Рука в Змеином клубке.

Глава 3. Низость.

Одинокая телега ехала по тракту. Скрип колёс, чавканье грязи, редкие крики ворон. И поля. Огромные заснеженные поля. Повозка приближалась к Стене Северного Гона. Один старый скрюченный старикашка вёл телегу, то время как другой человек спал внутри неё.


Я поёжился в тёплом одеяле. Всю ночь вёл повозку, со стариком мы так и сменяемся – моя смена ночью, а старика Сайкла - днём. Лежу на правом боку, который немного повредил пока бежал, видимо, случилось это когда я поскользнулся, да и нога даёт периодически о себе знать. Телега была закрытого типа, а потому я не вижу, что вокруг, но за время странствия заметил, наконец, какая природа всё же красивая. Моему взору представали деревья, уже чуть пожухлые и без листьев в регионе близ Севера. Мхи, Широкие заснеженные поля. И животные – раздолье для охотника: кролики, волки, ежи, а иногда и Сираты, но последние близко не подходили, ибо ночью зажигаю факел и держу его перед собой, так вижу, куда еду, ну и их отпугиваю.

В голове всё метаются мысли. Вспоминаю друзей: Загхира, Крама, Онкора, Лану. Как вместе с ними бузил в тавернах, как выполнял заказы в Тизерии. Как был мальчишкой, что радостно бегал по городу, но потом...
Нет, не хочу вспоминать, слишком больно, да и поздно, ковырять старые раны.

Всё это в прошлом, мчим на север, где никто меня не тронет. Там новая жизнь – сделаюсь этаким лесником, что добуду, то и буду есть, может поохочусь и продам что-нибудь, коли повезёт, и там наёмником побуду. Ладно. Чего гадать-то, доехать бы.

-Пффрр. – крикнул Сайкла. Повозка остановилась.

Сразу тянусь к ножу. Вылезаю вперёд. Откидываю ткань на повозке. Передо мной поляна, большая, просторная, по бокам два неимоверно огромных холма, и стена, которая стоит между ними. Скорее даже это маленькие горы.

А стена - огромное, монументальное сооружение. Всё грубо и чётко, ничего необычного – в духе северян. Сделана из камня, состоит из двух частей.
Первая – Ворота. Огромные деревянные и тяжёлые. Да ни один таран их не пробьёт. Хотя, то тут, то там какая-то балка да подгнивает.

Другая часть, а скорее две – правое и левое крыло. Острые выступы, множество окон, башенок, парапетов, крюков. Всё приготовлено для жестокой обороны. Правда, в тех местах, где стена сходится с маленькими горами, торчат деревянные надстройки. Нет, это балки, а на них висят люди. Так и знал – вешают шпионов Тизерии. Люди разной степени разложения. Кого-то уже обглодали вороны, кто-то повещен недавно.

На подступах к воротам стоят повозки других торговцев, ходят люди. Недалеко от ворот стоит Северянин. Первый, которого я вижу за всю свою жизнь. Здоровый детина, почти как тот, что пытался убить меня несколько дней назад, там... в Мите. Уже в прошлой жизни.

Он стоит боком, из-за чего его лицо рассмотреть непросто. Телега чуть двинулась вперёд и его одеяние Северянина стало более понятным. На нём была простая рубаха, такая же невыразительная кольчужная броня, а на неё сверху была накинута шкура серого волка. Вооружён он был двуручным мечом, который болтался сбоку в самых обычных ножнах. Всё чётко и смертоносно. Так любят Северяне. Таков уж Северный Гон, тут ничего не поделать.
Мы подъехали ближе. Лицо Северянина было изрезано шрамами, за милю было видно его сальные, неделями немытые, вонючие волосы. И борода с проседями в паре мест. Он говорил на Северном наречии с торговцем. (За свою бывшую карьеру в Тизерии я выучил и Северное наречие, и Бутрийский, и даже язык Старых земель. Неплохо бы ещё и Йигафскую Улу выучить, но там закорюки непонятные, боюсь, не стоит пока что.)

Прождав где-то с четверть часа, мы подъехали к въезду в Северный Гон. Стена из большой стала неимоверно гигантской. Такого я никогда не видел. Стена Новой Тизерии – карлик по сравнению с ней. Телега приблизилась к северянину. Свою рапиру я завернул в мешок, нож спрятал в рукав.
Северянин подошёл медленно и тихо.

