"Великий Гэтсби" Френсис Скотт Фицджеральд

Глава 8.

На море лег туман, и сигнальный рожок завывал до рассвета. Я отвратительно спал в ту ночь, метался, как в бреду, на мокрой от пота постели, пребывая на той зыбкой грани между явью и сном, когда кошмарные ночные видения сменяются чудовищной безысходностью реального мира. Машина подъехала к дому Гэтсби уже под утро, когда начинало светать. Я сбросил с себя мокрые простыни и стал одеваться. Видимо, в тревожном полузабытьи подумал, что должен ему что-то сказать, предупредить о чем-то важном как можно скорее, чтобы не опоздать...

Я пошел напрямик, по газону, и еще издалека увидел, что входная дверь распахнута, а сам он полусидит, облокотясь на стол, и то ли спит, полностью опустошенный, то ли задумался о чем-то, известном ему одному.

— Вы были правы — ничего плохого не случилось, — сказал он слабым безжизненным голосом. — Наверное, в четыре она подошла к окну, постояла с минуту и выключила свет.

Никогда еще дом Гэтсби не казался мне таким пугающе громадным, как в те предрассветные часы, когда мы отправились на поиски сигарет, переходя из одной пустой залы в другую. Мы раздвигали тяжелые занавеси, которым впору было висеть на сцене какого-нибудь театра, шарили по уходящим в бездонную темноту стенам в поисках выключателей. Я даже умудрился сесть на клавиатуру открытого пианино, разразившегося в тишине водопадом нестройных звуков. Повсюду витал дух запустения, и было совершенно непонятно, откуда взялось столько пыли в душных комнатах с наглухо закрытыми окнами. Наконец, мы разыскали сигареты и, отворив узкое стрельчатое окно в салоне, с наслаждением закурили, выпуская клубы сизого дыма в предрассветную мглу.

— Вам надо бы уехать отсюда, — сказал я. — Вашу приметную машину наверняка уже ищут.

— Уехать?.. Сейчас?.. Это невозможно, старина.

— Отчего же! На неделю в Атлантик-Сити или Монреаль.

Для него об этом не могло быть и речи. Как может он бросить Дейзи одну, по крайней мере, до тех пор, пока не выяснит ее намерения? Обеими руками он вцепился в эту последнюю призрачную надежду, а я смалодушничал и даже не попытался открыть ему глаза на происходящее.

В ту ночь я услышал одну из самых странных и загадочных из его историй о юношеских скитаниях с Дэном Коди — услышал только потому, что в ту страшную ночь хрустальное вместилище его души лопнуло с жалобным звоном, а жестокость и бессердечие Тома Бьюкенена охладили романтический пыл человека по имени «Джей Гэтсби». Занавес опустился — сказочная феерия подошла к концу. Прояви я настойчивость, и он открыл бы мне свою душу, но мне это было ни к чему, а он хотел разговаривать только о Дейзи.