«Fuck You?»

Ты ассоциируешь хаотичное крушение со мной

Она сидит на полу в своей комнате, захламлённой и не совсем организованной, собственно, как и сама Лиса. Старый деревянный пол, обшарпанные стены, сорванные с петель шторы и разбросанные по углам вещи. Постоянный беспорядок обычно связывают с таким банальным состоянием, как лень и нехватка времени. Однако у Манобан всё гораздо сложнее:  у неё этот беспорядок творится в душе, глубоко внутри, там, где никто ничем не достанет. А может, раскидывая вещи, она пыталась заявить о себе, мол, вот она я, обратите на меня внимание. Может и да, когда-то, когда ей было за десять, когда ушла мать, заявив, что ей всё осточертело, но не сейчас. Не в восемнадцать.

Сейчас она медленно сползает на пол, касаясь голыми лопатками холодного пола, устремляет бесцветный взгляд в потолок, с которого свисает белоснежная паутинка; желание вслушаться в тишину с треском провалилось. Снизу доносятся биты бессмысленной музыки в духе а-ля 90-х, сопровождаемые громкими визгами и матом кучки подвыпивших дружков отца. Ежедневная рутина: отец вновь в запой.

Безнадёжный алкоголик и нарушитель спокойствия. Беспечный, эгоистичный и совершенно самовлюблённый. В своей жизни он сделал всё, чтобы разрушить свою семью и даже то, что когда-либо вселяло в сердце надежду или радость.

Ничего нового. Голоса снизу становятся только громче, сейчас надежда остаётся на то, что кто-либо из соседей пожалуется, и сюда отправят патруль; а пока Лиса переводит взгляд в сторону шелеста листьев, доносящегося из разбитого окна, освещённого ярким светом фонарей, вслушиваясь в громкий рёв постепенно затихающего глушителя.

Холодный ветер приятно бьёт в лицо и треплет пшеничного цвета волосы, итак от природы слегка растрёпанные; в уголках глаз скапливается горячая жидкость, вызванная, скорее всего, горечью во рту и всем этим дерьмом в её жизни. Манобан слегка шмыгает носом, с тяжестью сдерживая так и не стёкшие по щекам слёзы, и, потянувшись за банкой пива рядом, обхватывает её тонкими пальцами. Дверь слева открывается. В проёме стоит не менее потрёпанная этой жизнью и пьяная в хлам, видимо, одна из подружек отца и пытается сквозь заплетающийся язык сказать что-то.

Лиса хмыкает и, раскрыв складной нож в руке, пробивает банку из-под пива где-то посередине, тут же прикладываясь к ней губами и делая освежающие глотки. Вошедшая женщина ещё что-то мямлит, что Лисе слишком быстро надоедает: одно движение кистью, и нож из её руки острым лезвием втыкается в дверной проём. Ещё бы пара сантиметров, и можно было бы прибить незваную гостью к нему за скуловую кость. «Звучит заманчиво» — проносится в голове, и как только она поворачивается с обезумевшим взглядом, дверь моментально захлопывается. На это Манобан лишь моргает и вновь откидывается на спину, но уже свернувшись на бок.