- Кто? И куда едем?

- В Литию едем. Это сын мой, со мной поехал – мир увидать, – старик кивнул в мою сторону. Мне почему-то показалось, что голос его как-то сжался при виде этого громилы, - Везём шёлк, зерно да ткани.

- Срывай накидку, показывай!

- Хорошо, сейчас-сейчас, - залепетал старик. Тут я невольно вспомнил, что рапиру, хоть и в мешке, но оставил в повозке.
Старик, крехтя и перекатываясь с ноги на ногу, побрёл к задней части повозки. После недолгих копаний и разговоров нас пропустили. Да, чудом рапиру не заметили, чудом.

- Ну, чё увстал, трогай!

Старик заполз на телегу, и мы выдвинулись. Когда мы приблизились к арке открытых ворот, она будто огромное чудовище с потрохами зажевало телегу. Внутри, видимо от сырости, на камнях были небольшие грибки, слизь, и какая-то откровенная гадость. Перед тем как полностью въехать под арку, опять смотрю на эти весящие трупы. Один из висельников под лёгким порывом ветра качнулся, посмотрев на меня. У трупа не было глаз. Этот пустой взор... Хм, интересно. А ведь, родился я не так уж и давно, и столько дерьма откровенно успел понаделать, жизнь скольких я отнял за грязную али чистую монету, а совесть меня так-то и не тревожит, ибо научился посылать её далеко и надолго. Но этот взгляд, эти бездонные впадины. Думаю, а какой будет моя кончина. Умру ли на боле брани, под гул труб и рык товарищей – да нет, воевать-то уже и не с кем, в своей кровати ли в окружении детей и внучат – смешно, а может загрызёт меня зверь лесной? Никто не ведает, что возможно. Тьфу, что за пургу несу? Эти поездки навивают лишь скуку и глупые мысли. Жёсткий ум, и не допускать вторжение эмоций. Нельзя.
Стоит немного отойти от этих мыслей, расспрошу Сайкла.

- Как думаешь, отец Сайкл, где спокойнее в деревнях на севере, аль в городах крупных?

- Честно слово, Джагадай, не знаю, в деревнях работы много, и звери страшные, а города на севере – то большая деревня, зато из камня. Ты-то что хочешь?

- Хочу просто прожить спокойную жизнь, стать может, этаким лесником. Жить в захолустье, и чтобы мои старые проблемы меня не трогали.

- От них ты не убежишь, Джагадай, уж поверь, старику Сайклу, сколь на свете живу, не упомню. Не знаю, да и знать честно не хочу, откудова ты бежишь, от чего? Не моё дело, конечно. Но, как посмотрю, человек-то ты боевой. Крови видал...

- Видал... много, очень. – тихо прерываю его я.

- То-то же. Кровь порождает кровь, поверь. За тобой может тянуться большой след, длинный. Лучше отойди от таких дел, полностью, пока не поздно, некому вреда не причиняй, только скотине какой-нить, и то, коли надо. Смекаешь, друже?

- Смекаю, Сайкл, но обещать не могу.
- Ну, уж постарайся для старика-то. Хе-хе.

-Хорошо, попробую.

Вообще, мы с Сайклом много говорили, и такие разговоры, очень часто наводили меня на разные мысли. Чувствовалась в них какая-то отцовская мудрость. Но Старый Журавль – хладный клинок моего отца будет всегда жаждать крови. Будет, как бы я того не хотел. А я, признаюсь, не очень хочу.

- Что же, - промолвил Сайкл после долгого молчания, - я еду в Литию – столицу всей Северной Стороны. Оттудова, друже, и пошёл Северный Гон. Со мной?

- Да, пожалуй. Надеюсь, найду там кого-нибудь, кто в деревушку глухую отвезёт, там и осяду.

- Есть у меня пара друзей, на них положиться можно, коль монета звонкая есть, к ним проведу – сами договоритесь, тут дело-то не моё.

- Спасибо, Сайкл, и на том, спасибо.

