Сара

Глава 1

Вечером, в холодных объятиях зимней сказки, юная леди Сара Левингтон в печальных раздумьях смотрела в окно.  Уже через час должна прибыть её служанка и портной с пышным темно-малиновым платьем для важного вечера, что должен был случиться неделей позже, чем сегодняшний день. Обычно такие события приносили ей удовольствие, но сегодня она всё больше и больше ненавидела окружающий её мир и людей, мирно ходивших вокруг её за́мка. Она думала, что не сдержит себя в руках и разорвёт это платье, лишь только увидев его воочию, дабы иметь что сказать, когда спросят, почему она не появится. Платье это было сделано на заказ ещё три месяца назад, леди просила, чтобы оно было броским, пышным, пленяющим, словно хотела унести на себе все взгляды зависти, восхищения и искренней любви. А теперь оно ей всё будто безразлично, даже жалела девушка, что согласилась на это всё. Но её статус, её положение в обществе так захватывали умы людей, так наделяли их надеждами, что не явись она на их мероприятии, как их жизни загнутся, чего она сама себе позволить не могла по своему неистовому великодушию и занебесному сочувствию к простым помещикам, пытавшихся влиться в круги буржуазии. Мысли все больше пленяли её, и она уже не могла этого выдержать. Она зажгла свечу и медленно подошла к зеркалу. Безусловно, она была прекрасна, это знали все и она в том числе, но что-то сегодня в ней было смертельно отвратительным. Будто это её мысли портят её внешность, и все это разозлило её еще больше. Она легла на кровать в надежде поспать, но тут раздался стук в дверь, а за ним - голос:
- Мадам, могу ли я войти?
Сара лишь вздохнула и сказала:
- Ну, входите.
Вошёл портной, а за ним - пухловатая женщина невысокого роста, что звалась прекрасным именем - Равена. Она давно работала у Сары, и Сара её очень любила.
- Помилуйте, моя юная леди, вставайте же! Ну, чего вы лежите? - с доброю улыбкой возмущался портной.
- Оставьте их, сэр, - пыталась заступиться Равена.
- Не нужно, Равена, не нужно, - сказала Сара, медленно поднимаясь, - я и вправду разленилась сегодня и мне пора встать.
- Как хотите, мадам, - ответила Равена и покинула комнату.
- Примерьте же, моя дорогая! Так все старались, не покидая рук, под моим личным наблюдением работали! Вы в этом платье будете неотразимы! - выкрикнул сиявший от счастья портной, всё время даже будто пританцовывая возле Сары, что даже немного её раздражало.
- Хорошо, я обязательно примерю, только позже, мне не по себе сейчас. Простите, но, не могли бы вы оставить меня одну? - сказала Сара, всё время смотря в никуда, даже ни разу не взглянув на платье, которое держала в руках.
Лицо портного немного помутнело, и улыбка исказилась оттенком разочарования, но всё же он смог её сохранить и лишь тихо ответил:
- Хорошо, моя юная леди, я зайду к вам позже, - и после этих слов вышел, закрыв за собой дверь.
Сара закрыла дверь на ключ и подошла к окну. Она смотрела в одну точку, будто что-то происходило  там, или что-то было написано, но на неизвестном людям языке, что привлекало её интерес ещё больше. Она так и смотрела туда, пока снизу кто-то не перебил беспрерывный поток её мыслей, выкрикнув её имя:
- Моя прекрасная, прекрасная леди! Сара, да взгляните же вы на меня, да вот же я, стою внизу!
Она отвела взгляд от такой интересующей её пустоты, и посмотрела вниз. Там она увидела своего повара, Фридриха. Он был тремя годами её старше, и его отличительной чертой было то, что беззаботная улыбка украшала его лицо с момента его рождения и до сей секунды. Он словно никогда не грустил и никогда не переживал ни о чём, и заставлял этим Сару рассуждать: глуп он или слишком оптимистичен?
Но она всё равно смотрела на него. Он распылял свою улыбку, и она тоже улыбалась.
- Добрый вечер, Фридрих. Шли бы вы лучше спать, вы бредите. - сказала она, не скрывая грубой насмешки над его искренними словами.
- Да как же тут не бредить, когда рядом с вами голова кружится и воздуха не хватает? Да вот же, взгляните на небо, ну, взгляните же! Ну почему вы не смотрите?
