Ночь по русски

Уитти и Рув уже долгое время живут вместе, и сегодня, Рув решил разнообразить их личную жизнь.
Вечер, Уитти только только вернулся с универа, они с Рувом живут вместе в одной квартире что находится не далеко от их училищ. Рув учится на музыканта а именно на продюсера, пока Уитти предпочитает изобразительное искусство, а именно иллюстратор.
- С возвращением, солнце.
Рув вышел в коридор к своему парню как обычно, в домашней одежде. На нем были темные шорты что еле доставали до середины бедра, единственные и любимые чулки фиалкогого цвета в темную полоску, и одну из бирюзовых толстовок Виктора, что любезно подарил ее сам того не подозревая. В прочем, Витя и не против, ведь смотря на то, как его любимый Руви ходит по дому в большой для него толстовке, не вольно умиляешься этому чуду. Ушанка никогда не присутствовала на его голове дома, ведь Уитти очень нравились его волосы что были мягче шелка.
- Спасибо, карамелька.
Возможно, вы спросите почему именно так зовется Рувзвельд, все очень просто, после того как за пол часа он съел почти килограмм конфет, Витя не смог оставить его без милого прозвища.
- Как у тебя дела? Как в универе?
Рув прошёл обратно в квартиру прямо к чайнику, дабы сделать любимому чай и рассказать о своей идее. Виктор уже разулся, как его научил Рув, да и в общем поставил единое правило:"не ходить по квартире в обуви!" Обосновал он это тем, что так принято в России, а Уитти и не против, мыть так часто не надо, да и ноги расслабляются.
- Все хорошо, сегодня рисовали с натуры, пришёл парень, жаль не ты.
Уитти как всегда сделал милашечный комплимент фигуре Рува вгоняя его в краску. Но Рув не будет Рувом если не оставит свое лицо камушком.
- Ну чтож, сегодня рисуешь с меня, солнышко.
Рув развернулся лицом к стоящему позади Вите и очень привлекательно провел длинными пальцами от таза к шее оголяя не большой кусочек живота. Уитти на это лишь прижал его к столешнице нависая сверху, его губы были прямо возле уха Рува, так что было слышно его дыхание, это так возбуждало последнего.
- С огромной радостью, карамелька, сегодня я заставлю тебя умолять о большем.
По спине Рува пробежали мурашки, он прямо сейчас мог начать умолять, на коленях, лишь бы никогда не заканчивалось, лишь бы Уитти всегда был с ним. Только с ним. Он мог обнимать только его, спать только с ним, просыпаться и видеть только его. Уитти же обожает только его, никто и близко не стоит к Руву. То как мило он морщится от солнца по утрам, как старается привести свои шелковистые волосы порядок, как после прихода одевает любимую толстовку своего партнёра, как ходит в чулках, и только при нем.
Уитти покрывает столь желанную и любимую шею поцелуями оставляя красный след что будет очень трудно скрыть. И Руву это нравится. Ему нравится подчиняться. Нравится быть единственным.
Уитти нравится белый цвет кожи Рувзвельда. Засосы и укусы даже после двух недель будут видны.
Уитти опускаясь все ниже и ниже встречает приграду, его же толстовка, что уже лежит в раковине.
И стоит только Уитти опустить взгляд на грудь его Рува, как на лице растягивается хищный оскал, да такой, что Рувзвельду кажется, что его соски больше не оставят. В них красуются две серёжки гвоздика.
- Карамелька, когда же ты успел?
Русский не смог и слова проронить, как из его уст вылетел первый стон, в уголках глаз скопились маленькие слёзки, а шорты сильнее взмокли.
- Карамелька?
Витя провел рукой ниже к мокренькому местечку вовсе не аккуратно сжимая его, вызывая ещё больше стонов.
- Кха.. пару месяцев назад..
Рув задыхается в стонах, как же ему это нравится, нравится смена лица своего любимого, его ухмылку и приподнятые брови, что всем видом показывают его удивление и страсть.
