Дом воспоминаний.

1.

Писалось под "House of the memories" - Panic! At the disco. Приятного чтения!
__________________________________
Карточный домик распадается от стука по столу. Хëнджин поднимает глаза и усмехается, видя, кого занесло ветром. Феликс.

— Ты знаешь, как сложно построить карточный домик?

Ли на этот выпад не реагирует. Хëнджин усмехается и поднимает на него взгляд. Почему-то его лицо искажается. Проскальзывают то едва румяные щëки Сынмина, то тëмно-синяя шевелюра Джисона, то веснушки Феликса возвращаются на прежнее место. Вместо него появляется Джисон, сметает ладонью карты, отшвыривает стол. За лацканы пиджака Хвана хватает уже Сынмин и шипит практически в лицо:

— Уж изменять нам всем троим друг с другом было гораздо проще, да?

Хван замечает ещё кое-что. Красный след на шее Сынмина, мокрую одежду Джисона и глубокие порезы на предплечьях Феликса. Призраки, обретшие тела вновь, – осеняет его. Призраки прошлого, его поступков.

— Вы решили отомстить мне, сломав домик?

Опрос остаётся без ответа. Все четверо переносятся в зал заброшенного дома посреди леса. Сквозь оконные и дверные проëмы летал ветер, завывая пустыми трубами и рыдая ливнем, который умудрялся заносить в здание, – полная противоположность маленькому душному кабинетику. Изломанное табаком, алкоголем и белым порошком сознание само создавало эти причуды, Хëнджин был уверен. Пальцами он всё ещё сжимал сигарету.

— Мы построили этот дом на воспоминаниях. Воспоминаниях о тебе, Хëнджин, – Феликс оглядел разрушенную комнату и обернулся на того. – надеюсь, ты это понимаешь.

В углу комнаты разгорался огонëк. Джисон поджëг полароидные фото. Три фото – Хëнджин с Сынмином, на второй – с Феликсом, на третьей он же с Джисоном... Фото загорелись. Хан выбросил их в окно. Мокрые ветки разгораться не хотели от слова "совсем".

— У нас есть ещё немного времени, – он поспешил проинформировать Феликса и Сынмина. Будто это что-то значит. Они всё равно доведут начатое до конца.
— И что же вы мне сделаете? – нарочито уверенный голос дрогнул, как и напускная ухмылка Хëнджина. Сигарета быстро догорала. Пепел сыпался на каменный пол.
— То же, что и ты со всеми нами. Сделаем тебе больно.

Снова шипение в лицо, и Джисон целует его. Медленно, но сразу глубоко, удерживая за шею, чтобы не дай бог отстранился. Сынмин обнимает со спины, задирает рубашку. Феликс лишь наблюдает, руки его дрожат, а в глазах слëзы. Безусловно, он тоже хочет отомстить, но... Он ведь ещё любит. А шрамы на призрачных руках начинают кровоточить, как и живот Хëнджина – там, где Ким вывел буквы, теперь были вырезано слово: "Remember". Отныне Хван был обязан помнить.

И все его надежды рушатся, прямо как тот несчастный карточный домик. Потому что Ли тоже присоединяется – собирает кровь пальцем, быстро слизывает и прижимается с боку. Сынмин сделает всё за него. На Хëнджина откуда-то выливается вода, забивается в нос, а Джисон не даёт вдохнуть, целует безостановочно, терзает любимые губы. Шею Хвана обвивает толстая верëвка, Сынмин тянет за неё, затягивая петлю туже.

— Надеюсь, в твоём доме воспоминаний найдётся место для нас, – шепчет Феликс, глотая слëзы.
— Вы были слишком добры, а я слишком молод, чтобы понять всё, – хрипло шепчет Хëнджин в ответ. Джисон наконец остановился, а Сынмин нанëс последний порез на его предплечьях и окончательно затянул петлю.

И всё-таки... Сердце к сердцу давно должно было стать табу. Их время вышло. Окровавленное тело захлебнувшегося ледяной водой Хëнджина медленно догорало в доме воспоминаний.