Она медленно подняла взор к небу, пытаясь не засмеяться от той самой детской улыбки и его таких незрелых возмущений, будто бы не сделай она так, как он велел, так он тут же обидится.
- Ну, видите? Видите звёзды? - спросил он, радуясь
- Вижу. Их много и они прекрасны, у каждой из них есть своя история, что они не в силе людям её поведать, так надеясь, будто их прочтут благодаря их свету. - ответила Сара, теперь обратив всё своё внимание на звёзды и не сводя с них глаз.
- А знаете что? На вас они похожи. Вы умеете говорить, но молчаливы, как звезда, и тоже надеетесь быть прочитанной по своему свету. Но вот только ни одна звезда не прекрасна так, как вы, и их свет не сравнится со светом ваших глаз, проницательно голубых, чище летнего неба, что вы так беспощадно топите в них стольких людей. - сказал Фридрих, всё смотря на её светлые, заплетённые в косу волосы, падающие с балкона. Она словно сошла с кисти какого-то невообразимо талантливого портретиста, но даже это сравнение не описывает её красоту во всю силу. Она была ангелом, неземным существом, неизмеримо прекрасным и великодушным.
Сара же смотрела на него лениво, но улыбаясь. Он ей нравился, по большей части своею беззаботностью, жизнерадостностью, но она чувствовала, что никогда не сможет дать ему шанс, и от этой мысли ей стало грустно. Настолько грустно, что она развернулась и ушла, даже не попрощавшись с ним. Она снова утонула в своих мыслях, пред этим утонув в постели. она дивилась тому, насколько ущербна её душа для неё самой, насколько ужасна её жизнь. Насколько ужасно скрывать всё это за улыбкой и как тошно радоваться жизни, когда она для тебя - худший из подарков. Она любила темноту, ночное небо и луну, крепкий кофе и свою депрессию. Каждый её день проходил, как предыдущий. Не могли скрасить её жизнь и влюбленные взгляды, и дорогое шампанское, прекрасные наряды и шумные мероприятия. Она не знала сама, чего хотела. Она утонула в тепле постели и закрыла глаза.
Она сама не поняла, как оказалась снова там, со своей матерью, в самой большой комнате за́мка. ее светлые, длинные волосы, как и всегда, заплетены в косу, на голове её венок, а на теле - платье, что было изукрашено бесчисленными бриллиантами. Её мама всегда переживала о том, чтоб она хорошо выглядела, но никогда не переживала о том, чтоб она чувствовала себя любимой. Мама Сары, Лидия Левингтон, была женщиной строгой, бессердечной, ненавистной, но до смерти любила моду и порядок. Она и Сару родила только по желанию её покойного отца, Джеймса Левингтона, который любил её больше жизни и восхищался ею до безумия. Мама же намеренно делала каждый день девочки хуже. Ежедневные издевательства, нескончаемые упрёки - всё это с самого детства давило на Сару и до сих пор порой даёт о себе знать. Каждое утро она сидела, переминая своё платье, и слушая упрёки матери. и даже сейчас было так.
- То, что ты делаешь - невообразимо! Я не видела нигде таких манер! Я воспитывала тебя совершенно иначе! Ну где это слыхано, чтоб дочь таких высоких в обществе людей вела себя настолько несерьёзно! Это вздор! Ты позоришь наше имя! - кричала без остановки Лидия, похождая вперёд-назад по комнате, агрессивно размахивая руками в разные стороны.
Сара сидела спокойно, ведь знала: малейший упрёк или гнусное слово в сторону матери - и тогда уже слово давалось её отцу, который хоть и обожал свою дочь больше всего на свете, да за дерзость не абы как ругал. И в этот раз она сидела, не двигаясь, лишь водила своими большими голубыми глазами, наблюдая за матерью. Ну а та тем временем, продолжала:
- Та это же невыносимо! Это видели люди - ты не понимаешь всю серьезность своих  действий, как же ты глупа! Ты безгранично глупа! О, как же ты глупа! - всё повторяла она, страдальчески закрывая лицо руками и безнадёжно смотря в пол.
