Я ждала тебя

7

У Дженни с утра разболелась голова. День она провела в обществе матери и сестры, вполуха слушая их болтовню. Вечером она отказалась ужинать со всеми и ограничилась холодным мясом с хлебом, которое ей подали в комнату. Выпив два бокала красного вина, она надела ночную сорочку и легла в постель. Под полог из плотного дамасского шелка почти не проникал свет. Дженни долго ворочалась, прежде чем перевернулась на живот и обняла подушку. Одиночество тяжелой, холодной глыбой сдавило грудь.
Ей хотелось с кем-то поговорить. Хотелось отвести душу. Ей недоставало тети, единственного человека, знавшего о дочери. Дорогой тети, с ее мудростью и удивительным чувством юмора, способной справиться с любым затруднением. Именно она помогала акушерке во время родов и с материнской нежностью заботилась о Дженни.
- тётя, где моя малышка? - прошептала Дженни. - Если бы ты была там, ты бы подсказала мне, что делать. У меня не осталось денег. У меня никого нет... Я на грани отчаяния! Что мне делать? Что?
Дженни вспомнила, как пришла к тете и, сгорая от стыда и горя, призналась тетке в том, что отдалась своему возлюбленному и после той страстной ночи зачала ребенка. В то время она думала, что большего несчастья быть не может. Тётя успокаивала ее, приводя разумные доводы.
- Ты решила отдать ребенка? - спросила она. - Заплатить кому-нибудь за его воспитание?
- Нет, я никогда бы этого не сделала, - со слезами на глазах ответила Дженни. - Малыш ни в чем не виноват. Он - или она - не должен платить за мой грех.
- Тогда, если ты намерена оставить ребенка при себе, мы поселимся в Китай, в каком-нибудь тихом уголке. - Глаза тети горели от радости. - Мы станем семьей.
- Но я не могу просить тебя о...
- Ты ни о чем и не просила. Я предложила. Посмотри на меня, Дженни! Я богатая старуха и имею право делать то, что мне заблагорассудится. У меня хватит денег. А до остального мира, с его лживостью и ханжеством, нам нет никакого дела.
К несчастью, тетя умерла вскоре после рождения малышки. Дженни, которая очень горевала и скучала по ней, нашла утешение в дочери. Дочь стала для нее центром мироздания, дни наполнились любовью и радостью. Пока с ней была малышка, жизнь казалась прекрасной.
Дженни тихо плакала, и подушка намокла от слез. Боль в голове усилилась и распространилась на горло. Она никогда ни перед кем не раскрывала своих чувств, даже перед Юнги. Что-то в нем мешало ей показаться ранимой. За свою жизнь Юнги повидал немало страданий. Если когда-то его и трогали женские слезы, то эту способность сочувствовать он давно утратил. «С кем сейчас моя дочь? - в отчаянии спрашивала себя Дженни. - И кто утешает ее, когда она плачет?»