Мы ехали дальше по тракту, каркали вороны, большими, серыми хлопьями валил снег, мимо нас проплывали серенькие деревушки. Ветхие, но при этом тёплые домишки, покосившиеся заборы, кое-где частокол. Бегают, радуясь снегу дети, жёны ходят – работают по хозяйству. Бродят и хмурые Гронцы – большая часть мужского населения Гона, так их называли в Тизерии.
Вообще, весь Север – одно большое государство, кто сейчас им руководит не знаю, хотя, думаю, что расспросить стоит, ибо кто его знает. Всё, кто способен держать оружие, неудивительно, его держат, при том в мирное время занимаются своим хозяйством, торговлей, рукоделием и всем, чем только можно. Однако, так, по сути, каждая деревня – маленькое государство, со своими обычаями. Но, если Великий Гронц потребует собраться на битву, все встанут плечом к плечу, и пусть только попробуют что-нибудь пискнуть. Тут порядки жестокие.


Лития встретила нас каменной стеной, не такой гигантской как на границе с Тизерией, но всё равно, достаточно высокой. С парапетов поглядывали Северяне с луками, в чёрных одеждах. У ворот стояло два Северянина в тяжёлой пластинчатой броне. Оба держали в руках секиры. Они открыли нам ворота, въехав мы увидели просторную площадь, от которой в несколько сторон расходились улицы. Дома внутри были каменные, сюда эта техника строительства, судя по тому, какие грязные, неотёсанные и попросту грубые были камни, пришла недавно. По улицам ходили люди. Разные: кто в латной тяжёлой броне, с оружием наперевес, кто просто горожанин, идущий по делам в сторону рынка, а то и какая-нибудь северянка, вместе с детьми бредущая в том же направлении.
Вообще гудение рынка я услышал за пару кварталов, подъехав ближе, к ещё одной площади, главной, как я понимаю, он оказался парой деревянных, ветхих построек, а также кипой телег, рядом с которыми стояли торговцы, крича что-то про свои товары. Народа была тьма.

- Джагадай, поможешь Сайклу с товаром, аль сразу к друзьям завезти? – крикнул мне Сайкл.
Что-то потянуло меня помочь. Ведь, наконец-то неплохая работа, не нужно не за кем гоняться, перерезать глотки, топить, что-то узнавать, вынюхивать. Нормальная работа, вот то, к чему я шёл.
- Что же, помогу.

- Давай тодыть, как подъедем на место, складывай крышу, дальше скажу, что делать.

Мы проехали подальше, Сайкл всё кричал на прохожих, которые то и дело мешались на пути этой тяжёлой телеги. Вокруг столько торговцев, а главное здесь было почти всё: рыба, мясо, при чём, отмечу не самое дурное, в виде кабана, лося, зайца, местами даже саблезубого лигра, оружие, палатки, шелка, какая-никакая одежда, шкуры, тулупы – всё, что душе угодно. Северных монет или Госкав, как их называют у меня 50 серебром и 18 золотом, ну и там по мелочи бронзой – деньги неплохие, но тратить я их не буду, кто его знает, вдруг ещё пригодятся. Затем я заметил какой-то деревянный помост, и два пня на нём. Меня терзали догадки, что это и зачем это, но лучше спрошу у Сайкла, может он знает.

- Отец Сайкл, а что там за деревянный помост?

- Расходитесь, пшли вон с дороги, а это, так то палачий мост, так его называют, кто на рынке что украдёт, али ещё чего-нить по хуже, то наказание, ну иль иногда на потеху толпе там, друже, казнят мерзавцев всяких, а ну пшел вон с дороги, да от телеги подальше, пока не задавил – разбегались, тьфу на вас! – попутно кричал Сайкл, - Однажды там Каску Хромого казнили, гадина на всю округу ужас наводил, его в конце дня раз, два, и на части, а потом в яму, таки дела. Пшел с дороги, кому говорю, в сторону, сейчас давить буду!!!

- М-да, дела.

- Расходись, ты-т не удивляйся, тут народа плохого да лютого навалом, гадин и того больше, с дороги кому говорят! Северяне – то народ мирный, но, если среди них негодяй найдётся, ох, добра не жди, сам понимаешь. Да с дороги уберись уже, Гронцкий котлован, а ты балда куды прёшси, а? С дороги!!!

