Среда

— Вы меня не слушаете, — сказало существо юн. Губы его затряслись, будто оно сейчас разрыдается. Они хорошо научились изображать людские эмоции. Джеку было это прекрасно известно. Он счёл за лучшее молчать.

— Вы не сказали мне «спасибо», — добавило существо, насупившись.

— Сказал. Вот, Боб подтвердит, — ответил Джек. Он старался сохранять спокойствие до последнего.

— Может и сказали. Но вы сказали это таким тоном...

— Каким?

— Таким, — в голосе проступило что-то глубокое и древнее. Джек сглотнул. — И вы не сказали: «Заходите ещё».

— Извините, — сдался Джек. Где-то под поверхностью его голос дал трещину. Существо юн только того и ждало.

— Извинения. Извинений мало. Вы нам задолжали, — глаза существа распахнулись, губы всё ещё дрожали, но уже не от желания расплакаться. Джек подумал, что если у него или у неё были ноздри, то они бы раздувались. «Сейчас оно проорётся и уйдёт», — подумал он: «Пять минут позора, и это закончится». А в другом конце зала Боб уже в третий раз переставлял банки газировки в холодильнике.

— Три тысячи лет. Десять тысяч ваших лет вы не исполняли свои обязанности. Вы и сейчас от них отлыниваете. Никакого уважения. Мы были в полной темноте. Вам такого не понять. Это за гранью ваших примитивных чувств. Мы страдали... Мы дали вам знания. Алфавиты... Вы обещали нам жертвы. Вы обещали нам обряды. По вашей вине врата захлопнулись, мы искали путь обратно. Годы, годы! А сейчас ты, жалкое млекопитающее, не желаешь даже спасибо мне сказать! Как я вижу, наши страдания не закончились!

Существо юн развернулось, с силой шваркнув конечностями по стойке с жвачкой, и та разлетелась в стороны разноцветной шрапнелью.

— Больше я сюда не зайду. Надеюсь, вы довольны!

Оставляя на полу мокрые следы, существо вышло и медленно проследовало вдоль витрин. Джек подождал, пока оно не скроется за углом, и выругался.

— Каждый день эта херня. Сколько можно?

Боб закончил переставлять газировку. «Вытри пол», — сказал ему Джек и принялся складывать разлетевшуюся жвачку. Стенд с резинками сломался от удара, пришлось лезть в кладовку и наспех заклеивать его скотчем. Но в итоге получилось сносно, хоть и не очень красиво. Пока они возились, в магазин завалился какой-то толстяк в сопровождении тутуированной тёлки. Они явно торопились. Нервничали. Это было понятно. За окном темнело. Близился комендантский час, как его называли официально.