В конце октября выпал снег. Природа наградила землю ранней зимой. Никто не был готов. Ничто не было готово. Особенно жухлые листья под десятисантиметровым слоем белого ковра. Потом было потепление и все вокруг превратилось в одну огромную лужу. К началу ноября температура снова опустилась ниже нуля, заморозив воду, покрыв дороги толстым слоем льда. Я шла через поля на север по направлению к дому, стараясь думать о чем-нибудь отвлеченном. Я не чувствовала пальцев и кончика носа, шарф и перчатки были где-то потеряны. Изредка я останавливалась, чтобы вдохнуть морозный воздух и почувствовать себя хоть немного живой.
Остатки солнца освещали здания. Где было белое, стало розовое, а кирпич еще больше налился бардовым. Ледяная дорожка петляла между холмами, то поднимаясь, то резко опускаясь вниз. Скоро я пожалела, что выбрала именно эту дорогу, пусть это даже и был самый короткий путь: идти по нему явно не было безопасным. Хотя почему идти, скользить, шаг за шагом продвигаясь вперед. Нога болела, я старалась не думать о ней. И не обращать внимания на кровавые капли, остающиеся на белом снегу там, где нога касалась земли. Идти я могла, пусть и медленно, и через двадцать минут я поднималась по ступенькам в свою квартиру.
Ключ я тоже где-то потеряла, но к счастью, я всегда хранила запасной в углу под коробками с соседскими детскими игрушками. Этот хлам лежал на одном и том же месте уже четвертый год, медленно покрываясь слоем пыли.
Дверь тихонько скрипнула. Давно пора было смазать ее, но я все время откладывала на потом, думая, что надолго не задержусь в этой квартире. Задержалась я все же надолго. Прошло четыре тихих, обыкновенных года. И теперь у меня есть чуть меньше часа, чтобы собрать все вещи и уехать в неизвестном направлении.
Я проковыляла на кухню, открыла аптечку, достала бинты, иглу, антисептик. Села и вытянула ногу. С треском разорвала джинсы и принялась осматривать кровавое месиво. Пуля прошла через мясо, не задев кости. Повезло. Значит на восстановление мне потребуется минут тридцать. Я промыла рану, зашила и перебинтовала. Потом поставила чайник и пошла в комнату.
Квартира, которую я снимала, находилась на десятом этаже обычной блочной многоэтажки. Ничего особенного: коридор, кухня, раздельный санузел, гостиная и небольшая комната, служившая спальней. Высокие потолки, огромные подоконники и окна, потрескавшаяся краска и местами порванные обои. Везде налет старины и затхлости. Сначала я прошла в гостиную и достала большую дорожную сумку на колесиках. Из вещей, находившихся в квартире мне принадлежало ровно 25 предметов и одежда на мне: разорванные окровавленные джинсы, кроссовки с черными носками, нижнее белье, серая майка, пыльно-серый свитер и черная куртка. Из украшений я носила топазовые серьги, кулон и тяжелое серебряное кольцо, доставшиеся мне от моей матери, огромные мужские часы и красную нитку на руке. Часы забыл какой-то из посетителей бара, в котором я когда-то работала. Часы мне нравились, пусть и смотрелись довольно нелепо на моей очень худой руке.
