Мама

Часть 1

Над храмом, в ледяном воздухе, сияла луна. Ночь была так хороша, что ее не портила даже очередная истерика ненасытного Иноске. Закончив кормиться, пухлый мальчонка вальяжно устроился на руках Котохи и корчил оттуда рожицы Доуме. Молодая мать находила это развлечение сына забавным, и блондину ничего не оставалось, кроме как молча подыгрывать крикливому дитяте, хотя без Котохи он бы стал делать это в последнюю очередь. Возможно, в глубине души ему больше хотелось увидеть ее реакцию на свои дурачества.

Испуг, злость, радость, недоумение. Эмоции менялись на лице Доумы с разрывом в миллисекунды, буквально каждое мгновение он изображал нечто новое. Сам он и не задумывался, как у него так получается. Наверное, багаж жизни, насчитывающий более чем сотню лет, и ежедневное созерцание бесконечных физиономий прихожан сыграли в этом значимую роль. Но что-то в его умении было особенным. Будто заранее предопределенным. Заложенным даже раньше, чем он начал существовать.

Как бы то ни было, демон добился своей цели. Котоха, вдруг перестав бессмысленно щебетать и умиляться кривляньям ребенка, переключила внимание на хозяина храма. Она уже поняла, что Доума просто отвечал на "дразнилки" Иноске, но шок, отражающийся в ее глазах, уже было не скрыть.

— Бог мой, Доума-сама... Как у вас так получается???

— Получается что, милая? — враз остановил игру Доума, оставив лишь заинтересованную улыбку.

— Ваше лицо... Вы... Вы вообще будто ни минуты не думаете, что сделать дальше. У вас... настоящий талант! Так четко и быстро показываете такие разные настроения! Я даже опомниться не успеваю, а вы... — захлебываясь в восторге, пояснила девушка.

— Ой, ну что ты. Какой же это талант? Талант — это, не жалея себя, растить такого... чу-у-удного малыша, — блондин еле сдержался, чтобы не применить какое-нибудь нелицеприятное определение.

— Да, ухаживать за ребенком — это тяжело. Но не обесценивайте свое мастерство, Доума-сама!

— Не буду, дорогая.

С удовольствием отметив тишину, возникшую вследствие того, что младший Хашибира, наевшись и набаловавшись, наконец заснул, демон засмотрелся на Котоху. В отличие от него, она никогда не врала себе и другим в своих чувствах. Если ей было грустно — она плакала навзрыд. Если веселилась — то смеялась, как говорили другие последователи культа, "неприлично громко", иногда даже забавно хрюкая. Наблюдать за ее поведением всегда было до безумия приятно. Доума, облаченный в нерушимый кокон лживости и притворства, будто глотал рывками свежий воздух, находясь рядом с ней.