Кристальный пик

Пролог

Единственное, что он когда-либо испытывал в своей жизни — это голод.

Мучительное, безудержное притяжение к чему-то далекому и запретному, словно стремление восполнить давнюю утрату. Когда у него появилось тело, все стало только хуже: урчание в желудке, отвергающем растительную пищу, утомительное сосание под ложечкой и скрежет зубов, которые переставали ныть лишь тогда, когда вонзались в сырое мясо. Ему приходилось охотиться на белок и кроликов, чтобы хоть как-то насытиться, и в конце концов в лесу не осталось дичи.

В первый день месяца благозвучия он наконец-то обрёл лицо. Это случилось в кленовой роще у лона Танцующей реки, где кусты ломились от спелых ягод, собирая стаи пронырливых синиц. Вместе с ними ягоды манили к себе и путников. Одним из них оказался юноша, только познавший необходимость бриться каждое утро и прелести женской ласки, чернявый и расцелованный солнцем на румяных щеках. Юноша держал в руке серп, которым срезал по пути стебли вереска для летней ярмарки, и упорно размахивал им, пытаясь защититься. Но то была вынужденная мера, а не прихоть. В конце концов, кувшин не смастерить, пока не раздобудешь глину.

Когда он наконец-то сумел перекроить сворованное лицо и сделал из него собственное, то стал потихоньку заглядывать в поселения людей. Слушал, запоминал и учился, как быть одним из них — как притворяться, что ты один из них. Так он вспомнил — утрата, оставившая после себя пустоту, которую он теперь тщетно пытался заполнить чужой плотью, действительно  случилась с ним однажды.

Ее светлый кукольный лик приходил к нему в том, что люди называют снами. Он знал о ней все и даже больше. Ей нравились мужчины, а не женщины — и потому он слепил себе облик мужской. Ей нравилось сильное, но легкое телосложение, жилистые руки с темными когтями и улыбка, обнажающая заостренные зубы — и он стал таким. Даже волосы превратились в сверкающий жемчуг, отливающий перламутром при свете дня, лишь бы она тоже перебирала их в пальцах. Единственное, что у него не получалось повторить — это солнечный янтарь глаз. Столько попыток и времени, потраченного впустую, но они оставались неизменными — красными, как кровь, что его породила.

Он хотел иметь не только лицо, но и имя, однако не знал, как люди получают его. Выбирают сами? Заслуживают? Просят придумать имя других? Все еще безымянный, он скитался по деревням и туатам, о которых не знал ничего кроме того, что они могут его накормить. Голод не утихал, поэтому ему пришлось начать питаться людьми. Он старался есть помалу, дабы не привлекать к себе внимания, пока не окрепнет — один-два, максимум три странника за раз, удачно встреченных по дороге. Этого ему вполне хватало, чтобы продержаться хотя бы еще неделю.