Фестиваль

Глава 1. Приезд в Коноху

Я помню чудное мгновенье,
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.

В томленьях грусти безнадежной,
В тревогах шумной суеты,
Звучал мне долго голос нежный
И снились милые черты.

Шли годы. Бурь порыв мятежный
Рассеял прежние мечты,
И я забыл твой голос нежный,
Твои небесные черты.

В глуши, во мраке заточенья
Тянулись тихо дни мои
Без божества, без вдохновенья,
Без слез, без жизни, без любви.

Душе настало пробужденье:
И вот опять явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.

И сердце бьется в упоенье,
И для него воскресли вновь
И божество, и вдохновенье,
И жизнь, и слезы, и любовь.

Александр Сергеевич Пушкин: «Я помню чудное мгновенье»

Крик.

Крик, который растворился в сознании. Мутная пелена застилала разум. Нечёткие очертания людей, звуков, местности. Разглядеть что-либо было невозможно, картинка плыла перед глазами, будто мир перед пьяницей. Цукико сощурила глаза, безуспешно пытаясь вглядеться в перепуганные силуэты людей. Впервые ей снился дурной сон. Обычно предсказания были несерьёзные, но сейчас, даже сквозь сон Хаяси слышала, как безумно бьётся её сердце; во сне или наяву, а может всё сразу. Девушка огляделась по сторонам. Среди черноты виднелись взрывы на крышах; прыгающие в погонях ниндзя. Вдруг её откинули в сторону. Сильный удар в бок ножом, и боль, быстро затухающая в этом мутном пространстве. Кажется, Цукико крикнула.

Во сне? Может, наяву?

Глаза будто натёрли мылом. Ничего не ясно. Хаяси встала в стойку; рана кровоточила. Слабость. Похоже, она уже долго сражалась. Чакра на нуле. Отдышка. Ниндзя напротив: что изображено на его лице? Злорадство? Насмешка? Может, триумф?

Боже, как же трудно стоять. Сил нет. Хаяси лишь опускается на колени, неожиданно подхваченная чужими руками. Разобрать речь невозможно. Судя по тону, успокаивает. Наверное, свой. Сил хватает лишь на то, чтобы поднять голову.