Любовь. Ненависть. Свобода.

Текст не мой.

Приятного чтения.

***

За спиной раздалось негромкое, но хорошо различимое в полной тишине шуршание одежды.

- Уснула?

- Да.

У Финника из головы никак не шел крик Энни. Надрывный, несчастный крик человека, содрогающегося от боли, сгорающего в агонии и умирающего на потеху Капитолию.

- Я думал, ты просидишь у ее постели всю ночь, - с ехидцей проговорил Финник.

- Я что, похож на человека, которому нравится делать себе больно? - грубовато ответил Гейл. Одэйр только молча кивнул, дав понять, что услышал ответ.

Он сидел на узкой койке, в которой невозможно было удобно и широко раскинуться. Сидел, поджав колени, обняв их руками и опершись спиной о стену. Голова была бессильно откинута назад и чуть наклонена в сторону, но взгляд не был пуст. Он был полон боли, ярости и решимости.

Гейл, не спрашивая разрешения, сел рядом, вытянув ноги и прикоснувшись плечом к плечу Финника. Сквозь слой тонкой ткани рубашки Гейла чувствовался лихорадочный жар и мелкие, почти незаметные подрагивания.

- Ненавидишь его, да? - спросил Хоторн.

- Ненавижу, - согласился Финник. Уточнений вроде «Кого?» не требовалось. У всех них был один враг. Капитолий вообще был единственной причиной, по которой они сейчас сидели рядом, плечом к плечу, и молча смотрели в стену напротив.

Комната была такой узкой, что носки ботинок Гейла упирались в стену, противоположную той, на которую он опирался спиной. Он постучал подошвой по металлической обшивке и, подумав, скинул обувь.

- Собираешься остаться? - спросил Одэйр, покосившись на ноги Гейла.

- На ночь, - подтвердил Хоторн.

- Вот так просто?

- Ты хочешь, чтобы я за тобой поухаживал? - насмешливо вздернул бровь Гейл. При этом лицо его и голос остались такими же, как прежде - беспристрастными и несколько хмурыми.

На губах Финника против воли расцвела улыбка. От этой непрошибаемой прямолинейности почему-то становилось легче.

- Сам посуди. Я влюблен в девушку, которая никогда не будет моей; ты влюблен в девушку, которая никогда не будет твоей, если вообще еще жива... - еще более хмуро произнес Гейл. По всему было видно - хоть он и не знает ее, ни слова о ней не слышал, но одна только мысль о том, что она может быть мертва по вине Капитолия, раздражает его и заставляет зло поджимать губы. - Не знаю, как ты, а я просто хочу ненадолго забыться.