Вдруг её будто бы телепортировало в совсем иное событие. Здесь она стоит в чёрном платье, на голове её чёрный платок, а рядом вся её родня заливается слезами. это были похороны её отца. Сара снова будто переживает те же эмоции: безысходность, опустошенность, радость, обида и печаль. она была слишком грустна для улыбки и слишком весела́ для слёз. Она так и продолжала смотреть на усопшего отца, отошедшего в лучший из миров, пустым взглядом, ни чувствуя ни тоски, ни счастья. Это можно было назвать ничем. Отец не был ей близок, но и не отдалял её от себя. Он держал её на приличной дистанции, но она не чувствовала себя чужой. А вот у матери это получалось куда хуже. Думав об этом, она даже не сразу почувствовала, как её кто-то легонько бил по плечу. Обернувшись, она увидела свою двоюродную старшую сестру, леди Марию Фаворски, что была единственным человеком в замке, к которой Сара не то чтобы не питала ненависти, а даже некую симпатию.
- Ты хотя бы слезу пусти, для приличия, вопросы же будут, ответить не сможешь. - Как всегда тихим, ласковым голосом, сказала Мария.
- Да, ты права. - сухо ответила Сара, и попыталась вспомнить что-то из своей жизни, что расстраивало её до слёз. Она начала медленно прокручивать периоды своей не очень разнообразной жизни, и остановилась на беспрерывных оскорблениях матери, что заставляли девочку стоять сутками у зеркала, проводя в поисках тех самых миллионов недостатков, о которых говорила мать. Безусловно, именно мать убила всю её самоуверенность и сделала её бесчувственной, не позволяла ей самовыражаться и выделяться по своему. Из неё сделали однотипную: такую, как и все, пытаясь скрыть её особенность. Отстаивать свои права было невозможно в окружении таких людей, как её семья, и по этому на время она подавила свою индивидуальность в себе, а чуть позже дак и вовсе научилась контролировать её, проявляя где нужно и подавляя где не следует. Мысли обо всем, через что она прошла, заставили горькую слезу катиться вниз по её щеке, и мать, стоявшая перед ней, наконец-то была хоть чем-то довольна - эмоции, манеры и наряд соответствуют событию. Лидия даже позволила себе улыбнуться, невзирая на всю нужную трагичность, но улыбка эта быстро растаяла, да и не соответствовала она как-то её злой и алчной физиономии. Она была женщиной грозной, строгой, выстраивала возле себя всех и даже те, кто считали себя важного круга людьми, заметно вздрагивали от страха, когда она проходила рядом.
В этот день она была грустна и плакала почти весь вечер, ну а Сара пустила лишь слезу да и только - она чувствовала, что всё ещё впереди.
И вдруг сцена снова резко меняется. Такие резкие смены заставляют её голову кружиться, но она держится на ногах.
Здесь она, что есть духу, кричала на мать, которая свесила голову и мирно слушала, как это делала когда-то Сара. Сара, не жалея слов и выражений, не переживая о том, как сильно они могут задеть, всё бросалась ими беспрерывно. У Лидии текли слёзы, но она всё равно молча слушала гнусную речь своей дочери.
- Всю жизнь вы меня мучили, мама! Всю жизнь! Эту рану не залечишь, мама, знаете! Я ненавидела вас, папеньку, себя, сестёр и всех кто окружал меня! То, что случилось со мной сейчас - это всё ваша вина, мама! Вы - самая злая, ненавистная женщина, которую мне доводилось видеть! В любой книге вы были бы самым отрицательным персонажем, вас бы ненавидели все! Всё ваша вина, мама, всё ваша вина и ничья иначе, и я прошу вас.. нет, вы должны раскаяться! Должны! Прямо здесь, падая мне в ноги, рыдая навзрыд, и просите прощения! Или нет, не просите, я всё равно вас не прощу! Такое не прощают! Не прощают! - кричала Сара, будто бы сама готова заплакать, но держалась - довольно её слабости, что её мать повидала за всё время. Она держалась, и как бы не давили слёзы на глаза, и как бы сильно не катил ком к горлу, она держалась.
Лидия лишь подняла на неё свои большие, голубые глаза, что были идентичны глазам её дочери, и лишь тихо, умоляющим голосом сказала:
- Сара..
Сара сразу же проснулась и поняла, что она вся в холодном поту и дыхание ей перехватывает. Она не сразу пришла к реальности и посмотрела в то место, где когда-то сидела её мать, и увидев там пустоту, успокоилась, но спать уже не ложилась. Она не могла понять: это призыв к сожалению или плохое предсказание.