Да, чего только в пути не увидишь и не услышишь. Дома, как и небо были куцые, серые, грязненькие, как и небо. На удивление, снег сегодня не шёл. Приехав на место, я откинул навес на телеге. Из-за чего теперь задняя её часть выглядела, как купол недостроенного здания. Сайкл остановил телегу, перелез через загородку и принялся раскладывать товары: шёлк, ткани, зерно. Отмечу, что таки были чудо хороши. Тизерийские дамы на такое способны мечтать, и то только в столицах. Как всё было расфасовано по местам Сайкл начал кричать, мол подходите, люди добрые, Тизерийские, забугорские шелка да ткани. Обычно, в общем. Я стоял близ него и охранял товар. Мимо проходят люди, заслышав про материалы из другой страны, сразу же набежали на телегу, Сайкл только и успевал, что собирать и отдавать деньги, моя же задача состояла в раздаче ткани: кому один лоскут для платка, кому побольше, всё у нас разобрали за четверть часа. А это интересное занятие, смею сказать. Когда ничего не осталось, Сайкл опять забрался в телегу, достал крупу, потряс её в мешках, принюхался и довольно причмокнув, перелез опять за телегу.

- Забугорные крупы, зерно! В Тизерии такие только Тун ест! 3 серебряных Госкав, и они ваши!

Зерно разобрали также быстро. Начинаю обратно собирать навес над телегой, как вдруг жуткий, оглушающий звук. Горн. Он всё выл и урчал, вдруг остановился. На деревянный помост взошёл Северянин в сером одеянии и лёгкой клёпаной броне.
- Сей человек нарушил шестой и десятый закон - шпионил в пользу Тизерии! Лично Великий Гронц приговорил его к казни.

Все молча смотрели на помост, ожидая пленника. Шаги. Тяжёлые, грубые шаги. На деревянную конструкцию вволокли парнишку. Выглядел он жутко. Всё лицо избито, одна рука просто болталась, извиваясь при этом неестественным образом. Затем шёл палач. Это был Северянин. Молодой. Однако, зная гонские обычаи кличка у него должна быть звонкая. Изо рта у палача торчал клык, Он был длинный, из-за чего угол его верхней губы был приподнят, как бы в дьявольской усмешке. В руке клыкастый держал топор.
Со всех сторон вдруг послышались стуки о телеги и оружия да крики:

- Хорк, Хорк, Хорк!

Я прекрасно знаю, что это означает – смерть. И только.
Голову шпиона положили на один из пней, точнее ему дали под дых, а затем ногой по коленам, он упал лицом прямо в пень. Всё прошло быстро.
От чего я бежал? От крови? От жестокости? От всех этих гадких и мерзких вещей? От зверств? А может от бесчеловечности? Север, ох Северный Гон. Я-то надеялся, что он станет для меня пристанищем, спасением. А на деле? След кровавый тянется за всеми попятам, по крайней мере, за людьми моей профессии.
Сайкл положил свою руку мне на плечо.

- Привыкай, - пробурчал он, - Друже, такие уж тута порядки, ничего не попишешь. Он был виновен, как-никак.

- Откуда ты знаешь? Откуда ты знаешь! – заревел я на него.

- Спокойно, друже, знаю, ибо Гонский народ кого угодно не убивает.

- Кто тебе сказал, что он шпион? Что этот лазутчик из Тизерии? Может это просто ещё один повод развязать конфликт?

- Не вопрошай! Лазутчик и гад! Просто так на Севере не убивают. Езжу здесь уже пятый десяток своей жизни, а до в Миртоне и Иренборге побывал, такого видел, что поди, тебе-то и не снилось!

Я отвернулся. Сайкл явно знал и видел больше меня.

- Я искал, где можно сбежать от всего того, что я видел в Тизерии, от того, что понаделал, понимаешь?

- Ведаю, а как не понимать-то. Сам знал кудыво едешь. Север край жестокий, низкий даже.

- Так вот эта низость мне и не нужна.

- Ехай уж в деревню, да как можно скорей, а то так тебя это поразило, что рехнёшься скоро.

- Сайкл, старец, не смейся надо мной, я такие вещи делал, что тебе и не снилось, насмотрелся за свою жизнь на смерть я достаточно. Прилюдная казнь на потеху толпе, чересчур, через край.

- Хм, прости, друже, погорячился, в Тизерии давно такого нет, да и понимаю, что бежишь от прошлого. Да только-ть настигает оно тебя, видишь, не скроешься от него-то.

- Ладно, веди к своим друзьям.
Мы покинули площадь, а толпа всё галдела и галдела. Почему меня это так задело? Сам не пойму. Странное существо человек. Просто для утехи обезглавить. Ужас. Это низость. Как я мог раньше сам это делать?

Низость, мерзость.