Рассказы, написанные под школьной партой

Крепкая верёвка

  Мне было 8 лет, когда я впервые увидела Фёдора Сергеевича. Это был вдовец с суховатым грустным лицом и тихой походкой. В жизни он был превосходным оратором, а в сущности - благодушным мыслителем.
  К слову, из него бы получился толковый учитель, наставник, если бы он 20 лет назад не возненавидел всю преподавательскую сферу.
  Однажды друг моего отца проникся чувством к произведениям Лермонтова, Пушкина, Блока, Гумилёва, и вскоре сам начал писать. Сочинял он очень много, особенно в дождливые дни и по воскресеньям. Я узнала об этом, когда непредумышленно (клянусь вареньем моей любимой бабушки) зашла в его кабинет и начала читать заметки на помятых бумажках. Мне было 10, когда он высек меня огромным веником крапивы.
  После этой оздоровительной процедуры я мгновенно почувствовала благоговение ко всем старшим, а также невозможность сидеть около двух дней.
  Через пару недель детское любопытство заиграло у меня не то в душЕ, не то где - то ещё, но по итогу я решила навестить Фёдора Сергеевича и попросить прощения.
  И вот, смущённая от пренебрежительных и продолжающихся уже целый час попыток направления меня на путь истинный, стояла я, виновато слушая полный пересказ библии во всех цветах и красках. Закончив моё принудительное нравственное совершенствование, он сел и, тяжело вздохнув, отдал мне тетрадь со стихами.
  Очень часто я перечитывала его творения, раз за разом открывая всё новые и новые смыслы. Писал он легко и точно, со сдержанной пылкостью вычищая строчки от лишних, по его мнению, эпитетов и сравнений, запятых и выражений. Признаюсь честно, мне запали в душу его творения. Я изнутри начинала искриться радостью, когда появлялись новые. Спустя несколько месяцев сильно начало портиться здоровье Фёдора Сергеевича. Он пытался это скрыть, но это было невозможно не заметить. Волосы покрыла седина, походка стала неуверенной и медленной, а поведение ужасно вспыльчивым и нервным. Одежда его не менялась целыми неделями. В первый понедельник июня мы оба были не в настроении, и поэтому он вспылил и запретил входить в его дом. Я принялась ждать. Через неделю меня одолело чувство вины и я решилась извиниться первой. Взяв с собой тетрадь с его стихами, молча благословляющими на добрый путь, я пошла в сторону знакомого дома.
  Переступив порог, я увидела скомканные листы бумаги. Мной овладел интерес, и я расправила один из них. На нём были перечёркнутые строки, как обычно. Что - то про любовь и смерть.
  Затем я случайно повернула голову.
  Я не стану описывать всё в деталях.
  Я лишь скажу, что доныне его тетрадь у меня, а родственники до сих пор гадают, где он взял такую крепкую верёвку.