Одержимость киллера

33

— Пошел ты! — Валя закричала, и ее глаза горели пламенной ненавистью. — Дыры в стене меня не пугают! Ты всего лишь бессердечный и бесчувственный отморозок! Да?
Просто чертов отморозок, как и все остальные!
— Я киллер, Валя! — зарычал я. — Вот кто я такой, и это все, что я умею делать! Я
должен убивать, чтобы спасти нас обоих! У меня нет времени на эмоциональное дерьмо,
потому что я — наемный убийца!
— Не верю в это.
— Ради всего святого! Я знаю, кто я такой! Я человек, который всегда находится в тени,
понимаешь? Я тот, от кого люди убегают. Человек с пистолетом, колючей проволокой… Я…
черт! Я — Шип! Убийца до мозга костей, и когда я заканчиваю работу, не остается ничего
кроме крови!
«Эту девушку мне не победить», — усмехнулся я про себя.
Я повернулся к Вале и рассмеялся, прежде чем произнести слова, о которых скоро
пожалею.
— Знаешь что? К черту это дерьмо, — я покачал головой. — Не хочу тебя расстраивать,
Валя, но мы ведь только недавно с тобой познакомились.
— Я в курсе!
— Ну, тогда скажу, что в тебе нет ничего особенного. Услышала? Ты просто еще одна
шлюха. Очередная дырка для траха.
Я слышал, как Даня кричал у меня в голове:
«Возьми свои слова обратно, брат! Ты ведь не это имел в виду!» — я знал, что мой брат
был прав, но, когда тобой овладевает ярость, ты не думаешь правильно поступаешь или нет.
Я хотел ранить ее, ранить так же глубоко, как она только что ранила меня.
— Пошел ты к черту, Егор! — глаза Вали начали слезиться, и она потерла лицо. — Так
вот что ты на самом деле чувствуешь? Правда наконец-то вышла наружу. Я думала, что ты
один из парней — один из немногих, кто понимает, что значит называть женщину шлюхой
во время секса, а что значит назвать ее так в реальной жизни. Но, по-видимому, нет. Может,
ты прав, я тебя совсем не знаю. Может, было бы лучше остаться в чертовом аду у Ларионова,
чем влюбиться в тебя!
— Ты меня не знаешь? — откуда у нее столько смелости. — Это потому, что меня
никто не знает! Я не тот человек, которого кто-то должен знать! Если ты меня знаешь, то это
потому, что я иду за тобой, чтобы убить, и это значит, что я буду последним, кого ты
увидишь!
Наконец Валя отступила, подошла к ближайшему стулу и села. Она скрестила руки на
груди и уставилась в окно.
Я расхаживал взад и вперед, пытаясь восстановить самообладание.
— Знаешь что? Может, всем было бы лучше, если бы я был мертв. Тогда, по крайней
мере, не пришлось бы каждый божий день таскать с собой эту чертову темноту внутри себя,
и я наконец-то смог бы присоединиться к своему брату. Я заслужил смерть, особенно после
того, как убил…
Я резко остановился. Меня охватил гнев, и я не хотел договаривать. Не сейчас.
— О чем ты говоришь? — Дерьмо. Теперь Валя заинтересовалась. Я понимал, что
упоминать о своем прошлом — все равно что размахивать конфетой перед ребенком.
— Забудь, — я развел руками в воздухе. — Просто забудь.
— Видишь! Это именно то, о чем я говорю, Егор! — ее голос дрогнул, и она снова
вытерла глаза. Белки ее глаз покраснели. — Меня использовали, оскорбляли, обманывали и насиловали…
— Я знаю! — Я стоял у двери, наблюдая за Валей, в полной растерянности, не зная, что
делать.
— Тогда пойми, что ни черта не знать о человеке, который спас меня, человеке, в
которого я начинаю влюбляться, больнее всего! Но знаешь что?
— Валя…
Она наклонилась вперед и указала на меня.
— Я не какая-то там девица в беде! Я боец, а не жертва, и не позволю какому-то
нелюдимому мудаку заставить меня чувствовать себя дерьмом!
— Валя…
— Иди ты нахрен!
Теперь она не сдерживала слез. Валя прикрыла лицо ладонями, но слезы просто текли
сквозь пальцы. Она всхлипнула, отвернулась и уткнулась лицом в колени. Было грустно
видеть, как она вот так сгорбилась, как рыдания сотрясали ее тело, когда она плакала.
Валя дрожала, и я почувствовал непреодолимое желание подойти к ней, как-то утешить.
Но я понятия не имел, как именно это делать. Я постоял две или три минуты, а потом
больше не мог этого выносить. Валя просто продолжала плакать и не собиралась
останавливаться. Казалось, что она тонула, а я был за много миль отсюда и не мог добраться
до нее. В груди начало зарождаться теплое и сильное чувство, а я не мог этого допустить. Я
должен был избавиться от всех этих слабых чувств, пока они не причинили мне еще больше
неприятностей, чем уже причинили.
Присев на край кровати, я натянул ботинки. Затем поднял чемодан и направился к
двери.
— Скоро вернусь. Пойду проветрю голову, — объявил я, почувствовав головокружение,
и ушел от нее в ночь.
«Вернись, брат! Ты не можешь просто оставить ее! Не можешь просто так
бросить!»
— Черт! — крикнул я в небо, идя в угасающем солнечном свете к телефону-автомату у
дороги. Я не знал, продержимся ли мы с Валей и переживем ли это вообще. Сможем ли
выбраться из ада, в который попали? Я не знал, что ждет нас в будущем и помиримся ли мы
после этой ссоры. Я пытался стать тем мужчиной, которым был когда-то, жестким
мужчиной, безразличным мужчиной, но Валя…
Она изменила меня. К лучшему это или к худшему, но изменила.
И если я что-то и знал наверняка, то только это.
Пути назад не было.

«Мы только что поругались», — подумал я, направляясь в сторону будки телефона-
автомата. Я не был эмоциональным человеком, это точно, но после спасения Вали от
"русских* и попадания в эту переделку я должен был признать, что для меня все изменилось.
Но мне нужно было сосредоточиться. Мы поссорились. Мой разум не отпускал ситуацию, и я
сразу понял, что меня это беспокоило сильнее, чем я был готов признать. На этот раз это
был не голос Дани. Это я был голосом разума:
«Я должен вернуться!»
— Нет, — пробормотал я вслух.