Одержимость киллера

25

— Валя, мы познакомились всего несколько дней назад, а ты ведешь себя так, будто у
нас отношения.
— Так и есть. Если бы у нас не было отношений, то почему, черт возьми, ты захотел
взять меня с собой в Ростов-на-Дону?
— Тебе пора спать, — я попытался отмахнуться от девушки, но ничего не вышло.
— Хочешь ты это признавать или нет, но я знаю, что глубоко внутри под маской этого
бесчувственного киллера, скрывается хороший парень с большим сердцем. Он может быть
спрятан где-то глубоко внутри…
— Спокойной ночи, Валя, — мне надоел этот разговор.
Я потер глаза большими пальцами, попытавшись избавиться от болезненных мыслей и
очистить голову. Валя смогла заглянуть слишком глубоко в мое сердце. И меня это
беспокоило. До ее появления я чувствовал себя человеком, одетым в массивные, прочные
«доспехи», на создание которых ушли десятилетия. «Броня» на мне была толще, чем корпус
танка, и могла выдержать что угодно. А потом в мою жизнь ворвалась Валя, держа в руках
лишь обычный нож, и каким-то образом разрушила им мою броню, добравшись до уязвимой
кожи.
— Что? Спокойной Ночи? — Валя выглядела разъяренной.
— Да! Спокойной Ночи. Завтра будет много крови, Валя! Неужели ты не понимаешь,
что произойдет утром? Последнее, что мне сейчас нужно, это чувствовать…
— Страх?
— Нет. Чествовать себя уязвимым. Понятно? Чего ты хочешь? Сделать так, чтобы завтра
я не справился с гребаными мудаками?
— Хочешь кое-что скажу? Ларионов заставлял меня танцевать для него…
— Валя…
— Заткнись, черт возьми, и послушай меня! — крикнула она. — Просто послушай.
— Слушаю.
Она продолжила.
— Танцевать для Ларионова было унизительно, потому что он сидел, словно клиент в
стрип-клубе, и смотрел на меня своим мерзким пошлым взглядом. Но знаешь, что оказалось
самым ужасным? Я плохая танцовщица. Поднявшись на сцену, я волновалась и изо всех сил
старалась поддерживать нужный ритм, все время надеясь, что меня не побьют за мои
ужасные движения. Я не хотела доставлять ему удовольствие — мне была ненавистна сама
мысль о том, чтобы доставлять ему кайф — и все же мне не хотелось его разочаровывать. Я
начала забывать, кем являлась. У меня не было опыта танцевать для мужчин. Но мне
пришлось танцевать голой и расхаживать перед ним по сцене.
Образ обнаженной Валей, танцующей для этого жирного "русского" ублюдка, уничтожил
все мои рациональные мысли. Я смял простыни в руках, зарылся в них пальцами и
представил на их месте глаза Ларионова. Меня переполняла жгучая ненависть — та
внутренняя, ответная ненависть, которую редко можно было увидеть в нормальное время. Я
чувствовал себя диким человеком, находившимся на грани жестокой битвы: я превращался в
зверя, в альфу, готовящимся защитить свою женщину от ближайшей угрозы.
— Гррр! — зарычал я, что напугало Валю.— Зачем ты мне это рассказываешь? Я в
курсе, что все его действия по отношению к тебе были ужасными! — в этот момент я
находился практически в отчаянии.
Через минуту в дверь постучала мисс Мария.
— У вас все в порядке? Что-то случилось?
— Все в порядке, мисс Мария. Спасибо, — ответила Валя, заставив себя улыбнуться.
— Ладно, просто переживала. Увидимся утром, — она посмотрела на нас, ища
признаки нашей ссоры, прежде чем закрыла дверь.
Сначала я услышал удаляющиеся шаги мисс Марии по коридору, а потом шмыганье Вали
носом.
Девушка вытерла лицо. На ее щеках были отчетливо видны дорожки от слез.
— Я рассказываю тебе это для того, чтобы ты знал — говорить о своих чувствах это
нормально. Возьмем, к примеру, мою ситуацию. Это первый раз, когда я поделилась этим с
кем-либо! И знаешь что? Теперь я чувствую себя намного лучше, не ищу сочувствия и не
строю из себя жертву. Я просто пытаюсь донести до тебя, что открыться кому-то — это
нормально. Почему ты не можешь понять, что я имею в виду?
— Потому что некоторые личные вещи должны оставаться личными. Не обязательно
обсуждать каждую ситуацию!
— Не согласна.
Последовала пауза.
Я провел большим пальцем левой руки по костяшкам правой. Я снял бинты, так как те
пропитались кровью. Прошло несколько минут, прежде чем Валя снова заговорила.
— Послушай, я просто пытаюсь помочь. Ценю то, что ты пытаешься вернуть меня
домой, но, если мы вместе собираемся начать все сначала, между нами должно быть
