парень из квартиры на против

Часть 10

Антону крайне тяжело проснуться утром. Он выпадает из дрёмы и лежит, не меняя позы, пока снова не вырубается, но долго это длиться не может. У соседа сверху начинает хреначить на всю многоэтажку «Утренняя гимнастика» Высоцкого, и Шаст даже тихонько скулит в подушку, надеясь, что ему это лишь снится.

— Я умру, и в аду будет играть его плейлист, — комментирует Арсений, в этот момент заходя в зал с балкона, где до этого курил айкос и думал о том, каким образом ему теперь строить отношения с этим мальчишкой. С каждым его необдуманным поступком всё становилось лишь сложнее и хуже, и вот теперь пришло время вспомнить, что он взрослый мужчина и должен думать головой, а не тем, чем думал ранее. Антон — несовершеннолетний парень, погрязший в проблемах, и его задача сейчас — окружить его комфортом, и даже если юноша по-прежнему будет ненавидеть его, Арс хотя бы будет знать, что старался это исправить.

— Может, ты уже в аду? — вопрошает подросток, приподняв свою русую макушку и уставившись на учителя слипающимися от недосыпа зелёными глазами. Арсений хмыкнул, прошёл в комнату, присел на край дивана. Антон инстинктивно отодвинулся к спинке, то ли освобождая больше пространства, то ли избегая контакта.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает мужчина, протянув руку к его лицу, и, не увидев сопротивления, нежно коснулся щеки замявшегося от этого жеста подростка. Он повернул его лицо на себя, внимательно рассматривая запёкшуюся полоску крови на губе от сильного укуса, и, сместив большой палец на нижнюю, слегка оттянул её вниз, рассматривая, как далеко уходит рассечение. Антон скривился от боли и ушёл от касания, отпрянув назад.
— Я живой, — только и произносит он. Арсений удивлённо приоткрывает рот и тут же закрывает. Ему нечего ответить на это. Антон чертовски прав — он живой. Это определённо хорошо. Попов вряд ли бы смог смириться с обратным исходом. Он не хочет об этом думать.
— Дать тебе обезболку? — интересуется учитель, переводя взгляд на перебинтованное запястье. Он старается не думать о том, что Шаст мог соврать про Славу. Старается не думать, что такой порез подросток мог бы и сам оставить на своём запястье. Старается не думать, что Антон действительно мог умышленно причинить себе боль. Ведь у него разбиты коленки и губа, а глаза были полны страха... Но Арсений не может не думать об этой теории. Шаст заперся в ванной, лежал в ней в крови, не пытался позвать на помощь, а до этого завёл разговор о суициде... Арсений крепко сжал зубы, отчего желваки заходили на скулах, и отвернулся, чтоб не видеть этот бинт, служивший ему упрёком — не уследил, не уберёг.
— Вряд ли она поможет, так что не надо, — со скептицизмом отозвался младший, садясь на диване и опуская ноги на пол. Он морщится и шипит от боли, но всё равно отказывается от помощи, когда поднимается на ноги и бредёт в ванную комнату, чтоб умыться и почистить зубы. Арсений молча следует за ним, только сворачивает в противоположную сторону — на кухню.