Вещь

Пролог

Психологи говорят, что человек помнит свою жизнь, начиная с какого-то травмирующего события. Это событие — эдакая эфемерная линия старта, проведённая в голове. Мы стоим перед ней, у самого края, и смотрим в мерцающую даль, в которой кипит, сияет и бурлит вся грядущая жизнь. Вперёд этой линии — ровной белой полосы — убегают мириады событий. Но что было до неё? До этого мазка белой краски? Трещины в асфальте, чьи-то плевки, следы от подошв? Хорошо если кто-то нашёл и собрал твою забытую жизнь. Обычно этим занимаются родители. Они как грибники: собирают твои грибы-воспоминания и аккуратно укладывают в корзинку, на хранение, а потом, спустя годы, отдают тебе эту корзинку, Затем ты бережно вытаскиваешь каждый гриб и, как мозаику, по крупицам восстанавливаешь свою дорогу до линии старта. А если некому собрать твои мозаичные крупицы?

Я не знаю точной даты своего рождения. Знаю только, что появился на свет зимой 1997 года. Когда я был младенцем, моя мама часто оставляла меня одного и уходила по своим важным делам. Я лежал в тёмной комнате, в старой сломанной детской кроватке, которую мама притащила с какой-то помойки. Я и сейчас порой ощущаю запах этой кроватки, когда втягиваю носом воздух. Смесь алкоголя, гнили, каннабиса и рвоты. Так пахнет моё младенчество. Я обычно смотрел в потолок, прерываясь лишь на сон. На самом деле, это было увлекательное занятие. Больше никогда в своей жизни я не чувствовал такой умиротворяющей и успокаивающей пустоты.

Но потом мама возвращалась и кричала на меня: «Мерзкое животное, опять обгадился! Хватит орать, тупая скотина, ты меня достал! За тобой слюни и говно приходится подбирать, так ещё и жрёшь постоянно!». Её вопли эхом барабанили у меня в голове, стучали по маленькому мозгу и отзывались болью. Потом мама меняла мне тряпку между ног, а старую бросала в ржавый таз с водой, и заваливалась спать. В основном она кормила меня сваренной в застоявшейся воде манной кашей. Иногда, в самые удачные дни, когда в ней просыпались тёплые материнские чувства, мне доставалось немного грудного молока. Правда, оно было паршивым. Ещё от мамы всегда пахло перегаром и дешёвым освежителем воздуха. Я не помню, как она выглядит, но помню этот запах.

Всё это — первые фонарики моих воспоминаний, на которые я смотрю, стоя у края своей стартовой полосы. Я помню свою жизнь, начиная с самого рождения, но мне никто не верит! Дураки. Они просто не понимают, что травмирующим событием и было моё рождение.

Ну и пусть! Я докажу им, что помню. Вчера купил себе эту тетрадку. Я сделаю из неё собственную корзинку для грибов-воспоминаний и сложу в неё всю свою жизнь. Я расскажу этой дешёвой переработанной бумаге о своей каждой пролитой слезинке, о каждом крике отчаяния, о каждом голодном обмороке и самое главное — о каждом издевательстве надо мной. Лишь эта тетрадь узнает, как из меня сделали вещь. Преходящую из рук в руки собственность. Смазливый предмет интерьера наряду с тумбочкой, беспрекословно слушающийся своего хозяина. Может быть, когда я освобожусь из этого страшного места, я вытащу из руин своей жизни эти записи и расскажу людям всё. Я расскажу, что эти ублюдки сделали со мной и.. с Ритой. Ну ничего, каждый из них точно отплатил сполна. Я сам убедился в этом.

Может быть, может быть...