доверие, — пояснила она. — Но, наверное, лучше лечь спать, чтобы подготовиться к
утренним событиям. Спокойной Ночи.
Как бы мне ни хотелось окончания этого разговора, нельзя было оставлять все на такой
ноте. Казалось, Валя хотела отказаться от моего предложения, и я безумно боялся, что она
отстранится или передумает, если я не поделюсь с ней какой-нибудь информацией о себе.
Я сделал глубокий вдох.
— Я расскажу, что случилось с моей матерью.
— Правда? — она не верила, что я заговорил.
— Да.
— Хорошо. Я слушаю.
По какой-то непонятной мне причине она реально переживала, ей на самом деле было
не все равно, что случилось с моей мамой. Никто никогда не заботился обо мне, кроме
К
Дани и теперь вот Вали. Это было явно написано на ее лице и понятно по голосу.
От этой мысли я ощутил резкую боль в груди, будто ребра сдавили сердце и не давали
делиться личным. Я чувствовал необходимость защитить себя и сохранить свои секреты.
Такое ощущение, словно мое тело сдавалось, и все сжималось внутри. Валя не собиралась
оставлять эту тему. Кто знает, расскажи я ей кусочек информации, может, она на какое-то
время перестанет спрашивать о моем прошлом. И тогда я смогу вернуться к тому холодному,
отстраненному, бесстрастному мужчине, каким был неделю назад, прежде чем спас
девятнадцатилетнюю девушку от головорезов.
Я надавил пальцем на костяшку настолько сильно, что кисть пронзило болью. Мне не
нравилась идея смотреть на Валю во время признаний, поэтому я уставился на стену.
Говорят, глаза — окна человеческой души, а я еще не был готов раскрыть все свои карты
перед девушкой.
Я говорил быстро, желая поскорее покончить с этим и надеясь, что Валя  не станет меня перебивать.
— Мама умерла, когда рожала Даню.
Валя ахнула.
— Мне так жаль! — она явно не ожидала такого исхода.
— Это было очень давно, — произнес я. — Тут не о чем сожалеть. Моя мать умерла.
Мой младший брат мертв. Дарина Максимова мертва…
— Кто такая Дарина Максимова?
Я лишь покачал головой. Мне не хотелось раскрывать больше, чем нужно, и я
продолжил:
— Мама и младший брат были единственными людьми, которые имели для меня
значение, особенно Даня. Единственный положительный момент в их смерти — им больше
не пришлось терпеть отца-алкаша. Но теперь все мертвы, и больше говорить не о чем.
Теперь мы ляжем спать?
«Мне так жаль, брат. Держу пари, мама была замечательной женщиной. Прости,
что ей пришлось умереть из-за меня», — услышал я голос Дани в своей голове.
Валя  кивнула.
— Да, ляжем.
Наконец девушка забралась на кровать рядом со мной и положила голову на подушку
рядом с моей рукой. Похоже, я растерял всю уверенность в выбранном мною пути, ведь
неизвестно куда он приведет в конечном итоге.
Я понятия не имел, что делать дальше.
Обычно я всегда был уверен в своих действиях и знал, что мои четко продуманные
планы дадут желаемые результаты. Но теперь все казалось каким-то непонятным, а будущее
туманным. От этого я ощущал себя слабым и неуверенным. Я не мог обнять Валю; иначе
показал бы свою уязвимость. К черту это дерьмо. Оно не в моем характере. Поэтому я просто
лежал и ждал, когда Валя  заснет.
Именно тогда я вспомнил о ключе и записке, которые хранились в кармане кожаной
куртки.
«Если ты потерпишь неудачу, и свет превратится во тьму».
Надо было спросить Марии знала ли она, где находится Финчли-Хэмпстед-Роуд,
но все, чего мне хотелось — это спать. Сегодня был долгий день, и мне необходимо
подготовиться к тому, чтобы завтра утром выполнить свою работу.

— Что мне им сказать? — спросила мисс Мария, сидя за кухонным столом и
беспокойно теребя свой мобильный. — Я в этом не разбираюсь,Егор. — Этим утром
женщина надела платье цвета морской волны, отчего походила на прекрасную русалку. На
голове красовалась подходящая голубая бандана, под которую были собраны в пучок волосы.
Я склонился к фотографии, где была изображена тридцатилетняя мисс Мария: широко
улыбаясь, она стояла у колодца, упираясь ногой в каменную стену. Ее волосы каскадом
ниспадали на плечи. Рядом с ней вдоль стены сидели и доброжелательно улыбались дети, в
окружении овец.
Валя заняла место около мисс Марии, положив руку на две большие сумки с вещами.
Солнечный свет проникал сквозь занавески, окрашивая комнату в нежные оттенки желтого.
Снаружи щебетали птицы, дети смеялись и катались на велосипедах, звонили церковные