Она мчалась через заснеженное поле, через бескрайний лес с ветками-кольями. Она вспомнила. И для возмездия время не имело значения.
«Я знаю, где меня убили! Я знаю! Это здесь, уже близко. Не люди, вороны, жадные вороны без лиц».
Мысли... Отдельные слова, отраженные в бледной поверхности чаши страстей, нечеловеческих земных страданий. Страх вне лиц, спрятанный под крыльями сгоревших белых голубей, которые гнездились под крышей. Когда-то... очень давно, когда еще длилась жизнь, а не память не-смерти. Да, под самым потолком на чердаке гнездились птицы. Белые, точно мука, белые, точно покой. Но не тот, что настает в снегах, этот давящий забвением покой без возврата, от которого она ныне пробудилась.
Она не ведала покоя долгие десятилетия. Но все эти годы она не помнила! Посмела забыть. Стертая, убитая, бесполезная и немая, лишь металась ледяным порывом ветра, что стучит в дома лютой стужей, заглядывает в окна, гасит очаги и тушит свечи в изголовьях больных.
Ветер искал ответ, и ветер однажды вернул прежнюю память. Она ожила рассыпанными тыквенными зернами, ветер увидел их в первом снегу вскоре после празднования Самайна. Ветер все вспомнил, собрал, как мозаику, и тогда среди леса соткался силуэт ссутуленной женщины в черном одеянии.
«Теперь я — воин. А воину нужен конь», — провозгласила она, окидывая тоскливым взглядом непролазную чащу. И все в тот день сделалось послушно ее воле: ветки заскрипели, стылая кора зашевелилась, выпуская из недр дерева высокого статного скакуна темнее ночи и яростнее бури. Покорный воле лишь одной хозяйки, он позволил взобраться на себя.
Никто не остановил ее. Феи Зачарованного Леса, все властители осени и зимы, замолкли, затаились, не в силах мешать той, что когда-то была человеком. Той, что обрела память, увидев тыквенные зернышки, разбросанные по насту. Как в тот день... Да, как в тот темный день ее гибели.
«Теперь я — сама месть. А для мести нужен меч. И я знаю, где его взять», — думала всадница, пересекая каменистые равнины и заснеженные поля. Сердце ее давным-давно превратилось в осколок льда, она не ведала усталости и боли. Лишь сжимала в черной перчатке четыре тыквенных семечка, но видела иное, сокровенное: в них воплотилась та жизнь, что беззаконно отняли. Поруганная и расколотая, тихая жизнь в доме с покатой крышей, под которой гнездились белые голуби.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Крылья вдовы
Horror«Я знаю, где меня убили! Я знаю! Это здесь, уже близко. Не люди, вороны, жадные вороны без лиц». Она мчалась через заснеженное поле, через бескрайний лес с ветками-кольями. Она вспомнила. И для возмездия время не имело значения.
