Цветочный шрам

Пролог.

                                                                                     ///Calum Scott - You Are The Reason

- Я устала... Так устала, что, кажется, будто мои руки совсем чужие. Будто бы они никогда и не были под моим полным контролем, Стайлс, – я прикасаюсь своими тонкими пальцами к лицу, вытирая надоедливую соленую полоску, что оставила одинокая слезинка. -- А ноги, которые на протяжении долгого времени помогали мне передвигаться поэтому никчёмному миру, вовсе перестали уводить в нужную сторону. Кажется, будто бы всё, что я вижу, чувствую и слышу -- это иллюзия. Мне хочется убежать отсюда. Но каждый раз, когда я закрываю глаза и уши, стараюсь закрыть всевозможные просветы между шторами, я вновь оказываюсь здесь. В месте, куда больше не попадает свет; в месте, откуда невозможно просто уйти; в месте, куда не приходят новые люди... – я громко выдыхаю, позволяя себе сесть на мокрый асфальт.

Ткань короткой чёрной юбки намокает сразу. Мне плевать. Я как будто специально отклоняю свой корпус назад, как бы позволяя грязной воде как можно сильнее пропитать недавно полностью сухую ткань. Мои мысли похожи на огромный воздушный шар, постоянно летающий в облаках, не имея возможности опуститься на землю. Ведь в его внутренностях так много всякой чертовщины, что, если вдруг, он всё же опустится вниз, всё живое потеряет свой прежний, яркий цвет. Цвет, который обычно бывает у того самого, живого.

- Что ты несёшь, Пейдж? Какого грёбанного чёрта ты снова начала нести эту чушь? Ты пила сегодня свои таблетки? – его хриплый, в некоторых моментах грубый голос кажется мне до отвращения красивым. И пусть я не замечаю другого прекрасного вокруг себя, единственное, почему я всё ещё сижу на этом отвратительном асфальте -- кудрявый юноша, умеющий надоедливо, но так приятно выносить мозг.

Я подавленно ухмыляюсь, позволяя уголку своих губ поползти вверх. Поднимаю свои серо-голубые глаза на парня, высокий рост которого буквально "возвышал" его надо мной. И я сейчас совсем не о том, что буквально несколько дней назад набралась смелости признаться ему в своих чувствах. Для меня, как для человека, не способного здраво оценивать свои чувства и возможности -- это огромный шаг в неизвестность. И вот ты собираешься с силами, делаешь глубокий вдох, который кажется тебе последним, произносишь эти никчёмные слова, уже заранее не ожидания того же в ответ. Твои самые страшные ожидания подтверждаются -- твой грязный ум, и развязанные действия совсем не привлекают его внимание. Ты понимаешь, что между вами всегда будет стоять эта несокрушимая призрачная стены. Ограждение, которое может пропасть только после его полного переключения на твою фигуру.

- Слушай, Стайлс, я всё никак понять не могу: почему ты возишься со мной, как со своей младшей сестрой? Я взрослая девочка и все понимаю. Хватит делать вид, что моё состояние и поведение тревожит тебя. Мне не нужная твоя жалость. Я могу справиться со всем сама, – я отвожу голову в сторону, понимая, что нагло лгу.

- Настолько самостоятельна, Пейдж, что до сих пор пьёшь таблетки только после моего напоминания? – его зелёные глаза полны осуждения.

- Ну конечно... – я смеюсь. -- Это же единственный способ вновь услышать твой голос, ощутить твоё еле существующее присутствие рядом, – я развожу руки в стороны, понимая, что очередной раз выгляжу отвратительно жалко и ничтожно рядом с ним. Он меня съедает. -- Слушай, Гарри, нам пора заканчивать с этими детскими гонками за возможными изменениями, – я поднимаюсь с асфальта, стряхивая со своей чёрной юбки незаметно налетевший песок. -- Мы разные, как огонь и вода; как черное и белое, как день и ночь. И это не тот случай, когда черное можно смешать с белым; день соединяется с ночью где-то в середине дня, а огонь превращает воду в пар. Всё наоборот: чёрное и белое не смешивается; огню и воде лучше существовать по отдельности, выполняя предназначенные функции; а день никогда не будет зависеть от ночи, потому что он посредник утра,- я накидываю на свою голову капюшон байки, поднимая глаза на парня.

- Я готов быть утром, лишь бы каждый твой день стоил собственного вдоха...