Пусть и риторический. Чимину неуютно и тревожно. Одежда, любезно выданная ему Юнги в безвозмездное пользование, за километр пахнет Чонгуком и от этого, ещё больше не по себе. Чужой запах. Такой отталкивающий. Не его альфы. Не его родного человека...

Ха, как же наивно. Будто бы, когда-то Намджун был его. Всё, что между ними было — блеклая иллюзия. Игра на грани фола. Самообман. Трагедия на пустом месте. Им играли, а он охотно верил. Хотя чему здесь удивляться? Вся его жизнь подобна оледенелому зимнему сну, подобна безмолвному крику, тысяче заиндевевших слезинок. В ней нет места счастью. Пора бы уже с этим, наконец, смириться. Смириться и уверенно начать двигаться дальше, никому при этом не веря. В душе все овцы. В волчьей шкуре. Выбить бы себе это на внутренней стороне век.