Руки Уитти блуждают по живот и ниже, пока губы обсасывают соски. Витя хочет получить его всего, и плевать что завтра у его конфетки занятия, плявать на свои занятия, плевать на все остальное, главное, больше мелодий громкого голоса Рувзвельда. У него всегда был грубый громкий голос что возбуждал любую даму, но только Уитти мог слышать его высокие ноты, такие же громкие и ни чуть не менее возбуждающие. Только для него. И ведь Русский с радостью стонет, выгибаясь от очередного прикуса кончика соска или ловкого движения пальцев Виктора на его члене. Так хорошо. Руки Рува гуляют по спине Вити, прижимают ближе к себе, стараются доставить удовольствие. И Уитти это нравится. Чувство отдачи от любимого, что может быть лучше? Вот и Витя думает что ничего, опускаясь ниже и снимая по пути домашние шорты Рувзвельда. Тот в свою очередь лишь наблюдает мутными глазами. Уитти без лишних взглядов и слов берет вставший член в рот обсасывая головку, проводя языком по венке и опускаясь к основанию вызывая оглушительные крики удовольствия Рува, табун мурашек и руки в своих волосах. Рув почти не сдерживает свой голос, лишь слегка, он знает что Уитти это нравится, нравится его голос, нравятся его крики, и он с удовольствием кричит.
- Ещё... ещё!
Глаза закатываются, пальцы на ногах поджимаются, член полностью в глотке Уитти и наступает головокружительная разрядка. Семя попадает прямо к Вите, что тот сглатывает прямо на глазах все ещё находящегося в эйфории Рува, это только вновь возбуждает.
- Карамелька, как же чайник?
Поднявшись с места перед шкафом Уитти выключил кипящий чайник опуская взгляд на Русского. Он все ещё лежит с закрытыми глазами и тяжело дышит, отходит от экстаза.
- Ну же, Руви, я тоже хочу.
Улыбка. Поднятие Рува. Комната. Кровать.
- Ну так возьми меня.
Русский разводит ноги в чулках открывая вид на свои прелести. Свою дырочку, заткнутую пробкой, свои прекрасные бедра, на которых до сих пор видны следы их прошлых забав. Уитти явный фетешист, ибо как объяснить его тягу кусать все что ему дают? Пробка бережно достаётся с негромким хлюпом.
Рув снова наблюдает. Это так заводит. Но Уитти не знает как заводится от этого Рувзвельд. Как ему нравится наблюдать за всеми действиями любимого. Как ему нравится смотреть в его горящие глаза. Как ему нравится смотреть на его тело что обычно никогда не украшается, Рув не умеет делать это красиво, он не художник. Он музыкант. Поэтому его работа петь. Только для Виктора. Поэтому иногда Рувзвельду кажется, что если они завяжут ему глаза, он не сможет кончить.
Смазка что изобилует внутри Рува так же наносится и на Уитти, что медленно заходит внутрь, в тепло и узость своего русского, вызывая вовсе не громкий стон, но зато такой чувственный и нежный.
- Пожалуйста, двигайся..
Рув произнес это га одном дыхании, закрыв глаза, но не на долго, он хочет видеть.
- Как скажешь, любовь моя.
Уитти не считает прелюдия сейчас важными, ибо Рув растянут, поэтому сразу срывается на быстрый темп. Мелодичный стоны Рувзвельда хорошо попадают под ритм шлепков кожи о кожу. Он закатывает глаза, разводит ноги сильнее, сжимает простынь и принимается ближе к Вите, но никогда не закусывает губы или прикрывает рот рукой. Пусть он слышит. Пусть восхищается. И Уитти восхищается.
- Я сейчас...
Достигая оргазма Рув кончает с громким стоном, таким, что уши закладывает, Уитти тоже хочет, но только после точной копии этой картины в своей памяти, он точно зарисует это, потом. Вите хватило полминуты для полной уверенности в памяти и своём собственном оргазме. Он кончил прямо в русского, который прекрасно это почувствовал. Тепло разливалось внутри, и Уитти покинул столь удобное место, открывая выход семени.
- Солнце, я хочу вымыться.
И Рува подняли на руки с чётким вопросом на его родном, русском.
- *Я же с тобой?*
Ответ на том же языке не заставил себя ждать.
- *Конечно*

Утро следующего дня, Рувзвельд только проснулся, его будильник выключен, а время уже 10:17, его не будет на парах, и ему все равно, ведь сейчас он хочет обнять любимого, что скорее всего у себя в кабинете рисует. И это точно. Рув доходит до комнаты быстро, хоть и похрамывая.
- С добрым утром, солнце.
- С добрым, карамелька.
Витя поворачивается к нему лицом открывая вид на холст с изображением вчерашнего Рува. Полностью красного, голого, с запотевшим лицом и таким проницательным взглядом.
- Прекрасная картина.
Лёгкая улыбка и тёплые объятия.
- Скорее тот, кто на ней изображён.
Ах, как жаль что Уитти не сможет отнести её на зачёт, ведь именно эта его лучшая картина. Точнее одна из таких.